Богиня. Тайны жизни и смерти Мэрилин Монро

В июне 1957 года Миллеры, усевшись в белый «Линкольн» с откидывающимся верхом, выехали из Нью-Йорка, направляясь к восточной оконечности Лонг-Айленда. Здесь в Амагансете ждала их летняя идиллия. Они присмотрели видавший виды деревянный дом, «Стоуни-Хилл-Фарм» (ферма «Каменистый холм»), и на несколько месяцев выпали из поля зрения публики. Местные жители видели Мэрилин в потрепанных шортах и мужниной рубашке. В такой одежке она заходила в деревенский магазин. Потомки могут записать, что чета истребила много тортов «Пища богов» и мороженого, а бифштекс Артур Миллер предпочитал толстый.

В Амагансет Артур Миллер привез пишущую машинку и по утрам работал. Он по-прежнему никак не мог закончить свою очередную пьесу для театра, правда, ему удалось написать несколько коротких рассказов. Один из них назывался «Неприкаянные». Ему было суждено превратиться в киносценарий и лечь в основу последнего завершенного фильма Мэрилин Монро.

В Амагансете работа для Артура была на втором месте, а жена на первом. Супруги ходили каждый день на пляж. Они то прогуливались, то просто сидели на песке. На одном снимке, сделанном кем-то из друзей, Мэрилин восторженно обнимает мужа за талию, в то время как он ловит рыбу. Миллер признался, что, женившись на Мэрилин, он поправился на двадцать пять фунтов, что хорошо видно на фотографии.

Несколько раз они выбирались на экскурсии в город. На премьеру картины «Принц и хористка» в Нью-Йорке Миллер явился в смокинге, а его жена в вечернем туалете. Каким-то образом удалось уговорить Мэрилин открыть суперинтендантский клуб «Сайдуолк» в помещении нового здания «Тайм энд Лайф». Муж ее на этот раз от участия в мероприятии отказался. Мэрилин заявила, что она согласится только при условии, что туда и обратно ее доставят на вертолете. На встречу с Лоренсом Рокфеллером она приехала, опоздав на два часа, и тот, не дождавшись ее, ушел, проворчав, что «никогда так долго никого не ждал».

Тем, кто знал Мэрилин, эти вылазки в город не казались странными. Премьера устраивалась в помощь детским благотворительным организациям, и на открытие суперинтендантского клуба Мэрилин прибыла с «тяжестью в животе».

Мэрилин забеременела. В июньском интервью, которое при ее жизни не было опубликовано, поскольку газетчики решили, что оно как-то не вяжется с привычным образом актрисы, она сказала: «Мужчина и женщина нуждаются в чем-то своем собственном. Ребенок делает брак совершенным». Эту истину она постигла спустя несколько недель после тридцать первого дня рождения, накануне первой годовщины свадьбы.

После всех разговоров о беременности Мэрилин, наконец, пребывала в радости, благоговейном страхе и смятении. Однажды на вечере на Лонг-Айленде Норман Ростен увидел Мэрилин на веранде. Она стояла в полном одиночестве и всхлипывала. У Мэрилин сохранится фотография, сделанная в тот месяц. Как-то, показывая ее другу, она скажет: «Это было самое счастливое время в моей жизни».

Миллер тоже был доволен. «Чтобы лучше понять Мэрилин, — говорил он, — нужно увидеть ее среди детей. Они ее любят. В ее отношении к жизни есть что-то от их простодушия и прямолинейности». Один остряк из их друзей, может быть, не совсем в шутку, потому что Миллер был вполне красивым парнем, перефразировал известный ответ Шоу Айседоре Дункан: «Как было бы замечательно, если бы их первый ребенок имел его внешность и ее ум».

Беременность не продлилась и двух месяцев. В первый день августа, когда Миллер работал в доме в Амагансете, он услышал, как Мэрилин вскрикнула. Она стояла в саду, перегнувшись от боли. «Скорая помощь» отвезла актрису к ее гинекологу в «Докторскую больницу» в Нью-Йорк-Сити. Его усилия были тщетными, поскольку ее беременность оказалась внематочной. Мэрилин, очнувшись после операции, узнала, что эмбрион удален хирургическим путем.

Навестить ее в больнице пришел «старый» друг, Джим Хаспил. Она лежала в темной комнате, рядом сидел Миллер. Из радиоприемника на прикроватной тумбочке звучала классическая музыка. Хаспилу она сказала, что, по словам врача, ребенок, которого она потеряла, был мальчик.

Вроде бы дела у Мэрилин пошли на поправку. Она позаботилась о том, чтобы вечер с шампанским, отмененный в день, когда произошел выкидыш, все-таки состоялся. Врачи говорили, что для нее еще не все потеряно и она еще сможет родить ребенка, и Миллер заявил, что «она хочет иметь столько детей, сколько получится, я хочу того же. В ней больше отваги, чем в ком бы то ни было».

Вернувшись в Амагансет, Мэрилин, отдохнув, предприняла новую попытку. Это была горестная попытка, ставшая мукой. Потом она напишет Ростенам:

«Я думаю, что три или две недели была беременной. У меня так болели груди, что я не могла прикоснуться. У меня никогда такого не было, чтобы они болели; еще с понедельника меня мучили спазматические боли и выделения, — теперь выделения стали обильнее, и боль усиливается с каждой минутой. Вчера за весь день я ничего не съела. А ночью приняла 4 таблетки снотворного, а они равны восьми маленьким.

Не могла ли я убить его, приняв столько амьютала на тощий желудок (если не считать нескольких глотков шерри)?

Что мне делать? Если он еще жив, мне хотелось бы сохранить его».

Но беременность Мэрилин тогда не подтвердилась, и она не сможет забеременеть еще много месяцев. В последние дни лета 1957 года супруги вернутся в свою квартиру в Манхэттене.

В ту осень Мэрилин наняла новую горничную Лену Пепитоне. Лена рассказывает, что Мэрилин была в таком подавленном состоянии, что ее измученную душу не могли исцелить месяцы отдыха. Ее хозяйка, по словам Пепитоне, могла пролежать в постели до полудня, после чего она вставала и голая бродила по квартире. Проснувшись, она часто требовала подать ей спиртного, обычно это была водка. Миллер проявлял стоицизм и никак не выдавал своих чувств. К счастью для них обоих, зима принесла им новое занятие: «Ферму Артура».

В конце того года они купили ферму с тремя сотнями акров земли. Большая часть суммы была уплачена за счет средств Мэрилин. Участок находился недалеко от старых владений Миллера и по соседству с городком Роксбери.

По описанию Мэрилин, этот фермерский дом восемнадцатого века «был двухэтажным с фасада и одноэтажным с противоположной стороны, с пристроенной кухней». К совету снести его и построить новое здание супруги не прислушались. Вместо этого они занялись реконструкцией, которая, по мнению Мэрилин, так и не завершилась. Нетронутыми они оставили только балки и потолок. Для Миллера был построен кабинет вроде студии. К дому также было пристроено новое крыло, которое жившая надеждой Мэрилин назвала детской. Миллер сказал: «Это было место, где мы рассчитывали жить до самой смерти».

Район Роксбери штата Коннектикут заселен коренными фермерскими семьями, которые возвели свои загородные дома несколько поколений назад. В их число входили и представители шоу-бизнеса, как, например, Ричард Уидмарк, снявшийся с Мэрилин в картине «Беспокойте, не стесняйтесь». Здесь их никто не беспокоил.

Мэрилин с легкостью вписалась в местное общество, хоть и выглядела экзотической диковинкой в давно сложившемся сельском клане. Их непосредственные соседи, Диболды, прониклись к ней симпатией после первого же званого коктейля. Они относились к Мэрилин не как к кинозвезде, а как к одному из своих детей, и актриса, казалась, была вполне счастлива.