Дневник космонавта

Там же было письмо одной девочки из клуба космонавтики Московского дворца пионеров, поразившее нас удивительной теплотой.

Будущий экипаж Союза-Т5 — А. Н. Березовой и В. В. Лебедев во время тренировок на случай возможного приводнения спускаемого аппарата.

Вечером зачитал приветствие Чечено-Ингушетии, так как на днях республике исполняется 60 лет, а с ее нефтяниками меня связывает большая дружба. Сбился, но Земля говорит, что они подправят.

Разгружаем грузовик. По сути дела, его вчера уже разгрузили, особенно помогло в этом сообщение, что письма внизу, на днище. Там же еще нашли укладки с яблоками, помидорами и творогом с клубникой. Поблагодарили за продукты. Особенно за лук и чеснок. Это у нас дефицит. А вот хлеб обычной расфасовки не пошел. И вкус уже не тот, да и с крошками хлопотно. Лучше, как всегда, маленькими буханочками на один прикус.

С утра немного завелся с оператором связи. Идет перекачка топлива, а он разговаривает не о том. Сейчас закончили перекачку воды из грузовика в «Родник» станции. Посадили две декоративные луковицы тюльпанов, полюбовался присланными цветами. Интересный момент. Я раньше как-то не обращал внимания: когда сидишь, то руки, если не держишься за что-то, всплывают и висят перед тобой, как будто лежат на невидимом столе, а для того, чтобы их опустить, надо напряжение мышц или за что-то взяться. Послушали последние известия. Посмотрели видеозаписи, хорошие прислали в этот раз, и идем спать. Завтра вставать рано, с утра — наблюдения нашей планеты, а время, когда проснуться, в голове сидит, как сторож, и если задумал встать в 5 или 6 часов утра, обязательно проснешься, хоть и страхуем себя побудкой от часов на приборной доске.

Подумал, почему так много неискренности. Видимо, это защитная реакция перед обществом, которое не может гарантировать справедливость. Спекуляция самым светлым для человека — откровенностью — вынудила его скрывать свои мысли, приучила к осторожности, а это привело к равнодушию. Часто от нас требуют честности те, кто сам ею не обладает, тем самым ставят людей в беззащитное, зависимое положение, а себя в роль судей. У неискренности есть и другое лицо, мерзкое — угодничество ради любой выгоды. А уродство некоторых дошло до того, что они даже не могут радоваться своему благополучию, если кому-то рядом не больно.

Самочувствие неплохое, но наступает апатия. Она вторглась и уже стоит рядом как враг. Только работа и еще раз работа обеспечит защиту, даст настроение, самочувствие и полет.

День ремонтных работ и продолжение работ с грузовиком. Заменили блок медицинской аппаратуры «Аэлита», отрегенерировали воду из контейнера технической воды в питьевую. Проводить визуальные наблюдения нет желания. Начинается утомление. Какая-то апатия. Чувствую, организм, как пружина, выбрал весь свободный ход, и теперь все идет под напряжением. Все приелось, хотя аппетит, дай бог, хороший.

Умываемся влажными салфетками, протирая лицо. Зубы чистим напальничками с антисептиком. Надеваешь на палец и трешь зубы, десны — приятно и удобно. Можно чистить и щеткой с пастой, но проблема полоскать рот, а протирать пасту с зубов салфеткой трудно и неприятно. Обязательно накладываем крем на лицо, чтобы не было сухости и раздражения, и все тело протираем влажными и сухими полотенцами. Приятно. В общем достаточно удобно.

После разгрузки «Прогресса» в станции кавардак, рядом со мной десяток регенераторов. Между нами с Толей плавают белые полотняные мешки, наполненные оборудованием. На потолке все свободное место заложили ящиками с продуктами. По интонации с Земли стало заметно, что они настраиваются оберегать нас, ведь летаем долго, разговаривают, как с больными, не понимая, что это еще хуже, только портят настроение.

Пробовали самостоятельно планировать программу работы на борту, но это утомительно. Когда же идет интенсивная работа — дни проходят легче Вечером в ПХО на любимом месте почитал журналы, а сейчас спать.

На связи днем проектант Леня Горшков сказал, что дополнительный «выход» в космос не состоится. Приходил Савченко, наши опасения о возможной засветке пленок «Пирамига» во время съемки от факелов срабатывающих двигателей подтвердились. Эксперимент, который специально провели во время второй экспедиции посещения, показал, что действительно пленка засвечивается. Рюмину мы говорили о своих опасениях, но он сказал: «А что мы можем теперь сделать?» Ответили: «Надо искать выход». И мы его нашли. Стабилизировались вручную погасив остаточные скорости визуально, по секстанту, и, не включая двигателей, проводили съемку в период, когда дрейф станции минимальный, при этом экспозиции получались до одной минуты при уходах, как показали снимки, до десятитысячной градуса в секунду. Сегодня медицина. Работал в «Чибисе» — это специальные герметичные штаны, в которых разрежением частично имитируется гравитация за счет притока крови к нижней части тела и при этом идет тренировка сосудов, как бы стоишь на земле. Особо плохих ощущений не было. Потом «Эхография». Около четырех часов сидел раздетый, записывая работу сердца, сосудов и, пока этим занимался, замерз, как цуцик.

Летать еще долго. Меня это беспокоит. Что-то сегодня Кобзев не тот. Пришел, не поздоровался, по имени не назвал, а так — сделайте. Решил его одернуть, поступить так же: «А это кто встревает в разговор?» В общем, отсюда все видно хорошо, как под микроскопом, наверное, так же, как и нас снизу.

Поздно вечером читал журналы, газеты. Приятно. Никак не могу закончить свое стихотворение «Маскарад», которое начал писать здесь. Вот пока его строки.