Расплата. Трилогия

   Около 10 ч. утра, уже догоняя эскадру (мы шли кратчайшим путем), получили телеграмму -- "Идти к "Орлу". В полдень подошли к броненосцу, стоявшему на якоре посреди Бельта.

   Приблизившись, крикнул командиру в рупор:

   -- Прислан с пароходом в ваше распоряжение! Жду приказаний!

   Мне не надо никакого содействия! Управлюсь своими средствами! Станьте на якорь поблизости!

   Есть!

   Однако вскоре же пришлось оказать содействие, и притом способом совершенно неожиданным.

   Дело в том, что на "Ролланде" был установлен небольшой силы аппарат беспроволочного телеграфа системы Маркони, и только что мы отдали якорь, как этот аппарат начал принимать телеграммы, адресованные "Орлу", или, вернее, -- вызов "Орла" "Суворовым", на который первый не отвечал.

   Передали ему семафором -- "Вас вызывает "Суворов". Тотчас же наш приемный аппарат записал ответ "Орла", а затем телеграмму "Суворова": "Как скоро надеетесь исправить повреждение?" С "Орла" -- молчание. После того, как "Суворов" дважды повторил свой вопрос, а "Орел" продолжал безмолвствовать, мы передали ему и эту телеграмму семафором. Он немедленно ответил: "Не позже как через 2 часа".

   Дальнейшие переговоры велись по той же крайне оригинальной системе: "Ролланд" принимал телеграммы "Суворова" и семафором передавал их содержание на "Орел", до которого они почему-то не достигали, а "Орел", уже непосредственно, отвечал "Суворову".

   Не будучи специалистом дела, я обратился за разъяснениями к флагманскому минеру, вместе со мной оставшемуся на "Ролланде".

   Очевидно, на "Орле" какая-то неисправность в приемном аппарате... -- заявил он.

   Об этом я и сам давно догадался, а вы мне объясните, почему эту неисправность не могут найти и устранить? Ведь на "Орле" два минных офицера -- специалисты своего дела, а его выручает какой-то буксирный пароход, на котором уж несколько лет, почти без всякого технического присмотра, стоит какой-то слабосильный аппаратишко и... так исправно работает!

   Так ведь это -- "Маркони". Он значительно проще...

   А у нас на эскадре какая система?

   У нас -- патент германской фирмы "Сляби-Арко".

   Что же это -- последнее слово науки? Везде принято!

   Н-нет... пока еще... нигде, но фирма представила такие данные, обещала такой район действий, какого до сих пор никому еще не удавалось достигнуть...

   Так что боевая эскадра России, последняя карта в нашей игре, -- предоставлена господам "Сляби-Арко" для производства широкого опыта? А если это только реклама?..

   Я тут ни при чем! я -- ни при чем! -- поспешно заговорил минер (видимо, ему почудилось, что я готов на него броситься). -- Я даже протестовал, как мог... Я настаивал на системе "Маркони", испытанной системе, столько лет... Но, вы сами понимаете, что я мог?.. Технический комитет признал наилучшей; главное управление заключило контракт. Тут уж ничего не поделаешь! Сам адмирал, если бы попытался, ничего бы не вышло!.. Лбом в стену!..

   Ну, а вы? Кругом немцы, которые нашего разговора не понимают, -- скажите прямо: что думаете об этой системе?

   Трудно сказать, что будет... может быть, наладится. С нами идут на разных судах специальные монтеры от фирмы. Ведь только что приняли и поставили. Пока, если говорить откровенно, хорошего мало...

   Ну, счастье ваше, что вы не член технического комитета! А то, сгоряча, я мог бы поступить с вами очень нехорошо... Снабжение армии негодным оружием, негодными боевыми припасами -- ведь это приравнивается к измене!..

   В 2 ч. дня "Орел" снялся с якоря и пошел догонять эскадру. Мы следовали за ним. Из обмена телеграмм между ним и "Суворовым" известно было, что повреждение произошло в рулевой машинке и, кажется, исправили его не совсем: броненосец очень плохо держал на курсе и сильно рыскал. Шли всю ночь. Около 8 ч. утра завидели впереди отставшие от эскадры "Аврору" и транспорт "Метеор". Около 11 ч. утра 7 октября, почти одновременно с ними, подошли к месту стоянки эскадры на SW от мыса Скаген.

   Вернувшись на "Суворов", на самом трапе чуть не столкнулся со старым товарищем и приятелем, который давно уже потянул прочь от строя, как говорят во флоте -- "пошел в отхожие промысла". Я торопился с докладом. Он торопился на свой корабль. Однако оба задержались, чтобы обменяться приветствиями.

   Ты здесь по какому случаю?

   Командую миноносцем...

   Кой черт тебя понес? Разве потребовали? Зачем лезешь?

   А ты зачем лезешь? Да еще по второму разу? Мало Артура?..

   Я -- другое дело! Я -- в строю!..

   -- Врешь, братец! Все мы одной веревочкой связаны: столько лет мундир носил, флотским офицером числился -- плати по векселю! К расплате!..

   Пусть даже так, но почему этот трагический тон?..

   Ну, мне некогда! При случае -- поговорим... До свиданья! Поприглядишься -- сам поймешь!.. -- бросал он отрывистые фразы, сбегая по трапу, и, спрыгнув в подошедший катер, уже оттуда еще раз крикнул: -- Помяни мое слово! К расплате! К расплате!..

   От Скагена пришлось отослать обратно в Либаву миноносец "Прозорливый", у которого так потекли холодильники, что исправить повреждения своими средствами оказалось невозможным, а также и "Ермак", у которого было что-то неладно в дейдвудных трубах. Обидное начало!..

   Здесь, насколько я мог быть осведомленным, предполагалось простоять двое суток для пополнения запасов угля на предстоящий большой переход. Каков был этот переход, каков был предполагаемый маршрут эскадры? -- оставалось мне неизвестным.

   По отношению ко мне штабные чины хранили безмолвие, считая меня за "чужого". Признаюсь, я даже не был в претензии: Слава Богу, что научились беречь настоящие секреты! -- Однако же какими-то неисповедимыми путями кой-какие сведения проникали в кают-компанию.

   Так, например, около полудня стало известно, что агенты нашей охраны сообщили, будто рыбаки видели 4 миноносца неизвестной национальности, державшиеся в море по ту сторону Скагена; видели также какой-то воздушный шар, прошедший над местом стоянки эскадры с SW на NO; командир транспорта "Бакан", возвращавшегося из Ледовитого океана, Донес будто бы адмиралу о каких-то подозрительных судах, Укрывавшихся в бухтах норвежского берега... Возможно, что эти сведения были неточны. Не посвященный в тайны штаба, я вынужден был для своих заметок довольствоваться тем, что слышал в кают-компании и частью от командира броненосца, старого соплавателя по эскадре Тихого океана.

   Во всяком случае, что-то было, так как эскадра собралась в путь того же 7 октября, не закончив приемки угля.

   В 3 ч. дня снялись с якоря миноносцы и транспорты, к которым они были приписаны; следом за ними -- первый эшелон крейсеров (контр-адмирал Энквист); затем, в 5 ч. веч. -- второй эшелон крейсеров (капитан 1-го ранга Шеин); около 7 ч. веч. -- второй броненосный отряд (контр-адмирал Фелькерзам), а в 8 '/2 час. -- "Суворов", "Александр III", "Бородино", "Орел" и транспорт "Анадырь". Ночь была лунная, ясная; погода -- тихая.

   К утру, 8 октября, при слабом SW нашел такой туман, что с трудом различали "Александра", державшегося позади нас в расстоянии менее двух кабельтовых. К полдню туман рассеялся.

   От штурманов узнал, что идем через Ла-Манш. Не мог не высказать своего одобрения этому смелому ходу адмирала. Действительно, если донесения агентов были справедливы, если японцы готовили какую-нибудь ловушку эскадре тотчас после ее выхода из Балтийского моря, то, несомненно, по их подозрительному характеру, они не могли рассчитывать на сохранение тайны, а потому должны были предположить, что мы никоим образом не пойдем торной дорогой, а изберем океанский путь, кругом Англии, с погрузкой угля на Фаррерских островах, путь, где встречные суда -- редкость, где на каждое из них можно было бы обратить внимание, всякое подозрительное осмотреть и либо самим уклониться в сторону, либо его попросить уйти с дороги. Недаром тревожные вести получались либо из Норвегии, либо из северо-восточной Англии...