Дневники. 1913–1919

15 ноября. Вторник. День экзаменов. Все утро до 2-го часу в Государственной комиссии на В[ысших] ж[енских] курсах вместе с М. К. Любавским и Ю. В. Готье. Было более 30 оканчивающих слушательниц, а всего их в списке – 60. Зайдя домой на полчаса позавтракать, я должен был идти затем в факультетское заседание, где экзаменовался по русской истории Феноменов. Отвечал отвратительно. Не имел понятия о магистерском экзамене. Держали его два часа. Решили отметки за этот экзамен не выставлять, подождать второй половины программы, о чем строго и сказал ему М. К. [Любавский]. Я так устал, что вечером уже ничего не мог делать.

16 ноября. Среда. Все утро в работе над биографией за время пребывания Петра в Курляндии в апреле 1697 г. Писал до чаю, до 4 ч. Затем с Миней разбирали накопившиеся у меня на столе книжные груды. Хотя печатание теперь и очень затруднительно, но книг по русской истории выходит все же очень много, и я много их получаю в дар. Вечером был у О. И. Летник.

В Румынии немцы имеют решительные успехи и отняли у румын всю Малую Валахию343. Все остальные фронты бездействуют. По-видимому, ей предстоит участь Сербии.

17 ноября. Четверг. Немцы быстрыми шагами захватывают западную Румынию, направляясь к Бухаресту. Наши войска зашевелились на Карпатах, очевидно, чтобы этим ударом несколько облегчить положение Румынии. Прочие союзники совсем затихли и как бы прекратили военные действия. С английского и французского фронтов почти нет никаких известий. Утро за работой над Петром. Вечером редакционное совещание у Егорова. Были М. К. [Любавский], Савин, Котляревский и я. Сам хозяин на таких совещаниях очень напоминает ребенка, с увлечением играющего в ученые игрушки. Но игра, впрочем, не без пользы. Есть и очень трудный и деликатный вопрос. В. И. Герье написал рецензию на книгу Виппера «История Греции», очень отрицательную, и желает поместить ее в «Исторических известиях» без подписи. Д. Н. [Егоров] говорил ему, что это невозможно, но он остался при своем мнении.

18 ноября. Пятница. Был на семинарии на Курсах. В профессорской разговоры о законе 22 октября, о прибавках служащим вследствие дороговизны344. Каждый закон, который теперь выходит, есть как бы задачник, собрание арифметических, алгебраических и прочих задач, так как над каждою статьей приходится ломать голову, как над задачей, и часто эти задачи неразрешимы. Зайдя домой пообедать, я затем к 7 часам отправился в Университет на государственный экзамен по русской истории. Егоров сообщил по телефону, что Герье, в его отсутствие, сам принес злополучную рецензию, которой мы так опасались. Она, действительно, без подписи и, как говорит Д. Н. [Егоров], очень слаба по существу. После экзамена мы говорили об этом с М. К. Любавским и Грушкой. Решили, чтоб сходил к Герье мягкий, деликатный и симпатичный для Герье Грушка его уговаривать.

19 ноября. Суббота. Лекция в Университете об общественных классах Руси в XI и XII вв., почему-то, решительно уже недоумеваю почему, кончившаяся аплодисментами. Мне же казалось, что я ее говорил довольно шершаво – такое впечатление у меня и осталось. Заходил в библиотеку за нужными для биографии книгами и, к удивлению, их нашел, что редко бывает, а книги: одна – 1697, а другая – 1705 г. У нас обедал профессор Духовной академии Ф. М. Россейкин, с которым и с Л[изой] мы отправились в заседание Исторического общества. Читал С. В. Бахрушин об Остяцком княжестве Кода в XVII в. по бумагам Сибирского приказа345. Реферат был очень длинный, но слушался с интересом благодаря хорошему чтению. Составлен с обычными для Бахрушина свойствами: несколько шаржированно, слишком красочно – похоже на олеографию. Возражал А. Н. Филиппов об излишней модернизации доклада; автор находит у остяков государство, феодализм, федерацию, парламент и т. п. Глупости говорили Готье и Яковлев, почему-то считавшие нужным воскурять фимиам: Готье в довольно шаблонных выражениях – о том, будто бы Остяцкое княжество XVII в. подает повод к аналогиям, по мнению Готье, в Приднепровской Руси, по мнению Яковлева, у кавказских горцев. Д. Н. Егоров оба эти мнения уничтожил. С обстоятельною критикой выступил М. К. Любавский, указавший, что княжество просуществовало всего 50 лет, что до Москвы оно было во власти татар, что князья его, может быть, одичавшие татарские мурзы. Указал М. К. [Любавский] и на излишество этой красочности, к которой Бахрушин прибегает. Я не выступал, т. к. в прошлом заседании говорил слишком много. Бахрушин подходит к явлениям первобытной культуры, которые надо изучать методами этнологии. Рассматривать их для XVII в. приходится через бумаги Сибирского приказа, следовательно, сквозь призму изображения наших подьячих XVII в., едва ли подготовленных к этнологическим изысканиям, путь исследования, таким образом, очень рискованный. Мне припоминаются по поводу доклада стихи А. Толстого: «Вы скажете: станем к варягам спиной, лицом повернемся к обдорам»346. Заседание кончилось очень поздно, в 1-м часу ночи.

20 ноября. Воскресенье. Отчет о заседании Думы с декларацией Трепова, главное место которой – открытое заявление о том, что Константинополь и проливы уступаются России347. Гнусные скандалы левых, которых пришлось исключить на 8 заседаний348. Громовая речь Пуришкевича против Протопопова349.

Был на диспуте Дератани, написавшего книгу о риторике в произведениях Овидия350. Книга на латинском языке, что не мешает магистру творительный падеж множественного числа от tristis писать постоянно tristiis [40] . У нас в гимназии за одну такую ошибку на экзамене был бы провал. Бывало, если во сне такая ошибка приснится, так просыпаешься от ужаса. Теперь же магистерская ошибка ставится только в легкий упрек.

Вечером у нас Холи и Д. Н. Егоров с М. М. [Егоровой].

21 ноября. Понедельник. Неожиданное и радостное известие в газетах: русские войска пришли под Бухарест и отогнали германо-болгар, подступивших к Бухаресту с юга351. Значит, мы помогаем Румынии.

Работал над биографией Петра. Вечером заходил навестить В. М. Хвостова, все еще остающегося в санатории доктора Зеленева. У него собралось целое общество: его сестра О. М. [Хвостова], служащая в их гимназии Е. Н. Карпова и ученик его Винавер. Слышал от них рассказ о докладе Родзянко в Ставке352. Когда Р[одзянко] доложил, что препятствием к согласной работе Думы с правительством является Протопопов, Государь будто бы сказал: «Вы же сами мне его рекомендовали 11/2 года назад», – слова, которые можно понимать как намек на избрание Протопопова Думой в товарищи председателя или, может быть, на личную рекомендацию, сделанную самим Родзянкой при докладе. Сознавшись в этом, Родзянко стал уверять Государя, что тогда Протопопов] был здоров, теперь же он болен.

22 ноября. Вторник. День навсегда для меня памятный: 14 лет тому назад в этот день был мой магистерский, а 7 лет – докторский диспут. Оба – светлые воспоминания в моей жизни.

Успехи в Румынии оказались мимолетными. Румыны опять подаются назад.

Утро я за работой над Петром в Митаве353. Заходил ко мне Новосельский со своим отчетом. Был у нас также доктор Рар у Мини, чтоб убедиться в окончании у него бронхита. Я навестил Ст. Ф. Фортунатова, который теперь живет в санатории, в великолепном барском доме, где раньше жил проф. Рот.

Я нашел его в очень хорошем состоянии. Речь правильная, изредка только как бы проглатывает отдельные слоги в словах. Он очень оживленно беседовал о текущих событиях, и я очень рад был найти у него согласие и с моими взглядами на преувеличение всяких россказней об изменах.

23 ноября. Среда. Сенсационный отчет о думском заседании. Марков 2-й грубо обругал Родзянку, за что исключен на 15 заседаний. Вследствие этой выходки несколько членов Думы вышло из группы правых354. Правая группа, очевидно, разваливается, и мы присутствуем при интересной эволюции взглядов. Теперь правой стороной Думы будут уже не люди, держащиеся за абсолютный строй в его чистом виде, а люди вроде графа В. А. Бобринского и Пуришкевича – монархисты, но признающие необходимость представительства, сторонники представительной монархии. Эта эволюция и так была неизбежна; война ее значительно ускорила, ускорив темп всей русской жизни.