Мои горные лыжи (СИ)

С погодой нам повезло в этот сезон. Снега, правда, было маловато. Зато не было затяжных снегопадов, лавинной опасности и, самое главное, мы остались целыми. За день до отъезда решили съездить на поляну Азау. Это вверх по Баксану к самому подножью Эльбруса, на его южные склоны. Посмотрели гостиницу Азау и пошли на нижнюю станцию маятниковой дороги, которую уже построили и вот-вот должны были запустить. Маятниковая дорога это вот что такое. Между двумя точками(в данном случае "поляна Азау-Старый Кругозор") натягивается толстенный (примерно 70 мм) канат. Иногда даже без промежуточной опоры. Длина между этими точками 1.5-2 км. У верхней и нижней станции на канат вешается по одному вагончику человек на 30 каждый. Когда погрузка туристов закончена, дорога запускается, и вагончики движутся навстречу друг другу со скоростью 12м в секунду. Когда мы пришли к нижней станции, там уже суетились какие-то люди. Это были местные жители, которые работали на этой дороге. Недалеко к сосне был привязан баран. Люди явно собирались наверх. Мы попросили их разрешить подняться в вагончике на Старый кругозор. Они отказали. Мол, дорога ещё не запущена, не принята госкомиссией. Потом пошептались и сказали: "Наберитесь человек 15 и по 2р с носа. Будет вам поездка. Туда и обратно". Мы, конечно, согласились, и набрали 30 рублей. Мужики забегали ещё быстрее. Один куда-то убежал с деньгами, а два других тут же на наших глазах зарезали барана, сняли с него шкуру, и вместе с нами стали загружаться в вагончик. Тут и посланец прибежал с большим количеством бутылок. Всё сложилось как нельзя лучше. По дороге мужики рассказали, что такие канаты в Советском Союзе сращивать не умеют. Приглашали спецов из Швеции. На Старом кругозоре большое помещение. Музей. Интересная экспозиция о боях за Кавказ во второй мировой войне.

И последнее в этом заезде. В нашей группе оказался интересный человек. Это Николай Николаевич Мельников из Москвы.

Доктор технических наук специалист по тяжёлому горнодобывающему оборудованию. Мы с ним подружились, и я несколько раз побывал у него в гостях. Потом наши пути разошлись, и я потерял его из вида. Встретились мы с ним совершенно случайно спустя много лет и снова вместе покатались. Но это уже совсем другая история, и о ней я расскажу в своём повествовании чуть позже.

Второй раз в Приэльбрусье мы с Томой попали в 1974 году. Я снова добыл путёвки на турбазу "Терскол". Нас снова поселили на 1-ом этаже с окнами на север. И опять на втором Чегете были большущие бугры, и никто ратраками не готовил склоны. Но зато в этот раз я попал к классному инструктору. Это был бывший мастер спорта по горным лыжам из Киева Хоруженко Виталий. Он красиво катался на своих "Белых звёздах" фирмы "Кнайсл". Был спокоен и немногословен. Кроме того, в этот заезд нас ждала ещё одна приятная неожиданность – горячая вода в душе была каждый день.

Мы за эти 2 года кое-чему подучились, т.к. дома катались теперь каждые выходные, и г. Чегет опасались уже меньше. На склонах Эльбруса тоже кое-что изменилось – запустили вторую очередь маятниковой дороги до станции Мир от Старого кругозора.

Опять была вступительная беседа, проверка горнолыжной техники каждого туриста и распределение по группам. Мне, честно говоря, эти процедуры всегда нравились. Чувствуешь себя чуть-чуть спортсменом. Появляется хоть какая-то причастность к этому прекрасному виду спорта. Чему-то учишься, даже иногда получаешь похвалу от инструктора.

Теперь кататься можно было не только на Чегете, но и на склонах Эльбруса. Раза 2 за сезон мы съездили на поляну Азау и на маятниковой дороге поднялись до станции Мир и вниз по глубокому снегу. Но чтобы кататься по глубокому снегу, нужна немного другая техника и приличная выносливость. Очень быстро устают мышцы ног. Кое-как добрались до Старого кругозора и до поляны Азау снова в кабине, т.к. там очень сложный спуск. Из кабины при спуске я видел, как 2 асса спускались по скалистому крутому кулуару. А обратно до Терскола можно добраться на лыжах. Почти везде лыжня имеет небольшой уклон вниз.

В один из дней, спускаясь по Чегету-1, я с удивлением увидел странный летательный аппарат и снизу человек. Аппарат имел вид крыльев бабочки и плавными зигзагами на высоте метров 40 над склоном спускался вниз. Я, конечно, подъехал к нему на выкате с горы и стал задавать вопросы. Оказалось, что эта штука называется дельтаплан, а его хозяин Миша Гохберг, москвич из института Земли. Завтра он снова собирается лететь с Чегета-3. Я сказал, что у меня есть кинокамера, и я хотел бы снять его полёт. "Хорошо" - ответил Миша. "Завтра в 12 часов будь на солнечной Мульде ниже кафе Ай". Все указания я выполнил и снял полёт. Правда, камера у меня была простенькая, с механическим заводом. Поэтому первое минута полёта ещё ничего, а потом во время заводки камеры всё стало прыгать. Плёнку я проявил и через некоторое время заехал к Гохбергу в Москву и подарил её первопроходцу. В Советском Союзе это был первый спуск на дельтаплане с большой горы.

Как-то, поднимаясь на кресле на Чегет-2, я увидел, как по буграм на большой скорости мастерски спускалась четвёрка горнолыжников. В ярко выраженной задней стойке. Этот приём называется "авальман", а лыжники были спортсменами из Франции. Они приехали то ли покататься, то ли дать мастер-класс, не знаю. Обо всём этом мне рассказали внизу. Смотреть на таких мастеров, особенно на фоне дилетантов – одно удовольствие. Кстати, иностранные спортсмены уже бывали раньше на Чегете и участвовали в товарищеских соревнованиях с нашими лучшими горнолыжниками. А наши тренеры снимали всех участников на плёнку, а потом с помощью специальных приёмов сделали учебный фильм. Нам его показывали как-то в кинозале. Силуэт и траектория спуска нашего спортсмена были сделаны красным цветом, а иностранного спортсмена синим. Сразу были видны ошибки наших спортсменов (с помощью комментатора), а длина спуска на трассе тоже была не в нашу пользу.

Я, помнится, в заводской газете высказал такую мысль. По моему мнению, вид классного горнолыжника, спускающегося в свободном (я подчёркиваю!) катании по целинному снегу среди заснеженных елей и скалистых вершин, под голубым небом и ослепительным солнцем, по своему эмоциональному воздействию на человека не может сравниться ни с чем, хотя бы потому, что действо это разворачивается на фоне таких красот, которые может создать самый талантливый художник и скульптор – Природа.

Тем, кто катался в конце 60-х, начале 70-х на горных лыжах, знакома такая специфическая проблема. Класс катания на лыжах среди любителей был, конечно, ниже, чем сейчас, и они часто падали на склонах. А поскольку лыжи с ногой не были связаны, а "стопперов" тогда ещё не было, на склонах часто раздавался тревожный клич: "Лыжа, лыжа!" и все тут же устремляли взор вверх, стараясь разглядеть этот неуправляемый снаряд. А несущаяся лыжа и в самом деле была опасна. Мало того, что лыжу могло разнести в щепки о скалы, на такой могучей горе, как Чегет или склонах Эльбруса, Вы вообще могли её не найти. Но самое страшное, что лыжа могла серьёзно покалечить катающихся. Инструкторы рассказали, что в 1972 году на 2-ом Чегете несущаяся лыжа попала парню в висок, и он погиб. Потом стали привязывать лыжу к ноге с помощью ремней. Но в этом тоже хорошего мало. Катиться кубарем по горе с привязанными к ногам лыжам – небольшое удовольствие. Только позже появились "стопперы", и проблема исчезла.

Среди катающихся на горных лыжах часто можно услышать слово чайник. Кто-то произносит его с презрением, кто-то с иронией, кто-то без злости. Но все под этим словом понимают неумеху, новичка, т.е. полного профана в технике катания на горных лыжах. А знаете ли вы, откуда появился и что означает этот термин? Я слышал много разных объяснений, но, на мой взгляд, самым удачным является такое. Но сначала, для большей ясности, небольшое отступление.