Ангел и фляга (СИ)

Бо Бенсон: “Мы” — это как-то уж слишком общО. Некоторые люди не могут. А некоторые могут, и делают. Не все, к сожалению. Есть какие-то дела, в которых отдавать себе отчёт и не требуется, например, помыть тарелку, почистить зубы и т.д. В делах, связанных с поддержкой людей «на грани», это необходимо, в силу причин, которые я уже объяснял. Сострадание — хорошее слово, потому что в нём и заложен смысл, который с названным вами выше никак не соотносится. Поясню. Буквально значит: “страдать вместе”. В первую очередь, это разделение груза проблем вместе с человеком, который испытывает страдание. Во вторую очередь, это действие, направленное на устранение этого груза (в принципе, всё зависит от человека — но эта эмоция уже хороший посыл для действия). Таким понятиям как “тщеславие” и “лень” там не место, а если место, но это уже не сострадание. А именно лень. Или тщеславие. Страх — да, страх имеет место быть, когда опасаешься за жизнь человека. Определённо, такая мотивационная изнанка ни к чему хорошему привести не может — я объяснил, почему именно не может. А если подобное отношение высказывается прямым текстом в том месте, которое предназначено для поддержки (форум, сайт, невиртуальное место, где собираются люди), это вызывает отторжение и негатив. Я не говорю за других, говорю за себя: для меня лучше решить проблему самостоятельно (или вообще умереть, если она нерешаема), чем получать помощь от человека, заряженного таким образом.

Неизвестный: А не получится. Даже при всём желании. Поскольку даже самые хорошие хирурги иногда ошибаются. Вы общаетесь с человеком, а он намеренно, случайно или бессознательно искажает информацию о событии, волнующем или страшащем его. И потом он просит вашего совета или помощи. Допустим, что ваша проницательность не помогла вам его раскусить. И что? Будет ли ваш совет адекватен реальному положению вещей? Этимология слова “сострадание” и скрытые мотивы человека - могут не совпадать, а результат - да. Когда же внешне это выглядит как сострадание, то со стороны “тщеславие” не заметно, а вот “сострадание” сразу же бросатеся в глаза. Вам просто очень хочется, чтобы этого не было. Но это - это существует. По крайней мере эта девушка была с вами честна. В отличии от других лицемеров, которые сознательно или чаще всего бессознательно прикрываются высокими принципами. А вы это не оценили и отвернулись от неё. Человек может и не догадываться, что им движет, полагая, что это - самые бескорыстные намерения. А то, что Алиса догадалась - это скорее исключение из общего правила. И вообще… Принимая помощь другого человека Вы никогда не задумывались о том, что этот человек со временем может попросить вас об ответной услуге? И будет обижен, оскорблен и разочарован, если вы ему откажете?

Бо Бенсон: Самые хорошие хирурги могут ошибаться, но вероятность их ошибок гораздо ниже, чем у плохих. Как раз таки в силу того, что они понимают, что делают, и несут ответственность за свою работу. Больше в психологическом, чем в юридическом плане, кстати. Я с 2004 года не даю советов людям, с которыми должен работать профессиональный психолог и/или психиатр. Желательно — тот, о котором живые люди отзываются положительно, который известен своими результатами. Остальным (ненавязчиво) рекомендую поступать точно так же. Потому что неадекватный совет может навредить человеку. Точно так же, как ампутация какой-нибудь конечности ржавой пилой в подвале без анестезии. Если “скрытые мотивы человека” не соответствует той маске “добродетели”, которую он на себя напяливает, ни о каком “результате” не может быть и речи. Мне жаль, что многие этого не понимают, и как показывает жизнь, мои прогнозы сбываются. Люди неизбежно выгорают. Разваливаются действительно стОящие, уникальные проекты с наработками, которых с лихвой бы хватило свести проблематику суицида в России до минимума. Вы в чём-то правы: это существует, а не живёт. И то, до поры, до времени. Если требуется пояснить разницу, я поясню. Несоответствие мотивации и произносимого вслух ведёт к краху людей и систем, ими создаваемых. Лично я наблюдал два таких краха, один с летальным исходом, к сожалению. О чём и завёл, собственно, речь. Насчёт самой себя, скорее всего, Алиса была честна. Ибо лицемер не может открытым текстом говорить о том, что думает в присутствии обманываемых. Но люди-то разные бывают. Тот факт, что разные люди по-разному мотивируют свои действия в данной области, не говорит о том, что они — лицемеры. Точно так же, как и понятие высокого принципа в некоторых случаях может и не быть прикрытием для тщеславия, лени и т.д. Я не думаю, что это была какая-то догадка на глобальном уровне. Я склонен полагать, что это был такой стиль жизни: видеть огромный задний слоновий проход, стараясь не замечать его ушей и хобота … Мой уважаемый московский собеседник, я всё понимаю, но аспекты своей прошлой личной жизни с вами я обсуждать не готов. Либо кто-то вас неверно информировал о ней, либо вы поторопились с выводом.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

ОСОБО ОПАСНЫЙ КАНАЛ

Я перестал искать зерно в дерьме,

Спасать добро от зла,

Реветь про то, что мы во тьме,

И все сойдём с ума,

Про то, что правды нет – одно враньё,

И мы одна семья …

И я забил на всё и вся.

И я играю просто для себя.

(с) Евгений Маргулис

- 1 -

***

Для того, чтобы успокоиться и перестать ненавидеть часть мира, с которым довелось столкнуться, мне понадобилось чуть больше года. Затяжная депрессия медленно, но верно уходила: разочарование и боль сменились злобой, злоба - безразличием, к которому прибавился лёгкий цинизм. Началась относительно спокойная жизнь. Вдалеке от суицидальных форумов и депрессивных знакомых. Удивительное дело, но несколько человек оттуда не исчезли из моего поля зрения. Весь год они вели со мной переписку, мы созванивались, общались и встречались. Благодаря им удалось преодолеть это время и кое-что переосмыслить в жизни.

Первое и самое главное, что удалось усвоить: никому, никогда не давать обещаний, если не могу их выполнить. Второе: ничего не требовать от людей, не возлагать на них надежд. Все претензии, надежды и требования только к себе. Третье: перед тем, как взяться за какое-то дело, следует в обязательном порядке в нём разобраться. Конечно, выводы эти банальные, но в применении к реальной жизни избавляют от большей части неожиданных глупостей. Впрочем, главная глупость была впереди. О ней и речь.

***

События в Рощино, косвенным и случайным свидетелем которых я стал, никак не уходили из головы. Возможно, они забылись бы, как забываются криминальные сводки из новостных программ «ящика» или газетных статей. Но то опустошение, отчаяние, которым был переполнен голос отца Дмитрия Ромкина во время телефонного разговора, не давали мне забыть это дело просто так. Точно так же, как и в случае с Алисой Исаевой: Канис был её хорошим другом. Эту безысходность и боль я прочувствовал сполна. С самого начала мне стало очевидно: то, что творилось под Питером и в Питере - следствие ошибки или злого умысла. Я поставил перед собой цель: разобраться в этом странном деле. В первую очередь, для себя. Во вторую, если я найду что-то действительно ценное – сообщить куда следует.

Единственное, чем я располагал в то время в качестве «условно-достоверных» данных, оказалось лишь пачкой статей различных СМИ о Вадиме Мироновиче Лурье и его деятельности. Статьи эти делились на три типа: одни описывали его деятельность как благородное, в некоторых случаях даже «богоугодное» дело. Другие резко осуждали и обвиняли Лурье в смерти своих подопечных. Третьи не были хвалебными, не были обвинительными: они просто давали пищу для размышлений. В качестве яркого примера материала первого типа – статья журналиста по имени Марина Мелкая, под звучным названием «Иеромонах спасает самоубийц» от 4 сентября 2003 года. Опубликовано в журнале «Смена». В качестве примера второго типа – статья журналиста по имени Рита Мохель, под не менее звучным названием «Любовники смерти» от 22 ноября 2004 года. Публикация в «Московском комсомольце». И третий материал, опубликованный на страницах питерской «Комсомольской правды» от 28 марта 2005 года, под заголовком «Мне здесь больше нечего делать …», являлся примером третьего, менее предвзятого типа информации, которую мне следовало переварить. Не говоря уже о множестве других статей, относящихся к одному из перечисленных видов данных.