Невыдуманные приключения Свена Хедина

Пекин,

1 февраля 1933 года

Первого февраля 1933 года Хедин записал в дневнике: «Гитлер — рейхсканцлер». Он понятия не имел о том, кто такой Гитлер, и в письме домой просил разузнать, кто он, откуда и что все это значит. Без малого год Хедин прожил в США вдали от европейской политики.

В Китае за почти что два года его отсутствия многое изменилось. Японцы захватили большую часть Внутренней Монголии, заняли Ченгде и превратили Маньчжурию в формально независимое марионеточное государство под названием Маньчжоу-го. На трон они посадили Пу И, последнего императора Китая. Японским войскам оставалось дойти до Пекина двести километров. Обстановка в городе была напряженной и неопределенной. Пекинские музеи вывезли тысячи экспонатов в Нанкин, чтобы их не разграбили японцы.

Китайский друг Хедина профессор Лю Фу попросил у него два шведских флага. Он намеревался вывесить их над помещением в Национальном университете, где хранились находки шведско-китайской экспедиции.

— Чтобы издалека было видно, что это иностранная собственность, — объяснил профессор.

Приходилось опасаться не только японцев, но и местных бандитов. Характерные для Китая того времени целые разбойничьи армии делали обстановку в стране крайне нестабильной. Пекин не был застрахован от неожиданного вторжения одной из них.

В Синьцзяне полыхнуло восстание из-за недовольства губернатором Цзинем, постоянно закручивавшим гайки. Север и запад Китая — области работы экспедиции — были на грани катастрофы. Почти все группы свернули полевые работы. Паркер Чен вместе с Хёрнером пробирались в Пекин через кишащую бандами Внутреннюю Монголию. Не было никаких известий от Нильса Амбольта, исчезнувшего где-то в Тибете.

Девятнадцатого февраля Хедину исполнилось 68 лет. Утром его разбудил Эрик Норин с шампанским наготове. Вечером устроили банкет.

Прошло два месяца после прихода Гитлера к власти. За это время Хедин разговаривал со многими немцами и составил свое мнение о новом режиме. Как отметил Свен в дневнике 20 апреля, его немецкие знакомые высказывали большие сомнения насчет нацистов —»ничуть не меньшие, нежели в отношении евреев». В тот же вечер в письме сестрам в Стокгольм он рассказал о разговоре за ужином с немецкими друзьями о положении в Германии: «Платформа, с которой выступают новые лидеры, составлена из броских фраз и пустословия. Одни обещания, которые никогда не будут выполнены. А что произойдет, когда это станет ясно? — спрашиваю я. Когда не появятся ни армия, ни флот, не решится вопрос с польским коридором, когда никто и не подумает вернуть колонии. Тогда все эти массы переметнутся к коммунистам. А расовый аспект и объявление евреев чуждым народом — это вопрос не только пятисот шестидесяти пяти тысяч евреев в Германии, это вопрос мирового еврейства, евреев всего мира. А власть евреев велика, и они способны ужасно отомстить».

Хедин, казалось, видел признаки приближающейся войны, и его суждение насчет Гитлера в апреле 1933 года было весьма и весьма нелицеприятным: фразер и провокатор, наживающий Германии миллионы новых врагов — в первую очередь среди евреев.

В мае японцы оказались в пятнадцати километрах от Пекина. По ночам слышалась пулеметная стрельба.

Нильс Хёрнер и Паркер Чен благополучно вернулись в Пекин. Затем пришло долгожданное известие — телеграмма от шведского миссионера в Кашгаре: Нильс Амбольт находится в безопасности.

Экспедиция подошла к концу. За шесть лет было собрано множество ценнейшего материала, теперь его предстояло обрабатывать: чертить карты, исследовать геологические пробы, классифицировать и описывать археологические и палеонтологические находки, анализировать метеорологические наблюдения.

Во дворе штаб-квартиры экспедиции в Пекине стояли 65 больших ящиков, ожидавших разрешения на отправку.

Непредвиденные расходы из-за колебаний и падений курса валют, розыски Амбольта и прочее потребовали дополнительно сто тысяч крон. Хедин взял ссуду в Немецко-Азиатском банке. Выплатить ее он надеялся за счет шведских налогоплательщиков.

Несмотря на нехватку средств, Хедин задумал совершить автомобильную поездку по Великому шелковому пути к Лобнору и новообразовавшейся Курук-дарье. Это путешествие стало бы не только блестящим завершением шведско-китайской экспедиции, но и венцом его исследовательской работы.

Находчивый Хедин обратился к китайскому правительству с письмом, в котором предложил построить автомобильную дорогу в Синьцзян, для чего, разумеется, необходимо было провести рекогносцировку. Эту миссию Хедин предлагал возложить на себя и своих помощников.

Нанкин,

7 августа 1933 года

Утром 7 августа 1933 года Хедин приехал в Нанкин и встретился с министром иностранных дел Ло Венкаем.

— Я прочитал ваш отчет, вы совершенно правы: дорога нужна. Сколько это будет стоить?

— Тридцать пять — сорок тысяч долларов.

Министр удивился:

— Так мало?

— Я не включил жалованье. С зарплатой пятьдесят пять.

— Правительство возьмет на себя все расходы.

Месяцем ранее на приеме в немецком представительстве в Пекине Свен пространно побеседовал с заместителем министра иностранных дел Китая Лю Чингче.

Разговор зашел о положении в раздираемом войной Синьцзяне, который был практически отрезан от страны. Бывший губернатор Цзинь сбежал в Нанкин, и там его арестовали, обвинив в тайных связях с русскими. Новым губернатором провинции стал ШенгТупан.

Лю Чингче хотел услышать мнение Хедина. Суждение Свена было решительным. Если не принять срочных мер, то Китай потеряет Синцзян, как уже потерял Тибет, Внешнюю Монголию и Маньчжурию.

— И что, по вашему мнению, нужно делать?

— В первую очередь построить первоклассную автомобильную дорогу между Синьцзяном и остальным Китаем. Вторым шагом будет строительство железной дороги. Вы сможете в любой момент в случае необходимости перебросить в провинцию военные части. Хоть целую армию.

Хедин напомнил о природных ресурсах Синьцзяна — золоте и нефти и о крайне незначительных объемах торговли с прочими частями Китая из-за плохих коммуникаций, в то время как торговля с Россией, на западе провинции, где есть дороги, процветает.

— Надеюсь, — медовым голосом закруглил беседу Свен, — ваше превосходительство понимает, что я не ищу выгод для себя. Я готов приступить к делу немедленно, поскольку никто знает, что будет в Синьцзяне через месяц или три.

— Вы правы. Дело не терпит. Напишите служебную записку на мое имя.

И Хедин передал Лю Чингче карту с наметками предполагавшейся трассы.

Пекин,

31 августа 1933 года

Тридцать первого августа Хедину зажгли «зеленый свет». Он даже получил официальную должность советника Министерства железнодорожных сообщений. Были заказаны четыре «форда»: три грузовика и одна легковушка, — Хедин надеялся, что Генри Форд обратит внимание на такую рекламу его автомобилей.

По соглашению с китайским правительством Свен мог взять с собой четверых шведских помощников, и он выбрал Дэвида Хуммеля, Фольке Бергмана, Георга Сёдербома и сына миссионера Эффе Хилла, который слыл отличным механиком. Китайскую сторону представляли два инженера-дорожника Кунг Цзе, Ю Ирвинг и давний сотрудник Хедина Паркер Чен.

Хедин постарался привлечь к своему предприятию максимальное внимание. В частности, он сделал нетривиальный ход: послал президенту США Франклину Рузвельту серию экспедиционных почтовых марок. Вскоре пришла телеграмма: «Удачи вам в новой важной экспедиции. Только вы сможете привести ее к успеху. Тысяча благодарностей за очень интересные памятные марки. Обязательно навестите меня после возвращения. Буду ждать ваших рассказов. Рузвельт».

Денег на экспедицию он просил не только у китайцев. Шведский премьер-министр Линдман ему ответил: «Сделаю все, что смогу».

Шестнадцатого октября Хедин записал в дневнике: «Ровно сорок лет с начала моей первой экспедиции в 1893 году».