Беседы

— Т. е. новая приватизация даст еще 2 %?

— Совершенно верно. В то же время в России нет государственного банка, который решал бы те же задачи, как ЭксИм-банк в США и аналогичные банки и госстраховые компании в других развитых странах. Скажем, мы проигрываем тендеры на изготовление гидротурбин для гидростанций для других стран. Какая страна выпускает гидротурбины лучше? Братская ГЭС, Саянская ГЭС — никто никогда не строил ничего подобного. При этом мы предлагали цены в полтора раза ниже, а выигрывает, например, General Electric. Почему? А потому что General Electric предлагает очень выгодный кредит, а мы просим предоплату, чтобы купить материалы для изготовления гидротурбин. Кто дает кредиты от имени США? ЭксИмбанк — это бюджетные деньги. В России же у государства лежит 600 млрд долл. без движения.

Мы совершенно не занимаемся продвижением отечественных товаров за рубежом, как это делают другие страны. В Италии, Франции, Германии есть государственные банки и страховые компании, которые страхуют риски.

В России не имеется ничего подобного, и нам нужно укреплять государственную собственность там, где ее нет, для выполнения госзадач. Внешторгбанк должен был бы этим заниматься, а он вместо этого собирает деньги с населения, выдает потребительские кредиты, конкурируя с коммерческими банками, что для госбанка, по-моему, недопустимо.

В сфере частного бизнеса тоже много убыточных предприятий — 25–30 %. Это следствие приватизации, которая была полубесплатной и внерыночной. Какие-то ловкие собственники через подставные фирмы скупили советские предприятия с изношенными фондами, выпускающие устаревшую продукцию. Такое предприятие может прекрасно работать и приносить прибыль, но сначала надо оснастить его современным оборудованием, обновить продукцию. Однако на это у так называемых собственников (это «неэффективные собственники») нет денег. Рабочие на предприятии влачат жалкое существование, получают низкую зарплату, хотя собственники при этом получают неплохой доход.

Предприятие недоплачивает налоги, в том числе в региональный бюджет, но его нельзя закрыть, потому что люди, которые хоть как-то пристроены, потеряют работу. Что в этом случае следует делать? Надо продать его эффективным собственникам — дать налоговые льготы для покупки — или, в крайнем случае, закрыть, как закрыли 40 % нерентабельных шахт. Этим должно заняться государство.

Третье: нужно быстрыми темпами развивать малый и средний бизнес. У нас малый бизнес дает всего 11 % ВВП, а в рыночных странах — 40 % и больше. В Польше доля малого бизнеса намного больше, чем в России.

Малый бизнес — это бизнес, который создается на средства граждан. Человек кровью и потом заработал деньги, и, вместо того чтобы пойти в магазин и купить водки, он открывает автомастерскую. Открыл мастерскую, но спроса нет, потому что владельцы иномарок обращаются в фирменные мастерские, а «Жигули» их владельцы ремонтируют сами. И человек остается без работы. Две трети предприятий малого бизнеса разоряются в течение первых трех лет. Скажите: можно ли с них брать налоги в это время? Во всем мире есть налоговые льготы для малого бизнеса. Вот если предприятие выживет и начнет приносить доход, можно облагать его налогом.

Самое главное — малый бизнес дает до 80 % всех инноваций. Кто придумал персональный компьютер? Стивен Джобс и его партнер собрали его в гараже. Кто придумал фирму Cisco? Муж-электронщик, которого жена попросила соединить Apple и IBM. Он сделал интерфейс, и с этого все пошло. Главные мировые достижения рождались в основном в малом бизнесе.

Во всех странах есть инкубаторы для малого бизнеса: ты можешь снять помещение по льготной цене, тебя бесплатно (за счет местных властей) обучат вести бизнес. Если на первых порах ты не можешь позволить себе нанять секретаршу, тебе предоставят возможность пользоваться централизованной секретаршей и т. д. Миллиардер Майкл Делл, компьютерная компания которого сейчас является ведущей в мире, начинал с малого бизнеса. Он был студентом, и у него родилась идея, которую он воплотил в жизнь через инкубатор малого бизнеса в Остине, в Техасе.

Четвертый важный момент: надо включить социальные факторы экономического роста. А у нас 85 % всех налогов берется с бизнеса — с низкой зарплаты много не возьмешь. Налога на недвижимость и землю у нас для граждан практически нет, богачи стараются поменьше платить налоги, и им это удается.

Если Вы спросите любого человека на Западе, почему он так много работает, почему не уходит в отпуск, старается найти вторую работу, он ответит: «Чтобы оплатить жилье». Он живет в коттедже или в приличной квартире и платит за это 30 % своего дохода. Жилье куплено «на вырост», с учетом того, что его владелец будет зарабатывать больше. И это его стимулирует. А у нас доплачивает государство — в Москве доплата составляет 46 % квартплаты. Какой стимул трудиться?

Следовало бы поставить в центр социальных реформ реформу заработной платы и повышать ее с одновременным переходом на накопительные пенсии, на рыночные цены за использование жилья и коммунальных услуг, введение налога на недвижимость.

Пятый фактор — территориальный. Подавляющая часть регионов РФ — дотационные. В мире нет худшей экономической системы, чем дотации. Это антисистема, которая тормозит развитие. Нужно большую часть регионов перевести на самофинансирование. Их доходы должны покрывать расходы. Уже сейчас у 70 % регионов доходы перекрывают расходы, но государство берет с этих доходов так много, что регионы становятся убыточными, а их руководители — просителями. Вместо того чтобы заниматься своим регионом, они ходят по московским кабинетам с протянутой рукой. Каждый квартал им приходится доказывать, что, скажем, повысили цены на электроэнергию или коммунальные услуги, а в бюджет региона это не заложили, и они несут убытки, и т. д. Вот такая крайне вредная экономическая система.

— Какую роль в этой ситуации играют внешнеэкономические факторы?

— В ближайшие годы внешняя торговля в России может превратиться в главный тормоз экономического развития страны. Экспорт у нас составляет 30 % ВВП. Когда ВВП растет на 6–7%, а экспорт — на 2 % (если не будет роста цен на нефть и газ), это тянет все назад. Мы хотим за 20 лет увеличить ВВП в 3,2 раза. При нынешней структуре экспорта он за то же время может вырасти вряд ли больше чем на 10–20 %.

Экспорт должен быть стимулом, который толкает экономику вперед. Поэтому нам нужно провести диверсификацию экспорта, срочно принять закон, предусматривающий льготы для экспортеров готовой продукции и услуг, особенно высокотехнологичных, и введение дополнительных налогов на экспорт сырья и топлива. Недавнее введение пошлины на вывоз круглого леса — шаг в правильном направлении.

В Индии закон о стимулировании экспорта готовой продукции был принят еще в начале 1990-х гг. и дает замечательные результаты.

В частности, он дал толчок офшорному программированию, и сейчас Индия экспортирует программы для ЭВМ на сумму 24 млрд долл. в год, вчетверо выше экспорта военной продукции России.

В этой сфере следует проводить селективную политику. Я уже писал, что у нас экономическая политика во многом фискальная, а не стимулирующая. Главную роль в ней играет не Минэкономики, которое должно отвечать за развитие, а Минфин. А.Л. Кудрин, которого я давно знаю и которому симпатизирую, — большой умница. Но в данном случае — место определяет положение человека. Он не хочет никаких исключений, никаких налоговых льгот, потому что это «черные дыры», через которые могут утечь деньги. Никто не верит в эффективность бюджетного контроля. Пусть будет хуже, но пусть все платят одинаково, а что из-за этого сдерживается развитие — что же делать, таковы реалии.

Кроме того, нам нужно коренным образом изменить политику по отношению к курсу рубля. Мы находимся в крайне опасном положении — курс рубля непрерывно укреплялся при относительно высокой инфляции, он явно завышен, по моим расчетам, раза в 1,5. Это сильно стимулирует импорт товаров в Россию. За первое полугодие 2007 г. экспорт вырос менее чем на 10 %, а импорт — на 40 %, в том числе из стран дальнего зарубежья — на 50 %. Это значит, что импортные товары вытесняют отечественную продукцию: идет деградация легкой промышленности, на 40 % завозится продовольствие, во многом заместили продукцию машиностроения, химической промышленности и т. д. Будучи в Хабаровске, я спросил, какой машиностроительный завод могу посмотреть, мне интересно. Но мне сказали, что ни одно машиностроительное предприятие города, который раньше был одним из центров машиностроения, хорошо не работает. Из трех судостроительных заводов два совсем не работают, третий на грани закрытия. Есть, правда, небольшое электротехническое производство, они вроде бы что-то начинают делать. Так дела обстоят не только в Хабаровске.