Записки бывшего милиционера

В. И. Витязев приступил к обязанностям заместителя начальника УВД вместо Коверзнева в марте 1983 года и начал с того, что собрал у себя руководителей подчинённых ему служб и заявил, что ссориться с нами не будет, это бесполезно, так как мы выдержали Коверзнева. Первое время ему было очень трудно из-за массы и разнообразия свалившихся на него проблем, но он поступил умно, просто не мешал нам, а поддерживал, старался защищать от нападок других служб, особенно от Б. И. Карпова, который своё негативное отношение к Коверзневу перенёс на нас.

С В. И. Витязевым у меня сложились хорошие отношения, раза два мы были вместе на охоте, он, правда без ружья, просто бродил по лесу. Несколько раз ездили за грибами и клюквой на озеро Сезо. Он даже пытался примирить меня с Борским — начальником Приморского райотдела, то есть с человеком, который почему-то считал себя хозяином всех лесов, рек и озёр на огромной территории вокруг Архангельска. Сам Борский был и рыбаком, и охотником, кормил охотничьими трофеями руководство УВД. И всё бы ничего, бог с ним, если бы в каждой деревне у него не было бы своих доверенных рыбаков и охотников, которые обеспечивали ему во время приездов и охоту, и рыбалку. Они-то со своими «корешами» и прикрывались Борским и его защитой, просто откровенно и нагло разбойничая в лесу и на воде. Мои инспекторы отлавливали их и изымали десятками ружья, сети и прочую браконьерскую утварь. Наши действия не могли нравиться Борскому, поэтому, пользуясь своим доступом к руководству, он не раз клеветал на меня, а всякие меры отдела ООП по проверке Приморского ОВД и оказанию ему практической помощи расценивал не иначе, как мою личную месть ему, что, конечно, было полной чушью. Примирения так и не получилось.

Умер Борский прямо в воде одного из озёр своего района во время очередной рыбалки.

7 мая 1985 года из министерства неожиданно для многих, в том числе и для меня, пришел приказ об увольнении из органов внутренних дел Б. И. Карпова (заместитель начальника УВД), Н. Г. Круглякова (к этому времени начальник Северодвинского ГОВД), Ю. А. Чернышева (к этому времени начальник ОБХСС УВД, а до этого начальник отдела вневедомственной охраны) и Л. П. Черных (бывший начальник уголовного розыска области), которого «ушли» из УВД ещё за полтора года до этого приказа и который уже устроился в милиции, кажется, где-то в Чувашии.

Как выяснилось, такая кара их настигла за использование конспиративной квартиры в Москве не для встреч с агентами, а в иных целях. Вот с Карповым и Черных понятно, они непосредственно отвечали за работу с агентурой, но какое отношение к этому имели Кругляков и Чернышев (как начальник вневедомственной охраны), так и осталось для меня загадкой.

С уходом Карпова моей службе значительно полегчало. В УВД не осталось никого, кто бы мог безнаказанно «зажимать» наружные службы, в том числе и отдел ООП.

21 июня 1987 года нас известили, что сменился мой непосредственный начальник: вместо В. И. Витязева, уехавшего в Афганистан, заместителем начальника УВД был назначен В. В. Безумов, который месяца три до этого побывал в заместителях у Е. Б. Пермякова (заместитель начальника УВД по кадрам). Из этого события для себя я сделал вывод: в области я уже давно достиг пика своей карьеры, и надо ехать в кадры МВД. В Архангельске при Панарине, который сам незадолго до этого предложил мне должность начальника следственного отдела, но «благодарности» от меня не дождался, в УВД мне ждать нечего. Панарин просто так, за спасибо, должности не раздавал.

С Безумовым отношения у меня были нормальными и до его назначения, таковыми они остались и после. У него хватило мудрости не делать из меня подчинённого. От этого выиграло дело. Впоследствии отношения стали даже дружескими, семьями не собирались, но не раз вместе ездили за грибами и на рыбалку, а служебные проблемы старались решать совместно с предварительным их обсуждением.

Как ни странно, но из числа заместителей начальника областного УВД я приятельствовал с Иваном Ивановичем Шкирой, кстати, очень популярным человеком в городе. Был он известен прежде всего как самый главный пожарный в области, так как до назначения на должность зама начальника УВД он долгое время руководил Управлением пожарной охраны, и моё знакомство с ним началось ещё с этой его должности. Встречались мы довольно часто, в основном на совещаниях, комиссиях и тому подобных мероприятиях, проводимых органами партийной и советской власти, как представители своих служб, а также по вопросам гражданской обороны, потому что мы оба были начальниками штабов гражданской обороны (в своих службах), и на этой почве нередко соперничали. К этому нас подстёгивал В. Н. Вдовин на различных учениях, оценивая наши службы с той точки зрения, например, кто правильнее рассчитает зону поражения при атомном ударе или кто лучше доложит по своим службам о складывающейся обстановке на определённом этапе после начала военных действий.

Шкира был высоким, широкоплечим человеком, весёлым по характеру. Он нередко создавал комические ситуации, любил анекдоты. Помню, как однажды на совещании в облисполкоме, которое вёл Виктор Михайлович Третьяков, Шкира, стоя на трибуне, резко повернулся к схемам, висевшим у него за спиной на стене, и его китель, не выдержав натяжения, разом, с каким-то треском, лопнул по шву на спине, от воротника до пояса. Внешне совершенно не смутившись, Шкира спокойно закончил выступление и досидел до конца совещания. Но всем было весело.

Став заместителем начальника УВД вместо перешедшего в министерство А. А. Стрелкова, Шкира не зазнался и поддерживал со мною отношения хорошего знакомства, а я обращался к нему по поводу различных проблем, касающихся службы ООП, когда не надеялся на их решение другими заместителями начальника УВД.

Из числа заместителей начальника УВД сильно, но втихаря вредил мне — о чём я сначала и не догадывался — Е. Б. Пермяков, который одновременно был начальником отдела кадров. Он, в прошлом комсомольский работник, был назначен в УВД сразу на должность заместителя начальника отдела кадров — Дмитрия Мефодьевича Прокопенко, а через пару месяцев после этого я пришёл в этот отдел на должность начальника отделения боевой и служебной подготовки. Дружбы у нас не получилось. Он отличался высокомерием и снобизмом, поэтому наши отношения были сухими, чисто служебными. Пермяков увлекался книгами, которые приобретал правдами и неправдами, поскольку хорошие книги были тогда в страшном дефиците, и их ему постоянно дарили. Я не презентовал ему ни одной книги. Возможно, поэтому, судя по рассказам Витязева и Безумова, при обсуждении моей кандидатуры в узком кругу руководства УВД Пермяков всегда был против.

Кончил Пермяков совсем уж плохо. Сначала его стали заставать пьяным в кабинете, чему и я был очевидцем. Потом нас как громом поразило — Пермяков уволен. Оказалось, у него были и более тяжкие проблемы в личном плане.

После этого я несколько раз встречал Пермякова на улице, однажды — торгующим картошкой. Кто бы мог подумать, что он дойдёт до этого! Через некоторое время его не стало.

Искренне я сожалел об уходе на пенсию начальника УВД Виктора Николаевича Вдовина. Когда я узнал об этом приказе МВД, у меня несколько дней буквально не поднимались руки что-либо делать. Я словно чувствовал, что с его преемниками у меня не будет таких нормальных служебных отношений. Вдовин не давил, он помогал и доверял.

Ко времени увольнения у него сложилось обо мне неплохое мнение, и, как «по секрету» сказал мне П. И. Соколов (начальник штаба УВД), Вдовин на меня «не намолится», что он спокоен за мою службу, что он очень доволен моей работой и неплохо высказывался о моей служебной перспективе. Кстати, этот наш разговор с Соколовым произошёл после того, как Вдовин просидел на всех моих занятиях с начальниками горрайорганов милиции области в мае 1986 года. Для начальника УВД это явление, конечно, сверхвыходящее из ряда обычных.