Моя скандальная няня

Меня наняли главным образом для того, чтобы освободить Дебру в ночное время. Однако вскоре мы обнаружили, что, когда я пыталась ухаживать за ним ночью, он хотел только свою мамочку и никого больше. Мы сдались. Поэтому Дебра работала в ночную смену. И в дневную тоже. В тех редких случаях, когда я шла с Ноланом гулять, Дебра желала сопровождать нас. Большей частью я проводила свои дни, болтая на кухне с кухаркой, складывая крохотные вещи Нолана в шкафчик, а в основном пытаясь помочь Дебре по дому.

Однако я начинала ощущать себя лишним колесом в телеге.

Однажды днем мы втроем отправились в парк Малибу. Я посадила Нолана на качели и легонько качнула его. Он начал смеяться. Дебра тоже захихикала и залезла на одни из «взрослых» качелей. Она сбросила туфли и начала раскачиваться, помогая себе в воздухе ногами. Тут к нам подошел пожилой мужчина и сказал:

— Привет, Дебра.

Я подняла на него глаза. Джек Леммон! Одетый в шорты, рубашку для гольфа и туфли для тенниса. Хотя он постарел, я тотчас же узнала его, я смотрела «Странную парочку», один из любимых фильмов моего отца, около двадцати раз. Когда Дебра представила нас друг другу, я чуть не задохнулась от волнения, прежде чем пожала ему руку и улыбнулась. Я думала, что уже больше не буду испытывать шок при встрече со знаменитостями, но оказалось — нет.

— Могу я угостить вас, купив для вас обеих фалафель? — спросил он.

Я была слишком смущена, чтобы сказать, что не знаю, что такое «фалафель», поэтому мы с Деброй в унисон ответили: «Да. Спасибо». Я просто надеялась и молилась, чем бы эта штука ни оказалась, лишь бы там не было грибов.

Пока я жевала свою порцию этой чудной стряпни, оказавшейся аравийским эквивалентом маисовой лепешки, я скользила взглядом по толпам мам и нянек. Парки были излюбленным местом, куда ходили некоторые мамочки, чтобы уводить чужих нянек. Можно было найти кого-то у карусели и избежать необходимости платить огромные комиссионные агентству по трудоустройству. А ведь там была уйма женщин, живущих в пятимиллионнодолларовых особняках, которые не смущались, направляясь на эту охоту. Я имею в виду тех, кто хотел сэкономить тысячу долларов на чем-то столь же незначительном, как поиски особы, которая будет проводить с вашим ребенком времени больше, чем вы сами.

Минуют годы, прежде чем папарацци начнут с некоторой регулярностью выглядывать из-за гимнастического снаряда «джунгли». Тем не менее настанет день, когда знаменитые медиаперсоны будут позировать вместе со своими обожаемыми отпрысками рядом с песочницей, поворачиваясь к объективам, как будто желая уверить публику, что они обыкновенные родители. Они тоже испачкали свой колени! Все остальные делают вид, что не замечают их, даже если мама — знаменитая блондинка Барби побережья Малибу, известная преданностью своим двум сыновьям от экс-супруга, печально знаменитого рокера. Фотографии всех троих, покупающих хлопья для завтрака или куриные грудки, почти неделю будут появляться в «Пипл», доказывая, что она просто среднестатистическая мамочка, если не принимать во внимание того, что на нее работают два секретаря, один бухгалтер, чтобы оплачивать ее счета, горничная, убирающая ее особняк на побережье, шеф-повар, готовящий ей обеды, тренер, поддерживающий ее в хорошей форме, чтобы она прекрасно смотрелась в просвечивающих маечках, и шофер-телохранитель.

Но пока все было не столь откровенно.

Вдруг я обнаружила знакомое лицо.

— О Боже. — Я наклонилась к Дебре и прошептала: — Это жена брата Майкла. Что мне делать?

— Просто веди себя так, как будто живешь для себя, — засмеялась она. Конечно, Дебра находила это забавным.

Женщина со своим сыном направились к качелям. Близко от нас. Я сдерживала волнение.

— Здравствуйте, Линда, — сказала я так небрежно, как только могла.

— О, гм, привет, Сьюзи, — неловко ответила она. — А ты что тут делаешь?

— О, я теперь работаю у Дебры, — показала я и улыбнулась. — Вы ведь знаете ее, не так ли?

Что еще я могла сказать — спросить, как сыграли «Лейкерс»? Я знала, она была наслышана о том, какой отвратительной я была. Что она расскажет своей невестке?

— Гм-м, конечно, — пробормотала Линда, кивнув Дебре, а затем ушла как можно быстрее. Она, вероятно, думала, как бы не подвернуть ногу, пока бежала к автомобилю, чтобы передать новость о том, что я работаю на главного бунтовщика с корабля КАА.

Когда я поделилась своими опасениями с Деброй, то могла предвосхитить ее ответ, даже еще не кончив говорить. Во второй раз за день мы сказали одновременно: «Ну и что?»

«Ну и что! Ну и что! Ну и что!» — новое заклинание. Насколько я понимала, Майкл и Джуди больше не имели возможности воздействовать на меня. Начиная с этого момента, я голосовала за себя саму.

Всего несколько недель назад мне страшно больно было слышать рассказы Делмы, что Брэндон без конца с надеждой заходит в мою старую спальню. Но наконец я решила, что готова к еще одной встрече.

— О, Сьюзи, это ты! — воскликнула Делма, когда я позвонила. — Ты, должно быть, слышала, что они тут о тебе говорят?

— Что же они говорят?

Откуда эта боль в желудке?

— Джуди и бабушка Овитц говорят о тебе очень плохо. Потому что ты работаешь у мисс Уингер, — прошептала она. — Я не могу передать тебе все эти ужасные вещи.

В общем-то мне это не так уж хотелось знать. Я могла себе это представить. «Она бросила нас в трудную минуту, чтобы работать на предателя!»

— Аманда заставила меня несколько раз позвонить твоей сестре, но там никто не отвечает.

Это понятно: все на работе, а Аманда может звонить только днем, когда Майкла и Джуди нет дома. Мое сердце упало. С одной стороны, я была счастлива, что Аманда хотела поговорить со мной, но с другой — это означало, что она скучает по мне. Было больно сознавать, что я оказалась еще одной потерей в ее короткой жизни. Я дала Делме номер моего нового телефона, который я установила в своей спальне в доме Дебры.

— Делма, а как Джошуа? — спросила я, меняя тему.

— Ты же знаешь, Джош есть Джош. Он все такой же.

Ни Делма, ни Кармен не понимали, почему он такой трудный ребенок, и я делу не помогла. В некотором смысле я стала подтверждением его веры в то, что когда ты начинаешь кого-то любить, он тебя покидает. И теперь, когда мне было запрещено даже видеться с детьми, не было никакой возможности показать ему, что я до сих пор беспокоюсь о нем и что я вижу в нем больше, чем непослушного маленького мальчика. Насколько ему было известно, я никогда не любила его настолько, чтобы когда-либо позвонить или навестить.

Затем беседа перешла к более приятной теме.

— Ты хочешь увидеть Брэндона? — спросила Делма ни с того ни с сего.

— О Боже, конечно!

— Они как раз уехали в Аспен вчера вечером. Я могу незаметно уйти с ним и встретить тебя в парке. Кармен останется с Джошуа и Амандой, так что они не будут знать, — сказала она заговорщицким тоном.

Я даже представить себе не могла, что сделал бы Майкл, если бы когда-нибудь узнал, что Делма умыкнула его сына, чтобы тот повидался со мной.

— Он сам не свой, с тех пор как ты уехала, — продолжала Делма. — Он уже начал ходить, но по-прежнему очень грустит. Это пойдет ему на пользу, если он увидится с тобой.

— Не говори мне больше ничего, Делма, пожалуйста! — Я сумела справиться с собой. Я так по нему тосковала, что у меня перехватило горло, когда я пыталась сдержать слезы. Как бы сильно мне ни хотелось увидеть его, я не знала, смогу ли решиться на это. И не важно, как долго продлится встреча, мне все равно опять придется расстаться с ним. Я помолчала, переводя дыхание.

— Давай попробуем, — произнесла я.

Я встретилась с ними на следующий день после полудня в том парке, куда часто водила Брэндона. Я медленно качалась на качелях, ожидая и предвкушая. Потом я узнала автомобиль Делмы, остановившийся достаточно далеко от меня.

Я поняла, что она говорит Брэндону о том, что я здесь, по тому, как она шептала ему на ухо и указывала на меня. Мой сладкий! Такой хорошенький. Такой невинный. Он поднял голову, вытянув шейку, озираясь вокруг, и наконец увидел меня. Я встала. Он затопал на своих неуверенных ножках через газон — прямо ко мне. Обхватил меня своими маленькими ручками и сжал их так сильно, как только мог, не произнося ни звука.