Стругацкие. Материалы к исследованию: письма, рабочие дневники, 1967-1971

Честный средний американец Джон Гордон отвоевал летчиком во 2-й мировой войне, демобилизовался и стал клерком одной из страховых компаний в Нью-Йорке, а «тем временем», двумястами тысячами лет спустя, принц Зарт Арн, отпрыск императорской фамилии, властвующей в Средне-Галактической Империи, изготовил устройство, при помощи которого он мог меняться местами с аборигенами тех или иных исторических эпох своего прошлого. Нащупает в далеком прошлом подходящего субъекта, спросит телепатически: «Давай махнемся сознанием. Мое в твою голову переместим, а твое — в мою. Всего на две-три недельки. Зато ты в принцах походишь, чудеса будущего узришь». Как правило, аборигены соглашались. Согласился и Джон Гордон. И вот он приходит в себя в тайной гималайской лаборатории З. Арна и в августейшем принцевом теле.

Как очень скоро выясняется, его императорское высочество избрал весьма неудачное время для своих экспериментов. Таинственная и подлая Лига Темных Миров угрожает Галактике в целом и Средне-Галактической Империи в особенности. В политическом положении нашего старого Млечного Пути наступает быстрый кризис. Бароны шарового скопления в созвездии Геркулеса колеблются, не зная, чью сторону принять. Звездные княжества, графства, герцогства, королевства трепещут перед могуществом Лиги. Высшие сановники Империи оказываются предателями. Следует череда убийств, похищений, столкновений с применением атомных пушек. Бедняга Джон Гордон, попавший в эту кутерьму, как кур в ощип, страстно жаждет вернуться в свое тело и в свое время, но обстоятельства складываются так, что он не может вернуться в лабораторию для обратного обмена с принцем, затерявшимся в его родимом 20-м веке. К тому же у него завязывается серьезный роман с княгиней Фомальгаутского княжества. А его похищают, а он бежит, а за ним погоня, а он опять бежит, и его облыжно обвиняют, и он снова бежит. А потом, конечно, все объясняется, предательства раскрываются, он становится во главе имперского флота и с помощью нового ужасного оружия наносит Лиге сокрушительное поражение, после чего со вздохом облегчения и с тоской по Фомальгаутской княгине возвращается в свое туловище на нью-йоркской квартире.

Все бы это было ничего: Гамильтону не откажешь а) в умении закрутить острый сюжет, б) в способности игнорировать элементарные научные представления, в) в жестком, исступленном даже целомудрии и в прочих достоинствах. Можно было бы даже простить ему картину постаревшей на 200 тыс. лет Галактики во власти позднего феодализма (простили же мы это Карсаку!). Как западному писателю, не знакомому с азами марксизма, можно было бы простить ему и преувеличенное представление о роли личности в истории, особенно такой пошловатой личности, как Дж. Гордон. Как-никак, а это космическая опера, что с нее взять?

Но чего ему нельзя простить, так это того печального обстоятельства, что он скверный писатель. Условимся под выражением «скверный писатель» понимать такого писателя, который в угоду сюжету и слабоумному читателю способен произвольно изменять обстоятельства, без всяких — не то что психологических: куда там! — просто даже безо всяческих физических мотивировок, заставлять героев убивать или быть убитыми, космические корабли — гореть или спасаться, врагов — после кратковременного триумфа терпеть поражения, друзей — после некоторого периода уныния возобладать и побеждать. Так вот, если мы даем такое определение понятию «скверный писатель», то в данном случае Э. Гамильтон действительно являет собой образец скверного писателя.

Тем не менее я бы не мог высказаться решительно против перевода и опубликования этой вещи. Дело в том, что «Звездные короли» — не эпизод в истории западной фантастики. С них началась и расцвела пышным цветом в 50-х годах целая школа фантастической литературы, волны которой перекатились в Европу и — как это ни странно — даже к нам, в Советский Союз. В самом деле, именно в этой книге заложены практически все элементы «литературы о космическом варварстве», с которыми мы встречаемся в толстых романах Азимова, у Карсака и у нашего Снегова. Бесшабашная и не имеющая никаких разумных оснований зловредность Лиги Темных Миров тянется через романы Азимова к мысликам Карсака и к зловредам Снегова. Проекция в галактические просторы уличных драк и рыцарских турниров, делающая такие произведения похожими на исполинских, в дом величиной, новорожденных младенцев. Добродетельные и героические герои в стесненных обстоятельствах. Девы. И непрерывная болтовня прямой речью в пользу неискушенного читателя. Так вот, принимая во внимание такой «родоначальнический» характер повести Э. Гамильтона, возможно, стоит все-таки перевести ее, спарить с еще какой-нибудь подобной книжкой того же Азимова и издать с хорошим, остроумным предисловием — скажем, Парнова или Кагарлицкого.

Дорогой Борик!

Отвечаю на вопросы:

1. Статья «Двуликая книга» идет в № 3 журнала «Журналист». Подписана она очень забавно: Иван Краснобрыжий. Содержание ее: пропаганда порнографии, а также, несмотря на иностранные имена, как сам понимаешь, клевета на совдействительность. Истоки ее: видимо, чье-то указание сверху, но не в порядке пропагандной политики, а личная инициатива. Знатоки ведут такую генеалогию: Кириченко — Михайлов — Немцов — этот самый Краснобрыжий. Я тоже не думаю, что это повлияет на «Неву» — слишком поздно.

2. О гонораре за перевертыш мне ничего не известно. Полагаю, что платить все-таки будут.

3. Перевертыш пойдет на прилавки, но теперь уже называют март (а раньше называли февраль, а еще раньше — январь и т. д.).

4. Нашу книгу (новую) включили в план 70-го года, но до договора, как я понимаю, еще далеко. План-проспект я еще не написал, не до того было. На этой неделе напишу.

5. С Девисом насчет Клемента не говорил (см. ниже).

6. О Нортон я бы и рад забыть, да не пришлось. Третий день сижу, как проклятый. У меня такое впечатление, что мы с тобой сильно подгадили себе этим переводом. Я имею в виду, в глазах издательства. Все поля каждой страницы черны от замечаний типа: «опять пропуск, опять пересказ, опять сокращение, а это откуда, этого в тексте нет и пр». Все это я сейчас восстанавливаю — не всё, конечно, иногда бунтуюсь. Обрыдла мне эта Нортон, сил нет. Я должен сдать в понедельник, а еще половина рукописи.

7. С Детгиза сейчас ничего не получишь. До подписания в печать ОО еще далеко, а когда выйдет СБТ — неизвестно.

«Ангары» еще нет. Зато Громова с Нуделем написали колоссальный фантастический детектив «В Институте Времени идет расследование», где героями Аркадий и Борис. В Детгизе прочли, ничего не поняли и послали на рецензию Парнову и мне. Смотрю я на эту махину и дрожу. А мне еще рефераты японские делать.

Напиши примерно хоть, когда встречаемся.

Вот всё. Крепко жму, целую. Твой Арк. Всем привет.

О переводе Нортон вспоминал Михаил Ахманов, сам переводчик с английского и писатель-фантаст.

В былые годы прочитал я «Саргассы в космосе» в переводе С. Бережкова и С. Витина и восхитился, какая прекрасная писательница — Нортон! Затем, когда в начале девяностых ее романы хлынули потоком, мое восхищение сменилось недоумением: автор средний и, если уместно использовать такой термин, весьма «водянистый». А позже случилось мне как-то познакомиться в Москве с женщиной-редактором серии «Мир», и я поделился с ней своим недоумением: мол, «Саргассы» — это вещь, а всё остальное — на очень среднем уровне. Редактор улыбнулась и сказала: «Знаете, кто переводил „Саргассы“? Бережков и Витин — это братья Стругацкие, и они здорово потрудились над книгой Нортон!» И тогда я понял, что печать большого таланта, заметная в «Саргассах», принадлежит не автору, а переводчикам.