Ронни. Автобиография (ЛП)

Он ответил: «Если бы я мог, то задушил бы его».

Еще одна комната, где мы проводим время за сценой — это ложа «Гремучая Змея», место тусовки для всех. Логово для дебошей, разговоров, для песни и хорошей еды, где каждому предоставляется возможность разогреться перед концертом.

Организатор также обязан установить стол для снукера для Кита и меня. Это — требование, которое не обсуждается, и в контракте даже сказано: «Стол для снукера, а не для бильярда». Так что когда у нас есть возможность убить время, мы с Китом играем перед шоу — очень обязательное требование. Но наши игры не длятся очень долго, потому что нас вечно отвлекают от этого наши обязанности. Очень рады вас видеть. Нет, я Рон, а он — Кит. Мы вчетвером проходим гуськом мимо неограниченного числа людей. Улыбаясь и пожимая им руки, пережидая время, пока спонсоры и их клиенты нащелкают фотографий. Мы понимаем. Почему это нужно делать, и сейчас мы подошли к такой стадии, когда мы делаем это эффективно для себя, без лишней крови, перед тем, как снова вернуться в безопасное окружение наших гримерных. Мы желаем друг другу, чтобы это были самые короткие приветствия вообще. Как только с этим у нас покончено, приходит время гримироваться и одеваться.

Повсюду с нами — наши семьи. Где бы мы ни были, что бы ни случилось. У Мика 119 родственников. И в каждом городе есть девочки, которые утверждают, что они — бывшие подруги Кита.

Я стараюсь полежать перед каждым концертом, но это у меня не всегда хорошо получается, так как всегда приходит кто-нибудь из нашего цеха. Ронни, выходи встретить мэра, выходи встретить племянника Сэма. Кого-кого?

Когда становится совсем невыносимо, мы с Китом говорим: «Не могу дождаться выхода на сцену — там-то я обрету мир и покой».

В конце концов, мы вчетвером решили, что мы сами слишком усложнили себе жизнь. Это так сложно — быть заключенным за сценой довольно долгое время перед каждым концертом, что Киту пришла в голову идея проводить саундчеки на сцене. Это значит, что когда мы приехали с «Bigger Bang» в Европу, то вместо того, чтобы приезжать на место концерта в три дня ради шоу, которое начнется в девять вечера, мы не появляемся там до шести. Потом мы встречаемся в комнате для снукера, где наша команда уже установила наш скарб в пробном режиме, чтобы мы могли проехаться по нескольким песням. Это я, Кит, Чарли, наш клавишник Чак Ливелл, басист Дэррил Джонс и певцы Бернард Фоулер, Лиза Фишер и Блонди Чаплин, в то время как Мик бережет свою голос для шоу.

Роуди заботятся о наших гитарах, и я всегда путешествую с сорока штуками — или больше. Я должен это делать, потому что я меняю гитару почти в каждой песне — и мне всегда нужна одна за одной.

Я использую «Fender Telecaster B Bender» — гитару на ремне, которая придает эффект педальной стальной гитары в таких песнях, как «Honky Tonk Women» и «Dead Flowers» («Увядшие цветы»); черный «Zemaitis» на «Let It Bleed» («Лейся, кровь»), «You Got Me Rockin’» («Я рокую пред тобой») и «Rough Justice» («Скорый суд»); «Duesenberg» или мой «Les Paul», как у Слэша, на «Midnight Rambler». Также у меня есть «страт» для «Paint It Black» («Окрась в черное»); педальная стальная гитара для «Far Away Eyes» («Далекие глаза») и «Bob Wills Is Still the King» («Боб Уиллс — по-прежнему король»); компактная стальная гитара для «Happy» («Счастливый») и «Weisenborn» для песен вроде «No Expectations» («Нет надежд»). Я надеваю «Fender Stratocaster» для «Brown Sugar» («Коричневый сахарок») и всех остальных, если только это не акустическая песня, — в таком случае мы с Китом используем «Гибсоны».

На случай гастролей в Штатах я держу здесь полный набор своих гитар, а для Европы — другой полный набор. И нам всегда дарят гитары во время турне. Некоторые из них просто фантастические, как, например, та, что мне подарил Билли Гиббонс из «ZZ Top» — прекрасная серебряная гитара, которую я использую на «Satisfaction».

Когда кто-нибудь дарит мне гитару, я забираю её к себе в комнату, чтобы проверить её, и только потом кладу её к остальным. Спустя все эти годы у меня, например, собралась целое семейство гитар Тейлора — средненькие, а также известные.

Когда меня спрашивают о гитарах, все по какой-то причине хотят знать о гитаре в форме «сортирного сидения», которую кто-то сделал для меня в 1970-м. Её помнят, потому что она выглядит как сиденье для туалета, и она засветилась на фото времен «Faces». Также я играю в ней в клипе с «Top of the Pops». Но, честно говоря, она тогда уже не работала, и я с тех пор на ней не играл.

После шоу мы бросаемся прямо за кулисы, и нас забирает домой наш полицейский эскорт. А потом, в отеле, наступает еще большая проблема, так как чтобы устроиться там, нужна пара часов. Моя комната — больше не «Централ вечеринок». Я включаю телик и смотрю «CSI» [53] или «Закон», или «Order SVU», работаю над картиной и отдыхаю с Джо и детьми. Заходит меня проведать Бернард Фоулер. Иногда появляется Мик. А Кит говорит: «Заходи ко мне в номер».

Одно из немногих преимуществ жизни в гостиницах на гастролях — это то, что я могу посмотреть «CSI». Я — его большой фан, и во время «Bigger Bang» было время, когда в моем DVD-плеере не было больше ничего другого. Можете себе представить, как я полюбил его, когда после одного из наших концертов в Лос-Анджелесе я встретился с актерским составом «CSI Майами», «Вегаса» и «Нью-Йорка». Они наняли автобус, и 31 человек из этого фильма приехал на концерт. Я не уставал повторять им, как сильно я их люблю. И они пригласили нас с Джо посетить съемки «CSI Майами». После того, как я потусовался с ними целый день в лаборатории, в морге и на оружейном складе, они представили меня своим авторам. Я рассказал им, какие сюжеты мне понравились, и предложил несколько историй. Именно тогда подошел один из продюсеров и предложил мне сняться в одной из серий. Авторы решили, что я могу сыграть «дядю Рона» — взломщика сейфов — прямо здесь же, когда мы начали «мозговой штурм» по поводу новой истории.

Спустя месяц (или около того) я смотрел новую серию и раскрыл преступление задолго до её героев. Это была история, которая крутилась возле парня, у которого было слишком много ТГК [54] в крови. Я понял, что разгадка преступления — в этих следах от марихуаны, так что я позвонил одному из актеров, который пусть останется неназванным, чтобы похвастать ему о своих детективных способностях: «Привет, это Ронни. Я нашел разгадку. Это ТГК в его кровеносной системе».

Он не понял, о чем я толкую.

Я повторил: «ТГК, мужик. Марихуана».

Он запаниковал: «Ты где? Как ты узнал?»

Он взбеленился. Я объяснил, что говорю о фильме, а «коп» на другом конце провода признался, что подумал, будто я знаю, что он был на вечеринке, где курил косяки.

Ха! Я поймал копа из «CSI».

Нашей первой остановкой в турне «Bigger Bang» был Бостон, где мы сыграли на чтимом по играм команды «Red Sox» их бейсбольном поле «Fenway Park». Оказалось, что это — странное местечко, и я теперь понимаю, почему его не часто используют для концертов. Там установили огромную сцену посреди поля, за несколько сотен метров от сидений, и позволили некоторым фанам встать прямо перед ней, но не разрешили никому вставать за пределами поля. Фаны находились перед нами, а далее был пустой промежуток до самых сидений, из-за чего создавалось впечатление, что мы играем на полупустом стадионе. Мы не знали этого тогда, но как только мы покинули «Fenway», «Red Sox» пожаловались, что тяжелый вес нашей сцены примял все поле. Более 12 гектаров грунта пришлось заменить.

Во время репетиций там пришлось хранить нашу новую сцену в самолетном ангаре, потому что она была слишком большая, чтобы собирать её в другом месте — нам выдался шанс играть в Бостоне впервые. Для нас на ней было достаточно места для передвижений, но на первый раз на самой сцене вместе с нами стояли короба для 250 фанов. Им приходилось задирать голову, потому что сцена получилась очень высокой, и эти короба дали им возможность разделять с нами радость бытия на сцене и позволили им увидеть то, как всё выглядит с нашей позиции, с массой народа впереди. «Bigger Bang» начался.