Интерпол

Это было беспокойное и прекрасное время. Новый штаб проектировался Луи Манавелалем, французским архитектором из Марселя, как самый современный и, по мнению многих, самый великолепный штаб в мире. Полностью застекленное пятиэтажное здание 70 футов высотой, с офисами на 300 мест, расположенными вокруг центрального дворика с украшенным орнаментом бассейном под застекленной крышей, занимало полтора акра на берегу реки Роны.

Первостепенное внимание уделялось безопасности. В 1986 году поздним майским вечером Сен-Клу был атакован левоэкстремистской группой «Action Directe». Позже ее лидер был арестован французской полицией. Кендалл рассказывал американскому журналисту: «Нападающие шли под прикрытием огня из автоматического оружия. Они ранили охранника, которому удалось вползти наверх, прежде чем они взорвали бомбы. Благодаря счастливому случаю, или очень хорошему бетону, крыло здания не развалилось, иначе мы потеряли бы нашу картотеку». [67]

В наше время компьютеризованные записи могли бы быть легко восстановлены. Но судьбу больше никто не испытывает. Сегодня лионская штаб-квартира — это полицейская версия Форта Нокс — посетителей встречают раздвижные прозрачные двери и вмонтированные детекторы металла. Все двери внутри здания открываются только при помощи электронной карточки-ключа. Дежурные носят его на цепочке на шее. Все прочие могут открывать двери только на том этаже, где они работают.

В тесном сотрудничестве с местной полицией действует подотдел безопасности, укомплектованный на контрактной основе французскими охранниками. Строительство здания обошлось в 120 миллионов французских франков, но было почти полностью самофинансируемым. Из каких источников? Прежде всего из резервов Интерпола и небольшого банковского займа. Однако значительная часть денег была получена от выгодной продажи старого здания штаб-квартиры в Сен-Клу испанской финансовой компании. Французское правительство было довольно тем, что организация по-прежнему остается в стране, и пожертвовало еще 28 миллионов франков в виде снижения налога на добавленную стоимость нового здания, а местные власти выдали существенный бонус за децентрализацию и еще 3 миллиона франков — на расходы по переезду.

18 июля 1987 года Джон Симпсон заложил первый камень в фундамент, и Франциск Колломб, мэр Лиона, зачитал посвящение, помещенное в бронзовом цилиндре под камень: «Пусть заселяющие это здание служат источником спокойствия и безопасности в мире».

К маю 1989 года с небольшим опережением графика здание было готово к заселению.

В пятницу 19 мая 1989 года в 17 ч. 15 мин., после того как полицейские в Сен-Клу закончили свою работу, рабочие приступили к упаковке памяти центрального компьютера IBM и погрузке на грузовики миллионов единиц архивов и прочих важных материалов, размещенных на флоппи-дисках. Грузовики по магистрали А-6 спешили в Лион. Когда в понедельник 22 мая 1989 года те же полицейские — из 280 человек персонала Сен-Клу на переезд согласились 230 — приехали на работу в Лион, память на новом компьютере IBM-9370 была полностью восстановлена с флоппи-дисков, архивы размещены во временном Отделе регистрации уголовных дел рядом с новым Информационно-справочным отделом (ИСО). Кендалл гордо поведал местному репортеру: «Все было в отличном порядке. Работа не задержалась ни на минуту, и не понадобилось даже дополнительное время на переезд».

Начался обширный труд по компьютеризации архивов — или, скорее, той небольшой выбранной части материалов, которая еще имела значение. Это сложнее, чем создать компьютеризованный индекс. Сами папки с делами остались прежними. Команда Макквилана приступила к утомительной сортировке дел, чтобы решить, действительно ли тот или иной документ должен быть сканирован и введен в компьютерную систему.

Это была совершенно новая система, произведенная фирмой «Ванг» и способная в отличие от IBM воспроизводить как текст, так и фотографии и отпечатки пальцев. Впервые это давало возможность воспроизвести содержание документа на экране компьютера, а первоначальные неудобные листы бумаги можно было уничтожить.

Это чудо фирмы «Ванг» установили в июле 1989 года. Менее чем через три месяца, 2 октября 1989 года, оно было введено в строй: подсоединено к компьютеризованному каталогу на IBM, к ИСО и к персональным компьютерам на столе каждого полицейского.

В этот день полицейский мог наконец получить изображение документа на экране за 30 секунд, тогда как раньше сотрудник Генерального секретариата искал дело в архиве неделю. А Информационно-справочный отдел высылал подтвержденный ответ на запрос НЦБ в течение двух часов, а если запрос был помечен грифом особой срочности «00» или «22», то всего лишь за 20 минут.

К ноябрю 1990 года ИСО обрабатывало 10 000 запросов в месяц и 1,2 миллиона в год. Этим многонациональным подразделением руководил Чарльз (Чак) Козлофски, бывший почтовый инспектор США, работавший со дня организации отдела. [68] Штат французских гражданских служащих был разделен на четыре группы. Каждую из них возглавлял офицер зарубежной полиции, причем две группы работали преимущественно с сообщениями на английском языке (что составляет более половины объема работы), третья группа занималась французскими сообщениями, а четвертая — испанскими. ИСО пока не работал с арабским языком, но часто пользовался немецким. Кендалл объяснял: «Немецкий — неофициальный язык Интерпола, но все германоязычные страны Европы — Австрия, Швейцария и объединенная Германия — обмениваются между собой сообщениями на немецком и часто предоставляют нам их копии.

Мы их переводим и оцениваем их значение: имеют ли эти данные международный характер и должны ли быть сохранены в нашем компьютере. В ИСО несколько человек знают немецкий, а в штаб-квартире работают офицеры германской полиции, поэтому мы не теряем поступающей информации, которая может оказаться ценной».

Успехи ИСО еще более очевидны, если вспомнить, что трудоемкий процесс анализа и компьютеризации множества старых аналоговых архивных данных шел параллельно с обычной работой, пока не завершился в декабре 1991 года. И лишь тогда архивы Интерпола стали эффективным оружием в борьбе с 200-тысячной армией действующих международных преступников.

«Мы ни за что не допустим, чтобы наши данные по преступлениям вновь вернулись к тому архаичному состоянию, которое царило до компьютеризации», — говорил Кендалл.

Чтобы получить место в этих записях, вся новая информация должна быть не только международной, но и связанной с такими преступлениями, как терроризм, подделка денег или крупные незаконные сделки с наркотиками (то есть не менее 100 г кокаина, героина или 10 кг марихуаны). Что касается менее серьезных преступлений, они тоже попадали в компьютер, но через три месяца стирались, если в течение этого времени не поступала информация, свидетельствующая о серьезном международном аспекте этого преступления. Например: в мае в фешенебельном отеле в Венесуэле происходит кража, затем в июле — связанная с ней другая кража в шикарном отеле в Париже, но если бы эта вторая кража не произошла до сентября, венесуэльское происшествие исчезло бы из компьютера.

Подобным же образом информация удаляется из компьютера, если приславшее ее первым НЦБ пожелает ее устранить. Например, по каким-либо причинам отзывается красное извещение. После пяти лет каждая запись автоматически пересматривается и стирается, если в данный период в ней не происходит никаких изменений. «Мы провели исследование и установили, что по истечении пяти лет к содержимому записей обращаются все реже и реже — такие случаи составляют менее одного процента от всех расследований», — объясняет Кендалл.

Существуют и меры безопасности против компьютерных хулиганов. Интерпол уже не пользуется кодированными сообщениями. Поль Макквилан усовершенствовал систему телефонного преобразователя, использовавшуюся еще в годы Второй мировой войны. Информация при вводе в компьютер смешивается, и разобрать ее можно лишь с помощью специального кода, помещенного внутри системы. «Уверяю вас, это работает нормально, — говорит Патрик Лерой. — Наши записи повредить невозможно». Но не все в Лионе разделяют эту уверенность. (Об этом мы поговорим позднее в двадцатой главе.)