Коммандо. Бурский дневник бурской войны

Темнота наступила прежде, чем мы достигли подножия горы, на которой находились наши люди, и снова начался сильный дождь, поэтому мы сделали остановку в пустынном сельском доме, и здесь провели ночь со всем возможным комфортом, пожалев наших компаньонов.

На рассвете дождь прекратился, и вскоре мы увидели, что отряд Марулы спускается с горы, поэтому мы вскочили на лошадей и поторопились присоединиться к ним, когда они спустились.

Люди замерзли, промокли и были голодны, и они смотрели с завистью на нашу сухую одежду и на трофеи в виде сабель и штыков, которые мы принесли с собой. Погода наконец улучшилась, и выглянуло солнце, которое стало пригревать, так что скоро все пришли в доброе расположение духа, несмотря на сообщение Марулы, который сказал, что окружение не удалось и английские силы из Данди ушли в Ледисмит. Когда его брат, Черный Шум, увидел лошадь, которую я захватил в предыдущий день, он заставил меня передать ее одному из его фельдкорнетов, лошадь которого захромала, и я был достаточно глуп, чтобы подчиниться, поскольку я все еще имел немного уважения к начальству, и это был последний раз, когда я видел свой трофей. Это было очень большой неудачей, потому что небольшой пони басуто, которого я использовал как вьючное животное, ночью куда-то ушел, и мы с братом остались без вьючной лошади, которая должна была нести наши припасы и вещи. Теперь наш путь лежал в город Данди. Поскольку Марула был не совсем уверен, что все англичане ушли, он послал патруль из десяти мужчин вперед, чтобы проверить это.

Мой брат и я были в одном отряде и, когда мы ехали вперед по подножию холма, видели, что примерно полдюжины английских солдат скачут от нас по склону, приблизительно в 500 ярдах. Мы кричали, чтобы они остановились, но поскольку они не обратили на это внимания, мы соскочили с коней и стали стрелять, сбив двоих солдат.

Другие после этого остановились, и, подъехав к ним, мы обнаружили, что один из двоих был мертв, а другой тяжело ранен. Остальные сказали нам, что они были на разведке и заблудились в дожде и тумане накануне, и с большим удивлением узнали, что их войска оставили Данди.

Мы оставили мертвеца лежать там, где он упал, и приказали, чтобы пленные отнесли их раненого товарища в город, и поскольку мы хотели прибыть туда первыми, мы оставили их и поехали дальше.

К этому времени люди Марулы также спешили в Данди, но мы их обогнали. Отстали они ненамного, и скоро 1 500 человек кричали на улицах, и вообще вели себя очень недисциплинированно. Офицеры пробовали навести порядок, но с нами нельзя было справиться, и мы разграбили магазины и жилые дома, и нанесли значительный ущерб до того, как командиры и фельдкорнеты смогли восстановить некоторое подобие порядка. Это делалось не ради наживы, поскольку все равно мы не могли много увезти, но общему порыву мы не смогли противиться. Нам с братом жаль было нашего пони, но мы нашли продукты, которых бы хватило для королевского банкета, и после того, как все эти дни мы питались одним вяленым мясом, смогли вознаградить себя за все лишения.

Кроме города, который был ограблен, был большой военный лагерь, стоящий в предместьях, и это тоже был целый город — с улицами из палаток, с большими запасами консервированного и другого продовольствия, и, зная, как плохо питались и были снабжены наши люди, я изумлялся не имеющим числа вещам, которые были у англичан. Были горы роскошных продуктов, удобных кроватей спальных мешков, и был даже спортивный зал и множество других вещей, слишком многочисленных, чтобы вспомнить их все.

Разграбление Данди было делом людей генерала Марулы, остальная часть бурских сил тем временем перемещались к востоку и к западу от города, преследуя английский гарнизон, который отступал к Ледисмиту.

В тот же день Марула сумела убедить своих людей возобновлять наступление, и его отряд отправился дальше, но двадцать человек из нашего коммандо были наугад выбраны им, чтобы остаться в тылу и предотвращать дальнейшие грабежи. Случайно ему на глаза попался и я и тоже был включен в этот отряд.

Старина, вероятно, подумал, что оказал мне добрую услугу, но я был совсем этому не рад, тем более, что мой брат ушел с остальной часть коммандо. После того, как они ушли, мы поискали вокруг одно из менее поврежденных зданий, поскольку мы понятия не имели, сколько времени нам предстоит здесь оставаться, и решили устроиться с удобствами. К вечеру я снова отправился в английский лагерь, чтобы взглянуть на него еще раз, и, обследуя лагерь, нашел полевой госпиталь, состоявший из нескольких палаток с красным крестом. Одна из палаток была большим шатром для раненных офицеров, и здесь я увидел генерала Пенна Симонса, командующего английскими войсками. Он был смертельно ранен, и медсестры сказали мне, что эту ночь он не переживет. На следующее утро я снова отправился в лагерь и встретил нескольких человек, несущих его тело, завернутое в одеяло, и я сопроводил их туда, где они похоронили его — позади небольшой английской часовни. Теперь, когда коммандо ушло, и нас оставляли в одиночестве, мы могли бы успокоиться и отдохнуть, но в тот же день взъерошенный всадник въехал в город с новостями о беде, которая случилась с йоханнесбуржцами в Эландслаагте. Он был в состоянии большого возбуждения и его сведения были настолько преувеличены (вероятно, для того, чтобы сам он смог оправдать свое присутствие в тылу), что я решил уйти в поисках нашего коммандо, поскольку я понял, что война будет другой, Временно исполняющий обязанности капрал, которого поставили над нами старшим, некий Поль де Виллирс, запретил мне уезжать, поскольку было приказано остаться в Данди до дальнейших распоряжений, но я через час уехал. Поскольку было уже поздно, когда я отправился в путь, стемнело прежде, чем я успел далеко отъехать, и я провел ночь на станции Гленко, где нашел других беглецов с поля сражения при Эландслаагте, из рассказов которых понял, что это было довольно серьезное дело, в котором мы потеряли два орудия и много людей, убитыми и ранеными, помимо некоторых сотен пленных.

На станции я встретил жену генерала Кока, который командовал Йоханнесбургским коммандо. Он был тяжело ранен и увезен британцами в Ледисмит, и бедная женщина надеялась пройти через их линии, чтобы увидеть его. Как она приехала, чтобы находиться здесь, я не знаю; вероятно, она сопровождала коммандо как жена коммандант-генерала, но я не знаю, смогла ли она увидеть своего мужа, который умер несколько дней спустя.

Я продолжил путь перед рассветом на следующее утро, ее заплаканное лицо стояло у меня перед глазами, я впервые понял, что приходится испытывать женщинам на войне. Я спускался по проходу Вашбэнк в одиночестве, и, хотя я был плохо знаком с этой местностью, найти дорогу не составило труда, потому что она была разбита копытами тысяч лошадей, которые прошли здесь раньше. В течение двух дней, пока я был в Данди, генерал Жубер переместил всю его армию на юг, и в тот момент стоял лагерем примерно в десяти милях от Ледисмита, куда я и прибыл уже в сумерках. Приблизившись, я увидел тысячи костров, горящих на холмах, поскольку коммандо были растянуты более чем несколько миль, и мне пришлось потратить много времени, чтобы в темноте определить местонахождение людей из Претории. Я наткнулся на генерала Марулу, сидевшего на корточках у костра и, прежде, чем я смог убежать, он увидел меня, и раздраженно спросил, почему я оставил Данди без его разрешения. Я сказал, что я ушел, чтобы помочь ему брать Ледисмит, и, усмехнувшись над моей наглостью, он отослал меня. Когда наконец я нашел мой сотряд, мне сказали, что мой брат отсутствует со вчерашнего дня, что обеспокоило меня, поскольку мы обещали нашему отцу оставаться вместе, насколько это будет возможно.

На следующий день вся наша линия двинулась, и зрелище было замечательным — массы всадников покрывали зеленые склоны холмов, с которых открывался вид на Ледисмит. Англичане стояли в обороне, и, поскольку в течение утра мы не соприкасались с ними, то могли теперь видеть, что они строили форты и укрепления на низких холмиках, окружающих город.