Записки бывшего милиционера

Особого описания заслуживает Ненецкий автономный округ с его полярной экзотикой. Туда я летал много раз.

Мне удалось побывать в различных частях Ненецкой тундры: от Нельминого Носа и Голодной Губы до Варандея, Амдермы и Усть-Кары, и всюду было что-то такое, чего не было в другом месте. Чего стоит один вид посёлка Три Бугра, который мы обнаружили на большом расстоянии по каким-то блестящим на солнце сооружениям. Оказалось, в посёлке крыши многих домов, а порой и мелкие строения сделаны из металлических обшивок ракет, ступени которых время от времени падают на головы жителей. Причем люди наловчились так быстро «прихватизировать» небесные железяки, что прилетающим на вертолётах военным, как правило, приходилось ограничиваться осмотром уже пустого места их падения.

Здесь же, в Трёх Буграх, мы видели, как механик партии геофизиков, который на день нашего приезда оказался самым главным здесь начальником, длинным шестом гонял ворон и чаек с крыши дома, в котором он жил. Оказывается, рабочие из его партии в отместку за его строгости привязали кусок старого сала к печной трубе. В результате вечно голодные вороны и чайки, тучей слетевшиеся на сало, устроили такой ор и бедлам, что взвыл весь посёлок.

В этот же приезд удалось из Нарьян-Мара слетать на вертолёте в тундру, в Варандей, в окрестностях которого располагались два склада взрывчатых материалов (ВМ), подконтрольных милиции как объекты разрешительной системы. Варандей состоял из двух частей: старой — в виде хаотичного скопления нескольких почерневших, полуразвалившихся изб — и нового посёлка геологов, состоящего из балков и «бочек» на сваях. Обе части Варандея были завалены отслужившей и только что поступившей автомототракторной техникой, пустой бочкотарой; везде мусор и грязь. Но тундра за посёлком, хоть и изрезанная шрамами гусеничной техники, всё еще была прекрасной и яркой. Стоял сентябрь, и огромные косяки лебедей, гусей и ещё каких-то более мелких птиц тянулись к югу.

Удивило, что поверхности моря и берега были чуть ли не на одном уровне, сразу даже не понять, где кончается море и начинается берег. Особенно это впечатление усиливалось при негустом тумане, а при густом, естественно, вообще ничего не было видно.

При этом реющие почти на одном месте огромные птицы — альбатросы — не обращали на нас внимания, хотя некоторые из них находились от нас на расстоянии вытянутой руки.

Здесь, в Варандее, на складе ВМ В. Войтко, работник отдела ООП, чуть не пострадал от бросившейся на него огромной овчарки, и он от неожиданности ничего лучше не придумал, как бежать от неё, да хорошо, что в нашу сторону. Я кинулся им навстречу — и собака остановилась. Кстати, это не первый такой случай в моей жизни. Ещё в ту пору, когда я с Соломоном Кевлишвили работал на сенокосе в горах Сагареджойского района Грузии, однажды на нас неожиданно бросилась чабанская кавказская овчарка, а я — ей навстречу. Не знаю почему, но думаю, из-за моей «наглости» собака остановилась, и мы мирно разошлись. Надо сказать, что я с детства дружу с собаками. Их у меня перебывало немалое количество. Может быть, они чувствуют моё расположение к ним и поэтому стараются не конфликтовать со мной?

В посёлке Красное, застроенном ровными рядами деревянных домов, специально сооружённых для кочевых ненцев с целью склонения их к оседлой жизни, мы увидели грязь, кучи мусора, разбросанные по дворам и улицам нарты, шкуры, оленьи черепа и тому подобное. Людей мало, большинство — в тундре. Сплошная пьянка, на улице ни одного трезвого человека. И это несмотря на то, что спиртное продаётся только по субботам в течение всего-то двух часов. Денег у всех много, а потребности минимальные, вот и закупают спиртное ящиками, а когда его нет или не продают, коробками скупают одеколон.

Сентябрьская Амдерма 1982 года, когда я туда попал впервые, предстала перед нами небольшим посёлком, застроенным двух-и трёхэтажными домами, с залитыми водой и жидкой грязью улицами, с тринадцатью тысячами жителей, половина из которых — военные. Сюда можно было добраться по воде катером, который доставлял людей с борта морского судна, стоящего в отдалении на рейде из-за отсутствия нужной глубины у берега. Но в основном добирались по воздуху. В Амдерме пассажирские самолёты использовали военную посадочную полосу, которую от берега отсыпали прямо в море.

Мой приезд в Амдерму был обусловлен необходимостью проверки складов ВМ и работы участкового. В этот приезд я познакомился и с геологами-практиками, с теми, кто непосредственно работает в поле, ищет и добывает минералы.

Геологи занимались флюоритом в 8–10 километрах от посёлка. Они жили в балках, а поодаль (в нескольких километрах) располагался карьер. Партию возглавлял ленинградец Виктор Лукьянович Карпенко, с которым мы познакомились и впоследствии стали приятелями. Породу с флюоритом они взрывали, а поэтому им нужен был склад взрывматериалов, который является объектом разрешительной системы. В первый приезд, когда мы явились с проверкой, особых замечаний по складу не было, если бы не сторож, вооружённый в дневное время только ракетницей. Увидев нас, он с перепуга или от неожиданности нажал на спусковой крючок сигнальной ракеты и насквозь прострелил себе ладонь. Пришлось срочно перевязать ему руку и отправить в посёлок.

Карпенко, зная мое пристрастие к камням, нередко вручал мне различные образцы минералов: флюорита, кварца, пирита. А его работники, будучи транзитом в Архангельске, нередко привозили от него камни прямо ко мне домой. К сожалению, я так и не успел побывать у Карпенко в Ленинграде, хотя он настойчиво приглашал меня к себе в гости. Через несколько лет Виктор умер дома в результате инфаркта.

Местность, окружающая Амдерму, представляла собой нагромождение сопок и скальных возвышений. Всё покрыто мхом и прочей тундровой растительностью. Передвижение за посёлком возможно было только на гусеничном транспорте. Вокруг посёлка и в нём самом высятся горы пустых железных бочек из-под ГСМ, которые ежегодно в навигацию завозят в огромных количествах, но порожнюю тару ещё никогда на Большую землю не вывозили.

Захламлена железом и прилегающая к посёлку местность, везде следы деятельности различных изыскателей: геологов, геофизиков, нефтяников и т. п.

В Амдерме штатно числится поселковое отделение милиции, которое почти всегда состоит из одного начальника. Редко и на непродолжительное время, чаще из-за проблем с жильём, в отделении появляется то инспектор уголовного розыска, то участковый инспектор милиции.

В мои первые посещения посёлка начальником отделения был некто Чермошенцев, который, к сожалению, быстро попал под влияние местной «аристократии» (начальник аэропорта, начальник торгбазы от Морторгтранса и ещё несколько военных начальников), что, конечно, не шло на пользу в решении милицейских задач. Более того, вместе с Чермошенцевым явившись в столовую на ужин, я вдруг оказался в одной компании со всей этой «аристократией» в отдельном закутке, называемом «кабинетом», за столом, обильно уставленным бутылками со спиртным. Познакомившись со всеми «за ручку», я отказался пить спиртное и пытался за столом учинить деловой разговор — раз уж все «влиятельные люди» тут собрались — о проблемах общественного порядка и борьбе с пьянством в посёлке, о работе милиции, чем сильно их ошарашил, так как они не ожидали такого поворота событий и вскоре один за другим под различными предлогами начали исчезать, оставив нас с Чермошенцевым за столом вдвоём.

На другой день Чермошенцев затащил меня в магазин-склад, куда простым смертным вход был заказан, о чём я узнал уже впоследствии. В магазине на полках рядами высился самый различный дефицитный товар, которого в обычных магазинах не было (в магазинах в то время вообще было пусто), а в углу стоял прилавок с кассой. Мне предложили купить что-нибудь, и, естественно, я не преминул это сделать, но поскольку свободных денег у меня не было, я ограничился очень модными ботиночками из замши для Елены за 30 рублей (такие были тогда цены). Об этой покупке мне потом — через несколько месяцев — пришлось не раз пожалеть. Оказалось, начальник этих складов и этого магазина проворовался, и все, кто когда-либо отоваривался в том магазине, в том числе и я, допрашивались в качестве свидетелей. Моя «преступная» причастность к этому магазину была смягчена тем, что за неделю до меня там по поручению Вдовина, без огласки, побывал Туробов (начальник секретариата УВД) вместе с супругой Вдовина, которые прикупили товаров на довольно крупную сумму.