Ян Гус

Оплата труда была очень низкой. Подмастерья, обученные какому-нибудь ремеслу, зарабатывали в среднем два гроша в день, неквалифицированные рабочие, поденщики — один грош. Питание же одного человека в день стоило примерно два гроша. Поэтому поденщики большей частью питались одним хлебом. Где же им было взять денег на одежду? О расходах на жилье уже нечего было и говорить. И к этому еще по большей части прибавлялась необходимость кормить семью, детей. При таких обстоятельствах было исключено, чтобы кто-либо трудом мог улучшить свое положение. Ухудшить же его было очень просто — стоило в течение некоторого времени пробыть без работы или лишиться, к примеру, своего рабочего инструмента. Если, допустим, плотник лишался своего топора, стоившего два с половиной гроша, ему никогда уже на него не заработать, так как без топора он мог исполнять только поденную работу, платы за которую едва хватало на самое жалкое существование.

Так постоянно возрастало число бедняков, в особенности когда в Прагу потянулась деревенская беднота в напрасной надежде, что в городе все же легче прокормиться. Толпы безработных бродили по пражским улицам от одной стройки к другой, жадно подстерегая даже самый малый и самый недолговременный заработок. Большой избыток дешевой рабочей силы позволял работодателям всячески эксплуатировать труд людей, причем одним из главных эксплуататоров, чье корыстолюбие не останавливалось даже перед страшной нищетой бедняков, была опять-таки церковь. Плата за крещение, похороны, исповедь имела твердые границы, во всяком случае нижние, и такса за эти «христианские обряды» колебалась от трех до шести грошей. Никто, однако, не решался экономить на этих расходах, ибо для верующих ужасной казалась мысль о том, что их покойник будет погребен без последнего помазания и окропления святой водой и, следовательно, попадет в ад.

Правовое состояние бедняка ставило его в очень невыгодное положение. О каком-либо равенстве перед законом не могло быть и речи. Совершенно различные наказания были для богатых, которые большей частью могли откупиться денежным штрафом хотя бы и за убийство, и для бедняков, которым даже за воровство, совершенное с голоду, грозило отсечение руки или другое жестокое телесное наказание. Процессуальные правила предписывали также, что свидетели, приглашенные в городской суд для защиты обвиняемого, должны владеть имуществом стоимостью не менее двадцати коп грошей [14], что составляло цену хорошего пражского дома. Где же мог бедняк взять такого свидетеля? К тому же судебное дело было заранее проиграно, если одна из сторон не могла нанять адвоката, который следил бы за точным исполнением всех весьма сложных процессуальных формальностей и порядков судопроизводства. Достаточно было, к примеру, неправильно поднять пальцы во время присяги или ошибиться при произнесении — какой-либо положенной формулы, чтобы проиграть процесс, Адвокат же стоил очень дорого и, следовательно, был недоступен для бедняка, который подавал в суд или привлекался к суду.

С горькой иронией рисует народная песня того времени положение пражской бедноты:

В Праге из тридцати тысяч жителей дворяне, патриции и домовладельцы с их семьями составляли только немногочисленную верхнюю прослойку. Все остальное население — это беднота всех ступеней и оттенков. Число ее не только в Праге, но и в других имперских городах приближалось к половине всего городского населения.

Из всего сказанного становится ясным, сколько было в Праге противоречий, сколько здесь скрещивалось интересов, как постоянно нарастало напряжение между отдельными слоями общества, напряжение прежде всего экономическое и социальное, усиливавшееся к тому же национальными противоречиями.

А в годы пребывания Гуса в Праге все эти конфликты стали особенно острыми, так как уже в течение нескольких лет длился непрерывно углублявшийся экономический и политический кризис.

Он начался вскоре после смерти Карла IV (1378 г.). Когда над королевским гробом красноречивый университетский профессор Войтех Ранькув произносил надгробную речь, то он помимо прочего сказал: «Все должны скорбеть о смерти императора, нам же, в королевстве Чешском, тем труднее перенести ее, чем больше боимся мы, что среди бурлящих волн и грохота угрожающих нам войн ладья наша, то есть Чехия, вероятнее всего, станет игралищем в руках врагов, коль скоро лишились мы столь великого гребца и таким кормщиком покинуты».

Бури и опасности вообще грозили со всех сторон чехам и в самой Чехии и в империи. Сын же и преемник Карла — Вацлав IV был несравненно более слабым и неопытным «кормщиком», чем его отец. Он не мог подчинить себе свое дворянство, не умел разобраться в сложных отношениях, создавшихся в империи, и дело дошло до того, что в 1400 году он лишился императорской короны и трона.

Для Чехии и Праги это имело не только важные политические, но главным образом и экономические последствия. Некогда богатейшая страна Европы начала беднеть. Прага перестала быть императорской резиденцией, сюда уже не приезжали посольства и послы из разных стран, не находили спроса дорогие товары, заглохла здесь и международная торговля. Новые торговые центры начали возникать и развиваться в других местах. В сравнении с предшествующей эпохой уменьшилось и строительство, зато увеличились дороговизна и безработица.

Только церковь изо всех сил стремилась удержать свои былые позиции; в эпоху Карла IV ее богатства неизмеримо росли, и она никоим образом не желала их терять, по-прежнему неустанно стремясь к их умножению. Чем дальше, тем больше пренебрегала церковь своими духовными обязанностями, сосредоточивая все свои заботы на материальных интересах.

ГЛАВА 4

ПРЕДШЕСТВЕННИКИ И УЧИТЕЛЯ ГУСА

Мы попытались представить взору читателя картину чешского и пражского общества начала XV века, познакомились с его составными частями, определили их интересы и экономическую силу; и перед нами раскрылись противоречия и несоответствия, двигавшие и сотрясавшие это общество.

Конечно, с такой наглядностью картина эта рисуется нам теперь, много веков спустя, человек же, живший в ту эпоху, ее современник, не представлял да и не мог представить себе все это с такой ясностью. Но хотя современники Гуса и не могли составить представление обо всех движущих силах и явлениях своего времени, однако и они чувствовали и более или менее осознавали основные недостатки и трудности той общественной жизни, с которой ежедневно сталкивались. Противоречия эпохи они ощущали как ее современники. Более всего донимала людей церковь, которая упорно и систематически выкачивала деньги из сундуков и кошельков богатых и бедных. Средневековый человек чувствовал, что что-то неладно в общественном устройстве: всюду недовольство, войны, борьба, неопределенность, и чем дальше, тем больше несправедливых обид и ударов, а так как был тот человек верующим и набожным, то и ожидал помощи прежде всего от бога и от тех, через кого он общался с богом, — от священников, от церкви. Но именно церковь и ее представители горше всех обманули его надежды. Он искал у них утешения и помощи, а вместо того слышал лишь кое-как прочитанные проповеди и небрежные богослужения; зато к верующим тянулись алчные руки служителей церкви, и все они. требовали одного: «Плати нам, заплати нам! До твоей души нам дела нет, но деньги твои нужны нам!» Вместе с тем верующие видели пышную роскошь монастырей и храмов, видели, что при капитулах больших пражских соборов сотни церковников жили беззаботно и праздно, алтари и ризы сверкали золотом, а жизнь высоких духовных сановников и богатых приходских священников являла образец распущенности и падения нравственности. Чего уж боле, если о некоторых пражских священниках было известно, что они содержали… публичные дома, извлекая прибыль из этих предприятий.