Пять лет на площади (1989-1993 гг.)

Когда приблизились к Петровке-38 (ГУВД Москвы), Терехов засуетился и попытался сформировать из головной части колонны нечто похожее на воинский строй (видимо, чтобы продемонстрировать милицейским чинам организованность и порядок). Люди, стоявшие по краям Петровки между Бульварным кольцом и Столешниковым переулком, удивлялись многочисленности демонстрации, считая, что в ней участвуют не менее 100 тыс. человек (и вправду, на узкой части Петровки колонна из 15-17 тыс. человек казалась бесконечной).

На проезжей части Лубянской площади перед «Соловецким камнем» была установлена машина-трибуна. Митинг открыли исполнением Гимна Союза.

Первым выступил Константинов, который заклеймил коррумпированных сподвижников Ельцина за их готовность убивать свой народ и призвал сторонников оппозиции «быть готовыми к этому, быть готовыми к борьбе...1-го и 9-го мая мы показали свою решимость дать им отпор, а 12-го июня начнем борьбу за Останкино...Наше оружие — это наша правда и наше единство...Вместе мы победим...Да здравствует Россия!»

Затем слово предоставили Анпилову, встреченному скандированием толпы: «Анпилов! Анпилов!». Начал он со славословий Дзержинскому, а потом призвал «уничтожать тех, кто согласится парафировать и тем более принять эту ебеэновскую конституцию». Основной же акцент в своем выступлении он сделал на необходимости борьбы за телевидение: «Пока оно в руках лжецов — нам не победить ни на выборах, ни на референдумах...Давайте 12 июня прикуем себя к забору, выстроенному вокруг телецентра в Останкино...Наберем смелых и отважных ребят и пойдем в пикеты...Слово народу...Мы победим!»

После Анпилова выступили: депутаты Астафьев, Белашов, Исаков, Шашвиашвили, Чехоев; профессор Сергеев, Умалатова, Скурлатов, генерал Титов, Гунько, Маляров, Якушев, представители от рабочих, женских и молодежных организаций (всего 27 человек). Выступавшие ругали, как обычно, Ельцина и реформаторов, обвиняя их в фашизме и предательстве интересов России, призывали отвергнуть разрабатываемую ими конституцию, ликвидировать институт президентства, стоять на защите Советов и т.д. Гунько и Маляров провозглашали здравицы в честь Ленина и Сталина.

В конце митинга приняли резолюцию, в которой говорилось, что разрабатываемая конституция является по сути конституционным переворотом и в случае антиконституционных действий со стороны Ельцина следует срочно созвать чрезвычайный Съезд депутатов и призвать народ к гражданскому неповиновению, вплоть до организации массовых политических забастовок; требовать предоставления эфирного времени на телевидении для оппозиции.

Примерно через полчаса после начала митинга молодые ребята помогли одному из своих сверстников взобраться на постамент, оставшийся от памятника Дзержинскому после августа-91г., и паренек установил в центре постамента по одному красному, «имперскому» и андреевскому флагу под бурные аплодисменты собравшихся (флаги простояли на постаменте до наступления темноты).

По окончании основного митинга, пока манифестанты не успели разойтись, неожиданно для всех стали митинговать люди из «Русской партии» (группа из 25-30 человек), расположившиеся на газоне в центре площади. Молодой мужчина, представившийся руководителем Северо-Западного отделения партии из Питера, закричал в мегафон, что большевизм и коммунизм — это закамуфлированный иудаизм, а Ельцин является ставленником иудо-большевизма; что русский народ — это народ-богоносец, ему нужна монархия, а не конституция, социализм и т.п. В ответ сторонники коммунистов стали кричать, что «Русская партия» — это партия провокаторов и «яковлевских кагэбистов», и что они своими действиями раскалывают оппозицию.

Словесная перепалка между теми и другими продолжалась минут пятнадцать, пока милиция не призвала собравшихся разойтись, чтобы восстановить на площади движение транспорта. Покричав еще пару-другую минут, люди пошли по домам.

Назначенное на 12 июня пикетирование телецентра в Останкино не состоялось, поскольку городские власти дали разрешение на пикет только у главного входа на ВДНХ. Сторонникам оппозиции, появившимся к 10 часам утра у одноименной станции метро, не удалось даже приблизиться к улице Королева, так как все подходы и проезды к ней были блокированы плотными цепями милиционеров и омоновцев, экипированных почти также, как и 1-го мая. Сюда же были стянуты две пожарные машины с водометами, четыре машины «скорой помощи» и конная милиция (20 всадников). Кто-то рассказывал, что ближе к улице Королева стоят грузовые автомобили, в которых сидят спецназовцы, вооруженные короткоствольными автоматами.

Манифестанты, направлявшиеся от метро в сторону ВДНХ освистывали стражей порядка, обзывали их оккупантами и пособниками фашистов. В начале одиннадцатого у главного входа на выставку собрались примерно 2 тыс. человек, а в последующие два часа их число увеличилось до 4-х тысяч (день выдался пасмурным, 15 градусов). Кроме сторонников «Трудовой России» на площадке перед главным входом находились небольшие группы патриотов с «имперскими» флагами и транспарантами «Русские идут» и «Русская партия». Всего же над площадкой развевались более 40 красных, 8 «имперских» и 6 андреевских флагов.

В 10-20 среди манифестантов появился Анпилов и стал объяснять им, что «по закону пикет в Останкино должны были бы разрешить без всякой канители», т.е. для его проведения необходимо только письменное уведомление соответствующих органов власти, но власти в очередной раз демонстрируют, что «законы писаны не для них». Затем он подошел к милицейским чинам из ГУВД и попросил их отодвинуть милицейско-омоновские цепи подальше от площадки, чтобы не раздражать людей, но милицейские начальники на это не согласились. Тогда Анпилов обратился к манифестантам: «Мы на бойню не пойдем, а они хотят этого...Начнем свою акцию здесь...Будем ждать представителей прокуратуры Москвы, чтобы те определили законность мер, предпринятых против пикетчиков».

В начале двенадцатого Анпилов зачитал, как он выразился, меморандум, в котором говорилось, что на телевидении доминирует полторанинско-геббельсовская пропаганда; людям труда и представителям оппозиции не разрешают ничего сказать по ТВ об обнищании, росте цен, разворовывании государства, но зато ТВ дает по одному часу ежедневно зарубежным информационным программам; руководитель ТВ-Останкино Брагин науськивает власти на «Трудовую Россию», пытаясь развязать в стране политический террор и т.д.

Затем прозвучали основные требования: предоставить эфирное время на ТВ для оппозиции ежедневно по 30 минут с 19 до 20 часов, а также один раз в месяц по 1 часу для выступления экономистов, ученых и других специалистов от оппозиции; прекратить пропаганду насилия, разврата, разнузданности и исполнение зарубежной поп-музыки на ТВ; отстранить от эфира дикторов с дефектами речи.

Зачитав меморандум, Анпилов прохрипел в мегафон, что «вся пропагандистская обслуга режима шьет нам обвинения в национализме в то время, как они сами разжигают его...Вспомните, как накануне референдума они стали обыгрывать тот факт, что Хасбулатов чеченец...Рано или поздно, но на телевидении прозвучит правда о том, кому служили Горбачев, Ельцин и их прихвостни». После лидера трудороссов слово у мегафона предоставляли практически всем желающим. Один из выступавших (кажется Гунько) сравнил останкинскую телебашню с наркотической иглой.

Выступления у мегафона и бесцельное хождение людей по площадке продолжалось до начала второго, пока со стороны улицы Королева не появился представитель ТВ-Останкино в сопровождении подполковника милиции и каких-то людей в штатском.

В это время в очередной раз выступал Анпилов, говоривший о нецелесообразности организации круглосуточного пикета (в ответ на призывы некоторых манифестантов), поскольку для этого «у нас мало сил...Как показало прошлогоднее пикетирование, на ночь оставались всего 20-30 человек, с которыми справлялся один автобус омоновцев...Побросали пикетчиков в машины, как дрова, и увезли».