Коммандо. Бурский дневник бурской войны

К вечеру мы достигли Ноллота, небольшого унылого морского порта, где стояло на якоре много судов для перевозки солдат. Один из кораблей, «Озеро Эри», был под парами, и когда поезд остановился на станции, катер был уже готов отвезти нас туда.

Это было концом нашего длинного скитания. Мы стояли на пристани, тихо оглядываясь назад, на дорогу, по которой приехали, и все были заняты своими собственными мыслями. Я не знаю, что было в мыслях моих компаньонов, но возможно они тоже думали о длинном пути, который нам пришлось совершить, походных кострах на горах и равнинах, хороших людях и прекрасных лошадях, которые были мертвы.

С тяжелым сердцем мы сели в катер, который должен была доставить нас на судно, и, едва мы оказались на борту, он снялся с якоря, и мы отправились на юг. Несмотря на нашу миссию, путешествие доставило мне огромное удовольствие. После двух лет полной лишений походной жизни мы имели роскошные каюты, с мягкими кроватями, стюард по утрам подавал нам кофе, мы могли воспользоваться ванной, и готовой едой, о которой я почти забыл. Все это походило на сон, и я наслаждался каждым мгновением этой жизни.

Мы достигли Кейптауна через пять дней, и были перевезены в Саймонстаун на борту линкора «Монарх». Здесь мы снова провели неделю в полном комфорте, потому что капитан Пиркс и все офицеры соперничали друг с другом в стремлении показать нам свое дружелюбие. Британцы, со всеми их недостатками, очень великодушная нация, и не только на военном корабле, но и в течение всего времени, пока мы находились среди них, не было сказано ни одного слова, которое могло задеть наше самолюбие или задеть нашу гордость, хотя они знали, что мы потерпели поражение.

Вскоре поступило распоряжения отправить нас на север. Мы переехали на берег после наступления темноты к пристани ниже железнодорожной станции Саймонстаун, и нас посадили на поезд, который был готов к отправлению. Мы проехали через предместья Кейптауна и затем свернули на главную линию в Солт-ривер-джанкшн, чтобы на следующее утро оказаться в Матьесфонтейне, в Кару. Туда на встречу с нами прибыл генерал Френч. Он оказался невысоким сварливым человеком, который нам очень не понравился, хотя и старался казаться дружелюбным. Он говорил с нами в течение часа, задавая генералу Смэтсу разные неуклюжие провокационные вопросы, на которые тот легко отвечал. Когда он понял, что прогресса не добьется, то стал вести себя более естественно и рассказывал о своем участии в войне. Во время этого разговора мы и узнали, что он просто чудом избежал участи попасть в наши руки у Стормбергена.

От Матьесфонтейна мы продолжали нашу поездку, двигаясь только ночью, перед нами ехал бронепоезд с прожекторами, освещавшими вельд. Каждый день нас уводили в какое-нибудь уединенное место и держали там до темноты, поэтому двигались мы медленно. Мне сказали, что это делалось для того, чтобы трансваальцы, зная о том, что мы едем из Кейпа, не решили, что положение не так плохо, как им кажется. Поэтому лорд Китченер хотел, чтобы мы появились уже тогда, когда все соберутся и пути назад уже не будет. Однако потребовалась почти неделя, чтобы добраться до Кронстада на севере Свободного Государства, где лорд Китченер должен был нас встретить. Вскоре после нашего прибытия он был на станции на великолепном вороном жеребце, в сопровождении многочисленной свиты, включавшей даже индусов в восточных костюмах и тюрбанах с позолоченными ятаганами.

Его свита ждала снаружи, когда он вошел в наше купе, чтобы поговорить с нами. Он стремился завершить войну, поэтому снова и снова говорил о безнадежности нашей борьбы и сказал нам, что у него было четыреста тысяч войск в Южной Африке против наших восемнадцати тысяч. Он сказал, что был готов позволить бюргерам сохранить лошадей и седла в знак признания их заслуг, и что британское правительство поможет восстановить разрушенные фермы, уничтоженные по военной необходимости.

Гененрал Смэтс обвинил его в том, что по его приказу были незаконно казнены наши люди в Кейпе, но все же признал, что мы использовали английскую униформу для того, чтобы ввести его солдат в заблуждение.

Перед отъездом Китченер сказал нам, что мы должны были добраться в Восточный Трансвааль и найти генерала Боту, и что конференция в Ференигинге сможет начаться только после этого.

Таким образом, из Кроонстада, все еще в сопровождении бронепоезда, мы пересекли реку Вааль и оказались в Трансваале. Мы прошли Иоганнесбург ночью, и здесь нас развернули на восток по линии, ведущей в Наталь, пока мы не приехали в город Стандертон, где оставили поезд и отправились на повозке по линии блокпостов, которая проходила прямо по высокому вельду. Там находились небольшие английские лагеря, в каждом из которых находились войска, которые относились к нам вполне дружелюбно.

Мы путешествовали в течение полутора дней, пока не достигли пункта, где нас ожидал отряд всадников, посланных генералом Ботой. Они привели запасных лошадей, поэтому мы оставили повозку с солдатами и, пересекая страну, путешествовали в течение двух дней по голым и пустынным равнинам, к тому месту, где нас ожидал коммандант-генерал. Здесь было собрано приблизительно триста человек. Это были делегаты от всех коммандос в восточного Трансвааля, прибывшие, чтобы выбрать представителей на мирный конгресс, который состоится в Ференигинге, и ничто, возможно, не показывало более ясно, что силы буров были истощены — это были голодные, оборванные люди, их тела были укрыты кожей или дерюгой и покрыты язвами от недостатка соли и недоедания, и это было большим ударом для нас, потому что мы прибыли из мест с намного лучшими условиями. Их дух был сломлен, они находились на пределе своих физических сил, и мы поняли, что если эти измученные и истощенные люди были выбраны из трансваальских коммандо, война безвозвратно проиграна.

Еды было так мало, что сам генерал Бота смог предложить нам только пять полос бильтонга, и сказал нам, что, если бы за две недели до этого они не захватили у англичан небольшое стадо, он не смог бы даже приехать на эту встречу.

Я сразу спросил о моем отце и трех братьях. Генерал Бота знал об отце. Он сказал мне, что тот был с одним из северных коммандо, и будет по всей вероятности участвовать на предстоящей конференции. Он не мог сказать мне ничего о моих братьях, но расспрашивая людей, я узнал, что мой самый старший брат, Хьялмар, был захвачен австралийцами больше чем за год до этого, а мой второй брат, Жубер, был взят в плен, когда лежал с приступом малярийной лихорадки в низкой стране, очевидно не много времени спустя после того, как я в последний раз встретился с ним в Уорм Батс в конце 1900 года, а о самом младшем, Арнте, я так ничего и не узнал.

На следующий день прошли выборы. Даже в бедственной ситуации буры не утратили способности спорить до хрипоты и состязаться в красноречии. Кандидатуры делегатов выдвигались, утверждались, отвергались и выдвигались повторно, но все же к вечеру голосование было закончено и примерно тридцать делегатов было выбрано.

Следующим утром собравшиеся разошлись — буры на своих голодных лошадях направились к своим коммандо, а генерал Бота с делегатами направились в сторону английских блокпостов.

Мы прибыли туда к следующему вечеру. Войска снабдили нас продовольствием, поскольку мы голодали, и мы теперь возвратились к Стандентену, где солдаты с внимательным уважением смотрели на нашу оборванную кавалькаду. Оттуда мы направились в Ференигинг, небольшой шахтерский поселок на берегу реки Вааль, где два года назад я наблюдал за тем, как ирландцы при отступлении с юга жгли железнодорожные склады.

Британцы подготовили для нас большой палаточный лагерь, и едва ли не первый человек, которого я увидел, войдя в лагерь, был мой отец, заросший и неопрятный, но сильный и здоровый, и наша встреча после столь долгой разлуки была очень радостной.

Теперь прибыли делегаты от остальной части Трансвааля и от Свободного Государства. Там были все известные люди — генерал де ла Рей, Христиан де Вет, президент Стейн, Кемп и многие другие, лучшие из бурских бойцов. Мы узнали от генерала де Вета, что мой младший брат служил под его командованием в течение более года, и что сейчас он жив и здоров, таким образом все прояснилось. Хотя двое были в плену, все же нам повезло больше, чем большинству семей, большинство которых оплакивало своих мертвых, тогда как все пятеро из нас были все еще живы.