Война (Книга 3)

С этим холодившим сердце вопросом Молотов зашел в кабинет Сталина. И будто наткнулся на невидимую преграду: по кабинету многоголосо перекатывался мужской хохот. Сквозь табачный дым увидел Сталина в конце длинного стола. Навалившись грудью на торец, он держал в руке какую-то бумагу, смотрел в нее и глухо посмеивался. Ему вторили, громко и раскатисто, сидевшие за столом Калинин, Щербаков, Мехлис и Каганович. Особенно выделялся тонкий смех Щербакова, который, сняв очки, промокал носовым платком выступившие на глазах слезы и вытирал вспотевшее полное лицо.

Оторопь в глазах вошедшего Молотова развеселила всех еще больше.

- Над чем смеются столь видные большевики? - спросил Молотов, направляясь в глубь кабинета. Он сел на свободный стул близ Сталина и, положив папку на зеленое сукно, раскрыл ее.

- На, читай. - Сталин прикрыл папку Молотова бумагой, которую держал в руках.

Молотов увидел донесение генерала Еременко с Западного фронта. В нем описывался первый эффект применения наших реактивных минометов БМ-13, о существовании которых ни наши обороняющиеся войска, ни тем более противник не знали. Еременко скупо, но с впечатляющей красочностью сообщал о невообразимой панике гитлеровцев, когда на их расположение навалился ужасающе ревущий смерч, взрывая и испепеляя все вокруг. В документе рассказывалось и о потрясении наших войск, когда над ними со страшным скрежещущим воем, изрыгая хвостатое пламя, стремительно проносились огромные сигаровидные снаряды.

- Да, потешно, - суховато сказал Молотов, не разделяя общего веселья, и отложил донесение в сторону. - А главное - обнадеживающе...

Сталин скосил на Молотова прищуренный глаз и хмыкнул в усы:

- Знаешь, почему смеемся?.. Вспомнили, как года полтора назад Ворошилов рассказывал о залпе испытательного образца этого же ракетомета на полигоне. Конструктор, правда, предупредил его, что будет жутковато, но все равно при первом залпе все чуть не слетели с вышки...

- Видимо, без меня это было. - Молотов так и не развеселился. - При мне приняли решение о запуске в производство ракетометов бээм-тринадцать и о формировании специальных частей.

Сталин тут же помрачнел, опустил взгляд и сказал:

- Да, к сожалению, только за день до начала войны мы смогли принять такое решение. - А затем, после паузы, спросил, обращаясь к Молотову: - У тебя, чувствую, тревожные вести?

- Те же, что и у тебя. - И нарком иностранных дел, взяв в папке шифровку о событиях в Японии, положил ее перед Сталиным. - Но какие будут последствия?

В кабинете наступила тишина. Все заметили, что Сталин, скользнув взглядом по документу, потускнел еще больше. После паузы он тихо произнес:

- Смена правительства в этой ситуации ничего доброго нам не сулит. Сунув в рот нераскуренную трубку, он почмокал губами и спросил у Молотова: - А какие прогнозы у специалистов по Японии?

- Если новый кабинет поручат формировать тому же Коноэ, - будто размышляя вслух, заговорил Молотов, - тогда есть некоторые основания полагать, что японцы временно поостерегутся нападать на нас, а будут решать свои проблемы в Юго-Восточной Азии и выжидать, как будут складываться события на советско-германском фронте...

- Ну, а если Тодзио станет премьером? - Сталин упредил вопросом развитие мысли Молотова.

- У тебя, может, есть сведения по линии разведки? - Молотов остановил на Сталине напряженный взгляд и, не дождавшись ответа, сказал: - Если военный министр Тодзио будет формировать кабинет, о чем мы узнаем сегодня же или, в крайнем случае, завтра, значит, возможна немедленная агрессия со стороны Квантунской армии...

- Да, - согласился Сталин, подавив вздох. - Они бросятся на нас с суши, с моря и с воздуха! Это и разведка подтверждает... Вслед за японцами нападет Турция... Но мы на другое и не рассчитывали, хотя и перебрасываем с востока часть сил на запад. Надо быть в полной боевой готовности на востоке и на юге... - Сталин тяжелым, невидящим взглядом обвел лица сидевших за столом и продолжил: - Они нападут немедленно, даже независимо от того, Коноэ или Тодзио станет главой нового правительства, если только мы сдадим Смоленск и пустим немцев к Москве и если еще сдадим Киев... Немедленно нападут! А Англия и Америка тогда махнут на нас рукой и начнут сообща готовить к обороне против фашистского блока свои континенты и свои владения. У них забота - не допустить Германию к мировому господству.

Раскрытые окна постепенно выдохнули табачный дым, и кабинет наполнился рассеянным светом солнца. Все молчали, тягостно размышляя об услышанном от Сталина и Молотова. Сталин, заложив руки за спину, стал прохаживаться по ковровой дорожке вдоль стола, сумрачно глядя себе под ноги. Нахмуренные брови, прятавшие глаза, и темноватое, в оспинах, лицо выдавали сумятицу обуревавших его чувств и мыслей. Тишину нарушил Молотов.

- Если на фронте продержимся до осени, обстановка может разрядиться, - сказал он, угадывая ход сомнений Сталина. - И японцы и турки вряд ли решатся начинать войну на пороге зимы.

Усталое лицо Сталина будто смягчилось, глаза блеснули желтоватыми белками, и их темные зрачки остановились на Молотове.

- Продержаться - это первое и обязательное условие, но не единственное. - Глухой голос Сталина будто чеканил слова. - Мы ведем сейчас и дипломатическую битву. Ее надо тоже выиграть! Надо, чтобы весь мир убедился, что мы не одиноки, что создана и с каждым днем ширится антигитлеровская коалиция государств и народов, пусть пока ее реальная сила равна нулю! Это первое...

- Как и решено на Политбюро, - сказал Молотов, похлопывая рукой по папке, - принимаются меры для установления дипломатических отношений с эмигрантскими правительствами Чехословакии, Польши, Бельгии и Норвегии... Сегодня посылаем наш проект соглашения чехословацкому правительству...

- Хорошо. - Сталин одобрительно кивнул и продолжил: - Второе: всеми возможными средствами надо не допускать расширения фашистского блока и образования новых очагов агрессии. - И спросил у Молотова: - Что у тебя имеется по этому вопросу?

- Проект очередного предупреждения правительству Ирана, чтобы оно ликвидировало опасность нападения на нас со своей территории.