Мэрилин Монро

Хотя Мэрилин окутывала свое прошлое завесой тайны, она никогда не переставала помнить о наиболее болезненных фактах собственной жизни — о неизвестном отце и о чуждой ей матери. В начале 1952 года она предложила женщине по фамилии Инез Мелсон, чтобы та занялась управлением всеми делами Глэдис, а также стала у той официальным попечителем. Из своих заработков Мэрилин регулярно пересылала деньги на уход и опеку над своей матерью, которую Инез по несколько раз в месяц навещала в течение всего времени пребывания той в различных казенных больницах, находившихся под надзором штата Калифорния. На протяжении пяти лет дело не дошло ни до встречи матери с дочерью, ни даже до телефонного разговора между ними; не обменивались они и письмами либо иной корреспонденцией. Более того, о Глэдис даже никогда не заходила речь, поскольку журналисты студии «Фокс» последовали примеру Мэрилин и заявили, что артистка является сиротой. А пока что Глэдис Монро оставалась женщиной, воспоминание о которой постепенно стиралось из памяти дочери, — неким загадочным и неясно рисующимся силуэтом, служившим источником стыда, почти мифической личностью, которую Мэрилин могла бы посетить только втайне от мира.

В 1952 году у актрисы было целых три места жительства — меблированные квартиры на Хилдейл-авеню в западном Голливуде и на Доухени-драйв, в двух кварталах оттуда, а также комфортабельные апартаменты в отеле «Бель-Эр», расположенном в отдаленной местности, в сельской тиши Каменного каньона. Тогда, как, впрочем, и всегда, Мэрилин производила впечатление человека, который нигде не укоренен и ощущает себя не принадлежащим ровным счетом никому; поэтому ее цель, о которой она никогда громко не говорила (и в которой бы наверняка никому не призналась), состояла в том, чтобы в каком-то смысле принадлежать всем.

Около Мэрилин всегда были люди, заменявшие ей родителей, и в 1952 году эти роли систематически исполняли Наташа Лайтесс и Михаил Чехов. По этой причине ее вновь пробудившееся желание сыграть Грушеньку в кинофильме «Братья Карамазовы» имело под собой вполне законное обоснование, поскольку тем самым Мэрилин могла как бы стать приемной русской дочерью этой экзотической русской пары. Да и сами Чехов и Лайтесс были убеждены, что такой вариант событий вполне возможен, и даже поощряли Мэрилин к этому — точно так же, как и Артур Миллер, которому она в этой связи специально написала. «Я остаюсь ошеломленным великолепием "Братьев Карамазовых" еще со школьной скамьи», — ответил ей тот.

Мэрилин умела быть строптивой и не склонной сотрудничать с другими людьми, умела эгоистически опаздывать на назначенные свидания и принимать благородные действия других по отношению к ней с наглостью. Когда Михаил Чехов сказал Мэрилин, что своими непрекращающимися опозданиями она дезорганизует ему распорядок дня и что они, пожалуй, должны приостановить занятия до лучших времен, то получил от Мэрилин письмо следующего содержания:

Дорогой сэр

Прошу пока еще не бросать меня — я знаю (и горько сожалею по этому поводу), что злоупотребляю вашим терпением.

Я отчаянно нуждаюсь в работе с вами и в вашей дружбе. Вскоре позвоню вам.

С наилучшими пожеланиями,

Мэрилин Монро

Чехов с ходу дал себя убедить.

Если говорить о Наташе, то она столкнулась со своего рода эмоциональным холодом со стороны Мэрилин. Артистка, как и в былые времена, желала быть протеже Наташи, ее любимой дочерью и вообще самым важным лицом в Наташиной жизни, — но только на установленных ею самою принципах, а также невзирая на ту боль, которую, как было отлично известно Мэрилин, она причиняла Наташе. Последняя терпела подобную ситуацию не только из чисто денежных соображений, но и потому, что по-прежнему была влюблена в свою странную, но все более преуспевающую ученицу.

Следуя «традиции» ленты «Можно входить без стука», Занук снова назначил Мэрилин на две слабые и сугубо декоративные роли. Сначала это была изящная и глупая секретарша-блондинка в фарсе «Обезьяньи проделки», где ученый (его роль играет Кэри Грант ^[201]) открывает эликсир молодости. Потом в сходной комедии «Мы не женаты» она появляется на пять минут в качестве жены и матери, которая выигрывает конкурс красоты на звание «Мисс Миссисипи» только для того, чтобы узнать следующее: с юридической точки зрения ее брак вообще не зарегистрирован, и она может рекламировать себя в качестве незамужней «мисс». По словам сценариста картины Наннелли Джонсона, вся эта роль была введена в фильм только для того, чтобы дать Мэрилин Монро возможность покрасоваться в двух купальных костюмах.

Аллан Снайдер, гримировавший Мэрилин и в «Обезьяньих проделках», был согласен с режиссером этой ленты Хоуардом Хоуксом, что редко доводится видеть актрису, в такой степени испуганную предстоящим появлением перед объективом съемочной камеры. Но после того как Мэрилин все-таки выходила на съемочную площадку, камера, по словам Хоукса, начинала любить ее; странным, как он добавлял, в этом было то, что «чем более знаменитой она становилась, тем сильнее боялась... Ей недоставало веры в собственные способности». Снайдер, который работал с Мэрилин уже почти шесть лет, понял причину иначе: та просто боялась, что выглядит недостаточно хорошо.

Она знала все ловкие приемы грима и макияжа — как подчеркнуть и выделить глаза, какие кремы и цвета применить в качестве тональной основы, как придать надлежащий цвет своим губам. Ясное дело, выглядела она фантастически, но все это было иллюзией: в действительности без макияжа она была очень красива, но не бросалась в глаза и знала про это.

Неожиданное происшествие прервало съемки ленты «Обезьяньи проделки» и подготовку к производству картины «Мы не женаты». 1 марта 1951 года Мэрилин начала ощущать постоянные боли в нижней части живота и у нее сильно повысилась температура; доктор Элиот Кордей поставил диагноз: воспаление придатков яичников. Мэрилин попросила врача пока воздержаться от операции и в течение нескольких дней пролежала в больнице «Ливанские кедры», подвергаясь лечению антибиотиками, которые боролись с инфекцией и победили. Через неделю она снова приступила к работе, обойдясь без хирургического вмешательства.

Однако ее просьба отнюдь не означала готовности принести себя в жертву ради двух упомянутых фильмов, о которых она охотнее всего вообще бы забыла; совсем напротив — ей нужно было решить один важный и сугубо личный вопрос. В начале февраля Мэрилин познакомилась с одним всемирно известным бейсболистом, а к концу месяца постоянно встречалась с ним. «Но мы вовсе не женаты!» — сказала она пронюхавшему об этом журналисту, который подозревал в происходящем какие-то обезьяньи проделки.

Глава одиннадцатая. Март—декабрь 1952 года

Когда в начале 1952 года Мэрилин Монро познакомилась с Джо Ди Маджио, ей было двадцать пять лет, а ему — тридцать семь. Невзирая на внутренние конфликты и мучившие ее постоянные опасения, она становилась самой знаменитой кинозвездой в истории Голливуда. Джо недавно завершил блестящую спортивную карьеру.

Джозеф Пол Ди Маджио был восьмым по счету из девяти детей и четвертым из пяти сыновей и родился 25 ноября 1914 года в Мартинесе — небольшом городке на юге Калифорнии — в семье иммигрантов из Сицилии. Год спустя семья перебралась в Сан-Франциско, где у Джузеппе Ди Маджио было побольше возможностей ловить раков, представлявших собой основу существования многочисленного потомства рыбака; его лодка «Розалия» (названная так в честь жены) бросила якорь на стоянке в портовом бассейне гавани Норт-Бич.

Джо рос и воспитывался в суровом католическом доме, где дисциплина, скромность и самоотверженность рассматривались как вещи совершенно очевидные, а сфера деятельности детей папаши Ди Маджио определялась безоговорочным и преданным участием в семейных делах, посещением школы и регулярным хождением в собор, названный именами святых Петра и Павла. Родители Джо непрерывно вбивали ему в голову важность надлежащего поведения и честного труда; они также предостерегали его, чтобы не позволять другим использовать себя. Никто не смел пренебрегать семьей Ди Маджио за то, что она приняла для себя американский образ жизни.