Откровения танкового генерала СС

Мы непрерывно овладеваем приемами форсирования водных рубежей. За короткий период мы успеваем проиграть многочисленные варианты развития боевой обстановки и чувствуем, что готовы к выполнению поставленной командованием задачи.

Наше подразделение расквартировано в Зальцбергене, в просторном доме, принадлежащем пастору. Здесь я 1 мая познакомился с епископом графом фон Галеном, человеком известным. Именно ему суждено несколько лет спустя вступиться за меня на суде, обратив внимание судей именно на христианский аспект правосознания. Граф фон Гален, пользуясь случаем, благословил вверенную моему командованию роту.

С наступлением благоприятного сезона приближался и день начала операций. Вот уже много дней мы ждали условленного сигнала «Учись, Антон». 9 мая 1940 года упомянутый сигнал получен, и это означает для нас полную боевую готовность. В 2 часа 05 минут ночи мы получаем следующий сигнал — «Данциг». Это окончательный приказ о наступлении на приграничные укрепления голландцев.

Глубокой ночью покинув Зальцберген, мы в сосредоточенном молчании устремляемся в темноту. Местное население, стоя у обочин, провожает нас, желая удачи и скорого возвращения живыми.

К 4 часам утра подготовка к выступлению завершена. В последний раз перед схваткой я собираю своих мотопехотинцев, чтобы еще раз напомнить каждому из командиров о стоящей перед ним боевой задаче. В предрассветной мгле дня 10 мая, которому суждено стать судьбоносным, я обещаю бойцам, что во главе каждой штурмовой группы будет следовать офицер и что нам сейчас предстоит на деле опробовать то, чему мы столько времени учились. На глазах у всего личного состава офицеры обмениваются рукопожатиями, закрепив, таким образом, мое обещание.

Ровно в 5 часов 30 минут получена команда начать наступление. Ударная группа нападает на полевой караул в местечке Де Поппе, пленив врасплох захваченных голландцев. Мост целым и невредимым попадает в наши руки — электропровода к взрывателям перерезаны бойцами штурмовой группы.

В небе над нашими головами стоит неумолчный гул — на запад устремляются эскадрильи бомбардировщиков «Ю-52». Наши боевые соратники из 22-й воздушно-десантной дивизии и 1-го воздушно-десантного полка перебрасываются в район высадки. На малых высотах ястребами проносятся истребители, атакуя обнаруженные цели.

Мы все в лихорадочном возбуждении. Едва вверх взлетает бревно шлагбаума, как мы едва ли не на ходу захватываем лежащий прямо за ним мост и словно гонщики устремляемся по асфальтированному шоссе дальше. Макс Вюнше, командир первого взвода, отдает приказ своим бойцам, увлекая вперед за собой штурмовую группу. Я двигаюсь за группой Вюнше, удивляясь, что голландцы даже не предпринимают попыток оказать вооруженное сопротивление. Продвижение на Олдензааль и Хенгело проходит чуть ли не на предельной скорости. Часть мостов попадает в наши руки с незначительными повреждениями, поэтому приходится следовать в объезд.

Без единого выстрела овладеваем городком Борнебрюк. Высыпавшие на улицу местные жители наблюдают за стремительным продвижением наших войск. Голландским саперам удается подорвать расположенный непосредственно на выезде из Борнебрюка мост через канал. Это первая попытка оказать нам сопротивление. В считаные минуты мы переправляемся через канал — в качестве плавсредств используются сорванные с сараев и амбаров ворота. Теперь все решает скорость. Бойцы на мотоциклах без колясок осуществляют преследование групп саперов неприятеля — нельзя дать им взорвать следующий мост. Оберштурмфюрер Краас, командир 2-го взвода, возглавляет операцию преследования голландских саперов. Между тем наведена временная переправа через канал, достаточно прочная для проезда мотоциклов с коляской. К мотоциклам прицепляют противотанковые орудия. Гонка продолжается. Увы, но бронеавтомобили разведки приходится оставить — для осуществления прикрытия наших образцово действующих саперов. Последним еще предстоит перебросить через канал узкоколейку.

К сожалению, нам так и не удается обезвредить группу голландских взрывников, успевающих подорвать подготовленные к уничтожению мосты. Но это уже не помеха стремительному продвижению войск. Без особых задержек мы следуем в направлении Зволле.

Около 11 часов 30 минут наши передовые подразделения уже на окраинах Зволле — таким образом, мы успели примерно на 80 километров углубиться на территорию врага. Авангард (группа Ройсса) незаметно подкрадывается к железнодорожной насыпи южнее города, после чего, отсидевшись за подъемом дороги, пешим порядком продвигается вперед. И тут происходит то, чего никто не ожидал! На дорогу падают подпиленные кем-то роскошные каштановые деревья — проезд в город перекрыт. Но чего стоит подобная преграда без огневой поддержки! А ее нет. Севернее, в нескольких сотнях метров, мы различаем пулеметные и противотанковые доты, но - вот уж чудо так чудо, — расположившись прямо на крыше дотов, боевые расчеты принимают пищу, будто никакой войны нет. Засучив рукава гимнастерок, они наслаждаются майским солнышком. Ну разве усидишь в сыром бункере в такую погоду?

Завал из деревьев не позволяет нам в ходе операции врасплох захватить боевые расчеты бетонных бункеров. Мы открываем огонь по ничего не подозревающим боевым расчетам голландцев. Несколько минут спустя цепь бетонных укреплений обезврежена, что обеспечивает выход на открытую местность нашим пехотинцам.

Голландцы не успевают даже понять, что произошло, а наши солдаты уже у бункеров. Боевые расчеты разоружены. А вот с импровизированной баррикадой приходится повозиться. Бронетранспортерами оттаскивают деревья на обочину дороги. Я с нетерпением жду, пока все это кончится. Не дать врагу опомниться! Использовать фактор внезапности! Недолго думая, усаживаюсь в какую-то голландскую легковушку и в сопровождении оберштурмфюрера Вюнше и рядового Зееленвинтера еду в Зволле. Обершарфюрер [7] Эрих сопровождает нас к реквизированному для нужд войны автомобилю. Я собираюсь явиться к военному коменданту Зволле и убедить его прекратить сопротивление.

Солдаты-голландцы, стоя на дороге, изумленно смотрят на нас, когда мы зовем их и показываем на завал из деревьев. Побросав оружие, они направляются к поваленным деревьям. По мере того как мы углубляемся в город, меня охватывает недоброе предчувствие — хоть назад поворачивай. Но, как говорится, взялся за гуж, не говори, что не дюж.

Стрельба у бункеров не перекинулась на город. Местные жители в испуге разбегаются, словно куры, над которыми кружит ястреб. Несмотря на отнюдь не безоблачную обстановку, реакция голландцев все же удивляет нас. Импозантное здание в центре города и то, что в дверях снуют люди в военной форме, заставляет войти внутрь и попытать счастья. Машина едва не переворачивается — я слишком резко тормознул. Мы молниеносно берем на прицел военных. Голландцы не в силах шевельнуться. Некий представительного вида пожилой господин в штатском отрекомендовывается «представителем королевы» и заявляет, что готов позаботиться о том, чтобы голландские войска в Зволле не оказывали нам сопротивления. И сдерживает слово: Зволле сдается без единого выстрела.

Мы вместе с пленными офицерами спешим к завалу из деревьев. Хотя Зволле наш, нам все же не удалось воспрепятствовать подрыву крупных мостов через Эйсель — оба моста взлетели на воздух еще в утренние часы.

Я едва не падаю в обморок, видя, как возле уже убранного завала мои люди вместе с местной молодежью вовсю катаются на карусели.

Между тем 3-й батальон сумел овладеть переправой через Эйсель в 800 метрах южнее разрушенного железнодорожного моста в Зутпене и сейчас наступает на Хооэн. Под командованием штурмбанфюрера [8] Трабандта к 14 часам деревня взята. В плен взято четверо офицеров и 200 человек рядового и сержантского состава полка жандармерии. Наши потери незначительны. Все поставленные полку задачи выполнены. Мы вышли к Эйселю, а на отдельных участках форсировали реку.