Риэго

Одобряли внешнюю политику Аранды королева и ее фаворит — правда, по соображениям совершенно особым. Они желали мира любой ценой, потому что война истощила бы государственную кассу, в которую всесильный временщик привык запускать руку, как в собственный карман.

Вот как прусский посол описывал испанские дела в середине 1792 года: «Извлеченный из небытия Аранда служит посмешищем при дворе. Он получает в сотрудники людей непригодных, не могущих служить ему помощью. Весь авторитет королевства сосредоточен в персоне любимца королевы. Он замещает своими людьми все посты, раздает все отличия и награды без всякого отношения к заслугам. Все, гнется под могуществом фаворита. Король и королева еще далеки от того, чтобы исчерпать свои милости в отношении герцога Алькудиа. Для него будет воссоздан пост, уже давно не существовавший: лейтенант-полковника гвардии. Он будет также назначен адмиралом Кастилии. В ближайшие дни он получит высший военный чин капитан-генерала. Три года тому назад он был простым гвардейцем. Можно сказать, что королева, засыпая свое божество почестями и дарами, издевается над нацией. Король держится с герцогом весьма дружественно и оправдывает такую быструю, блестящую карьеру тем, что Мануэль Годой будто бы потомок древних вестготских королей».

Недолго пробыл у власти старый Аранда — менее девяти месяцев. Он помог возвеличить фаворита королевы и становился ей далее ненужным. Почему бы не заменить его Годоем?

Королевский декрет оповестил испанцев о том, что в связи с преклонным возрастом первого министра король решил освободить его от бремени управления. Граф сохранит все свои чины и отличия. В качестве председателя Совета Кастилии он и впредь будет «служить Испании своей мудростью».

Последующим декретом Мануэль Годой был назначен первым министром и министром иностранных дел.

II

ВРЕМЕНЩИК

Управлять внешними делами Испании — задача поистине непосильная для Годоя, человека молодого и не зело грамотного, все заслуги которого были совершенно интимного свойства. Мануэль не знает, где находятся иностранные государства, представителей которых ему приходится принимать, даже как эти государства называются. В разговоре с послами он немилосердно путает Россию («Русиа») с Пруссией («Прусиа»), ганзейские города с азиатскими островами.

Между тем политический горизонт все сильнее заволакивается грозовыми тучами. Из Парижа идут вести о готовящемся суде над Людовиком XVI. Свергнутому королю угрожает гильотина.

Чтобы спасти дядю Карла IV, Годой решает прибегнуть к подкупу. В Париж посланы крупные суммы, которые испанский посол должен раздать членам Конвента. Это, конечно, побудит их поддержать настояния испанского двора о высылке Людовика и его семьи в Испанию.

Взятки берут Буасси д’Англа, Ривьер и ряд других членов Конвента. Но когда министр Лебрен оглашает с трибуны требования Карла IV, сопутствуемые угрозами, со всех сторон несутся крики возмущения. Настроение Конвента хорошо выразил его член Тюрио: «Мы не можем потерпеть, чтобы послы иностранных дворов передавали нам приказы коронованных бандитов. Пусть испанский деспот поостережется угрожать нам!»

План Годоя провалился. В конце января 1793 года Людовик XVI взошел на эшафот.

Известие о казни французского короля достигает Испании. Церковь и аристократия требуют немедленного объявления войны Франции. По всей Испании падре с амвонов проповедуют священный поход против «безбожных якобинцев». Они засыпают столицу петициями, призывают к истреблению французов.

Годой уже давно стянул войска к северным рубежам королевства, но не решается двинуть их. В феврале против Франции выступают Англия и Голландия. Риск для Испании становится как будто меньше, и в начале марта Годой объявляет войну.

Теперь все границы молодой республики объяты огнем. Французы смогли выставить у Пиренеев лишь слабые заслоны. Все силы направили они к берегам Рейна и к северным, наиболее уязвимым своим границам. Это дает возможность испанцам вступить в пределы Франции, в Русильон. Но здесь испанское войско, руководимое бездарными генералами, начинает топтаться на одном месте. Его ослабляют эпидемии, подтачивает дезертирство.

В Мадриде не знают об истинном положении Дел. Там почти ежедневно устраиваются парадные шествия по случаю какой-нибудь воображаемой победы испанского оружия.

В середине этого же года Годой укрепляет позиции Испании союзным договором с Англией. Короли английский и испанский обязуются совместно вести войну против Франции. Ни одна из сторон не имеет права сложить оружие без согласия союзника.

В августе объединенная англо-испанская эскадра заняла Тулон. Но уже через четыре месяца французские войска под командой молодого артиллерийского офицера Бонапарта прогнали из этого порта вторгшиеся с моря неприятельские силы.

Армия Конвента отразила на северо-востоке первый грозный натиск армий контрреволюционной коалиции. Навстречу испанской армии по дорогам Прованса и Лангедока зашагали отряды народного ополчения. Мало было у них пороху, еще меньше Провианта и одежды. Но над колоннами реяли знамена Вальми и Жемаппа и победно звучала «Марсельеза»:

Уже к началу 1794 года испанцы отступали по всему фронту. Вести с театра военных действий становились все печальнее. В мае армия потерпела разгром уже на испанской земле.

Карл IV потрясен таким поворотом событий.

— Эти люди должны быть под покровительством, самого сатаны, если могут побеждать меня! — изрекает он, почесывая свой багровый затылок.

На первых порах пытались скрыть от народа военную катастрофу, но число поражений росло. Из оккупированных провинций начали прибывать беженцы, и все стало известным. В стране поднялся ропот.

В Мадриде и Барселоне были раскрыты заговоры, в которых участвовали горожане разных положений и профессий. Заговорщики добивались свержения Годоя, коренного переустройства управления и прежде всего мира с Францией.

Французская революция завоевывала симпатии все более широких кругов испанцев. По улицам Мадрида разгуливали франты в камзолах «а-ла-гильотина», увешанных красными лентами. Повсюду открыто говорили о том, что приход французов положит конец царству «колбасника» [11], как стали в народе называть фаворита Марии-Луизы.

«Нет лавочника, — доносил в это время своему правительству прусский посланник, — который не высказывал бы вслух неудовольствия. Годоя засыпают анонимными письмами, угрожая ему смертью, если он тотчас же не выйдет в отставку».

Годой был ловок и на редкость удачлив. Он сумел благополучно выйти и из затеянной им опасной военной авантюры. Временщик уразумел, что для сохранения его собственной шкуры нужен мир, — возможно скорее и любою ценой. В мае 1795 года он начал в Базеле секретные переговоры с французами.

Неожиданно для Годоя требования Конвента оказались очень умеренными. Одержав полную победу, высший орган республики как будто отказывался от ее плодов. Французы соглашались не вмешиваться во внутренние дела Испании и готовы были очистить занятые их войсками испанские земли. Они требовали лишь возмещения понесенных военных расходов, а также испанскую часть острова Сан-Доминго.

Базельский мир был подписан 22 июля 1795 года.

Известие об окончании разорительной войны вызвало по всей стране взрыв восторга.

Королевским рескриптом Годою пожалован был титул Принца Мира. Временщик получил новые поместья близ Гранады с доходом в миллион реалов. Таким образом, даже эта проигранная война послужила к его дальнейшему возвеличению.

Французская республика стояла на пороге тяжелого испытания: пришло время померяться силами с могущественнейшим из ее врагов — с Англией. Конвент стремился вербовать друзей всюду, где только возможно. Предоставив Испании столь легкие условия мира, французы рассчитывали привлечь на свою сторону всесильного испанского диктатора. И они не ошиблись в своих расчетах.