Год рождения тысяча девятьсот двадцать третий

У нас в школе проводят инструктажи для агитаторов, но такие вопросы там никто не задает, вроде всем все понятно, ну и я спросить боюсь, чтобы не обнаружить свою полную политическую безграмотность.

Может, отказаться мне от участия в агитгруппе, пока не поздно? Неловко только… Да, забыла сказать! — нас ведь уже распределили! (А двойку я исправила. На четыре.) И мой участок — цех женщин на фабрике игрушек, которая находится на углу 2-й Красноармейской и Международного проспекта. Ребята откровенно хохотали: «Опять Лаврентьева к куклам попала!» Я смеялась тоже, а про себя была довольна — все же это лучше, чем иметь участок среди кондукторов и шоферов автобусов или в сапожной мастерской, как некоторые наши ребята. У меня женщины в основном пожилые и малограмотные, как мне сказали, и с ними легче, чем с мужчинами. Пойду завтра знакомиться на свой участок, а тогда решу, буду я этим заниматься или откажусь.

2 февраля 1940 г.

В газете полностью напечатана речь Гитлера. Вкратце из нее:

«46 миллионов англичан владеют территорией в 40 млн. кв. км, Франция — свыше 9 млн. кв. км, тогда как Германия с 80 млн. населения не имеет даже и 600 тысяч кв. км. Вот проблема, которая должна быть решена… В 1939 г. западные державы сбросили маску и объявили Германии войну, несмотря на все наши попытки предотвратить ее». Дальше Гитлер остановился на значении советско-германского договора о дружбе и об общей границе: «В течение многих столетий Германия и Россия жили в дружбе и мире. Почему это не может случиться в будущем? Я думаю, что это возможно, потому что этого хотят оба народа. Всякая попытка британской или французской плутократии спровоцировать нас на столкновение обречена на неудачу».

Вот такая речь была вчера напечатана в газете. А сегодня я была на своем участке на фабрике игрушек и начала свою работу агитатора. Я боялась, что мне зададут какие-нибудь вопросы о речи, поэтому сделала вид, что вчерашней газеты у меня нет, а есть только за 2 Февраля. Я начала читать ее, благо там ничего особенного не было — слушали хорошо, вопросов не задавали и просили приходить еще («Больно хорошо читаешь, девушка!» — сказала одна старушка).

А если бы про речь Гитлера, то многое и сама не понимаю. Вроде и действительно несправедливо, что при большом населении у немцев такая маленькая территория и им и правда тесно. Но уж тогда, наверно, надо бы сосчитать, сколько людей в Европе и распределить всем странам по справедливости, чтоб всем места хватило. Как у нас в революцию — одни жили во дворцах, другие ютились семьями, а потом все излишки жилплощади перераспределили. Вот даже если нас взять — живем в большой барской квартире, и каждая семья занимает комнату в зависимости от количества человек. И государствам нужно бы так же договориться. Но не войной же, не бомбами себе земли приобретать! (Между прочим, а как тогда с нами получается? У нас земля большая, и по населению тоже, видимо, «излишки» есть. И если капиталисты вряд ли согласились бы на перераспределение своих земель, то, может, нам надо бы подать пример им? Но чем дальше думать над этим, тем непонятнее получается: вроде и справедливо было бы подать нам пример другим странам, но чувствую, что наше государство на это не пошло бы, так как ведь все мы любим свою землю, и мы патриоты, и вообще наш лозунг «Чужой земли мы не хотим, но и своей ни пяди не отдадим!» А почему не отдадим даже пяди? Если наша страна самая большая, 1/6 часть света занимает, а плотность населения даже низкая по сравнению с другими странами, почему мы не должны о других заботиться, кому тесно? Только потому, что всякие там Иваны Грозные и прочие цари столько пустующих земель (и не только пустующих) к России присоединили и все вместе что стало называться тоже Россией? И мы до сих пор эти земли своими считаем, хотя русские своей родиной, наверно, только Киевскую Русь должны бы считать.)

Нет, лучше я на этом закончу, а то бог знает куда меня эти мысли заведут. И вот ведь смешно — до тех пор, пока я газеты не читала, мне в основном все было понятно и никакие такие мысли мне в голову не приходили, а теперь с каждым днем для меня все больше непонятного обнаруживается.

Ну, а на фабрике игрушек все маленькое — цехи чуть больше наших школьных классов, узкие окна, тесные коридоры. Это бывшее здание церкви. Да, потрясающая новость! Мама вдруг сказала, что меня крестили! Потихоньку от папы, конечно. Маму уговорила какая-то ее знакомая, и с ее разрешения эта женщина пошла со мною вроде гулять, а сама снесла меня в церковь и там меня окрестили. И крестик был, но мама его на меня не надевала, а то бы папа устроил колоссальный скандал. Эта история почему-то очень меня поразила, будто теперь у меня неприличная тайна появилась. Да в общем так оно и есть — ведь никому об этом не расскажешь. Хотя, с другой стороны, что с мамы спрашивать — ведь она раньше верующей была… Да, а самое интересное это то, что крестили-то меня именно в той церквушке, где теперь фабрика игрушек! Ну бывает же такое совпадение!

Ну вот, начала про фабрику и снова отвлеклась. В цехе, где моя группа, кукол одевают: с одного конца столов груды голых кукол, а на другом их укладывают в коробки — красоток в розовых и голубых платьях. Этим занимаются 15 пожилых женщин, многие из них инвалиды. А в углу, где темно, т. к. нет окон, сидят две слепые женщины и один дяденька в черных очках. Они вяжут авоськи из «отходов производства», а иногда и плетеные ремешки и галстуки. Делают это так ловко, будто зрячие. Но смотреть на их неподвижные лица тяжело и почему-то стыдно.

Отнеслись ко мне так хорошо, что я решила остаться у них агитатором.

В сегодняшней «Правде» я читала:

Передовица: «Со Сталиным во главе вперед, к коммунизму!» — кратко, кое-что своими словами:

«Об учреждении премий им. Сталина по литературе», «Поток приветствий тов. Сталину» — продолжает печататься с января;

«Новые предприятия на Колыме»;

«Происки англо-французского блока против Литвы».

И еще я полностью прочла интересную статью о советской кинокомедии.

Слушали хорошо, потом о кино заговорили. Оказалось, многие видели «Музыкальную историю» и с удовольствием посмеялись, вспоминая Лемешева и Зою Федорову. Но было мне стыдно перед слепыми за то, что они никогда не увидят того, о чем мы говорили.

Буду ходить с политинформациями на фабрику раз в неделю. Надо будет кроме газет еще что-нибудь прихватывать, так как просят почитать «что-нибудь из жизненного».

13 февраля 1940 г.

В газетах:

«Повседневно руководить пропагандой марксизма-ленинизма»;

«Коммюнике о заключении хозяйственного соглашения между Германией и Советским Союзом»;

«Демократический централизм — руководящий принцип организационного строения партии» — это большая речь В. Пономарева;

«Трехлетие Ленинградского Дворца пионеров».

Вот записала сейчас про Дворец пионеров, и вместо того, чтобы доклад Пономарева хоть по диагонали прочитать (завтра у меня политинформация), мне вспоминается о Дворце пионеров. Еще когда я была с папой на его открытии, все были поражены, как там оказалось великолепно — прямо дух захватывало! В главном корпусе сохранили все так, как это было при царе — хрустальные люстры, мебель, обитая шелком, паркет в танцевальном зале и ковры в гостиных. Комиссия тогда сомневалась, надо ли приучать ребят к такой роскоши, но Жданов сказал: «Сюда дети по праздникам будут приходить. А в праздник может быть и необычно красиво, так, чтобы на всю жизнь запомнилось».

Была я во дворце и еще один раз — со своими пионерами, когда нас в прошлом году премировали за кукольный спектакль билетами на «Елку». Мы играли там во всякие игры, катались на каруселях (прямо в зале были устроены), водили хороводы вокруг огромной елки, и я тогда забыла о том, что уже не маленькая, что я вожатая и меня ребята зовут «товарищ Нина» — играла и танцевала вместе со всеми.