Йозеф Геббельс — Мефистофель усмехается из прошлого

Затем Геббельс обратился к делам собственного министерства. Приходилось проводить меры по перестановке кадров, потому что многие мужчины отправлялись на фронт и их места занимали женщины. Геббельс следил за тем, чтобы их политическая благонадежность тщательно проверялась. Возникало и много других острых проблем, например, в связи с необходимостью увеличения выпуска промышленной продукции, особенно военной. Геббельс стал думать над тем, что можно предпринять, но вскоре с облегчением узнал, что этим делом занялся сам Гитлер, собиравший специальную конференцию по этому вопросу. Имело смысл подождать выступления фюрера, а потом развернуть соответствующую пропагандистскую кампанию.

Существовала еще масса мелких проблем, которые Геббельс решал шутя, «одной левой»: вроде наказаний проштрафившихся членов партии и т. п. Помимо престижного поста министра пропаганды, Геббельс продолжал занимать еще и должность гауляйтера Берлина, и это добавляло ему немало хлопот. Например, на вокзалах Берлина начались взрывы небольших бомб, заложенных в багаж, и гауляйтер отдал распоряжение о более строгой проверке багажа пассажиров.

Были и приятные обязанности, вроде устройства приема для делегаций от зарубежных немецких организаций, прибывавших из многих стран, даже из-за океана.

Остаток дня министр провел в своем загородном поместье, где занимался «сложными проблемами, требующими тщательного изучения», и в заключение просмотрел очередную сводку новостей. В Сингапуре не произошло никаких крупных событий. «Интересно, — спрашивал себя Геббельс, — сумеют ли японцы взять город за четыре дня, к своему национальному празднику? Раньше они не раз удивляли мир крупными победами; получится ли у них что-нибудь в этот раз? Определенно, у них есть свой план, неизвестный никому из западных политиков. Хорошо было бы, если бы они нанесли еще один сокрушительный удар по Британской империи!»

Впрочем, случались и более беспокойные дни, как например, тот день в начале 1942 года, когда на Геббельса было совершено покушение. В этом событии осталось много неясного; неизвестно, было ли оно связано с пропагандистской деятельностью Геббельса или же с его любовными похождениями, о которых много говорили в народе. Ходили рассказы о том, как один известный киноактер, оскорбленный настойчивыми ухаживаниями Геббельса за его женой, не сдержался и изрядно поколотил министра; а актриса Рената Мюллер, пользовавшаяся любовью публики, покончила с собой, не выдержав домогательств «Мефистофеля». Так или иначе, но в прессе ничего не сообщалось о попытке покушения на Геббельса: он сам настоял на этом, сказав, что «таковы его принципы». В дневнике тоже содержится только краткое упоминание об этом деле: говорится, что «состоялось закрытое заседание военного суда, приговорившего к смерти предателя, пытавшегося меня убить». Более подробно об этом происшествии написал пресс-секретарь Геббельса Земмлер.

Покушавшийся, по фамилии Кумеров, был радиоинженером по профессии; он намеревался заложить мину с дистанционным управлением под мост в Шваненвердере (загородном имении Геббельса), по которому должен был проехать министр. Инженер устроился у моста под видом рыболова и начал закладывать мину перед самым появлением автомобиля Геббельса, но был замечен и арестован охранником. После этого меры по охране министра, и без того строгие, были еще больше усилены.

Гитлер, узнав о покушении на своего «незаменимого пропагандиста и соратника», был потрясен и приказал выставлять вооруженную охрану во всех местах, где тот появлялся. В рождественские каникулы (в 1942 году), через несколько недель после покушения, Гитлер прислал в подарок Геббельсу новый служебный автомобиль — «мерседес» огромных размеров, имевший кузов из восьмимиллиметровой брони, непробиваемой для пуль и осколков мин; окна машины были сделаны из бронестекла толщиной в 3 сантиметра. Вместе с автомобилем фюрер прислал записку, содержавшую наилучшие пожелания к Рождеству и строгий приказ пользоваться в дальнейшем для всех поездок только этой специальной безопасной машиной.

3. Героические сказания вместо правды

Сдача в плен 6-й армии в Сталинграде, которая произошла в начале 1943 года, потрясла все германское общество: от простых граждан, плохо разбиравшихся в политике, до самых верных и оптимистически настроенных работников нацистского партийного аппарата; все поняли, что с этого дня характер войны изменился коренным образом: «Впервые за все время войны наблюдаются сомнения и упадок духа как среди гражданского населения, так и в высших военных кругах и среди работников государственного аппарата. Германские войска на Востоке оказались в очень ненадежном положении».

Поражение под Сталинградом оказалось для Германии гораздо большей потерей, чем неудача англичан под Дюнкерком: ведь была потеряна целая армия, и притом совершенно неожиданно. До этого в течение месяца все официальные сводки о событиях на Сталинградском фронте звучали оптимистично: «Сталинград будет взят, и никто никогда не сможет вытеснить нас оттуда, можете мне поверить!» — так заявил сам Гитлер в речи от 30 сентября 1942 года. Он подчеркнул огромное стратегическое значение этого города, контролировавшего важнейшую транспортную артерию Советского Союза и прикрывавшего тыл всей кавказской группировки немцев. 8 ноября 1942 года Гитлер сказал о Сталинграде: «Мы фактически его уже взяли!» 16 ноября представитель военного командования заявил по радио: «Взятие этого города было главной целью нашего летнего наступления с самого его начала; теперь мы им овладели, и это достойно венчает всю нашу летнюю и осеннюю кампании».

Геббельс, неискушенный в военной стратегии и не бывавший на фронте, не имел настоящего представления о накале боев за Сталинград. Это подтвердил его помощник, вернувшийся с фронта в декабре 1942 года. На его вопрос Геббельсу: «Будем ли мы удерживать Сталинград любой ценой?» — тот ответил так, как только и мог ответить: «О да, конечно, ведь на карту поставлена репутация фюрера как стратега! Нам не следует вмешиваться и путать его планы!»

Вскоре после этого все хитроумные планы фюрера оказались разрушены русскими. Остатки 6-й армии сдались в плен вместе с командирами: фон Паулюсом, недавно произведенным в фельдмаршалы, и генералом фон Зейдлицем. Их поведение вызвало ярость Гитлера, обвинившего их в «черной неблагодарности, выходящей за всякие рамки». 22 января Гитлер отверг предложение Паулюса, поддержанное его начальником Манштейном, о начале переговоров о сдаче в плен, заявив, что «каждый день, пока войска противника остаются скованными под Сталинградом, дает живительную передышку немецким армиям». После того как 6-я армия прекратила боевые действия, Гитлер объявил Манштейну 5 февраля: «Я один несу ответственность за Сталинград!» Манштейн впоследствии похвалил Гитлера за то, что тот не стал искать «козла отпущения» и взял всю ответственность на себя; но вряд ли слова Гитлера о единоличной ответственности слышал кто-либо, кроме кучки испуганных и покорных генералов.

Геббельс был страшно подавлен столь неожиданным поворотом событий и в частной беседе с сотрудниками поставил в вину фельдмаршалу Паулюсу нежелание совершить самоубийство. Он не сомневался в правдивости заявлений русских о пленении Паулюса и других офицеров высокого ранга (хотя некоторые его помощники считали их лживыми); Геббельс понимал, какие пропагандистские выгоды может извлечь Советское правительство, используя таких важных пленников, и ему бы очень хотелось сделать нечто подобное, заполучив в свои руки пленных из войск союзников; но увы! Вскоре из русского плена пришли в Германию почтовые открытки от офицеров и солдат, захваченных в Сталинграде, и Геббельс попытался воспрепятствовать их доставке адресатам; но он не мог помешать советскому радио передать имена и адреса многих из 90 000 бывших военнослужащих Шестой армии.