Мои воспоминания о Восточной Африке

Между тем впереди завязался бой. Неприятель, наступая густыми стрелковыми цепями, быстро отбросил наши патрули, но затем, к своему большому удивлению, попал под сильный пулеметный огонь роты Беля и слегка отступил. Прибывший вслед затем отряд Геринга был немедленно направлен для обхода справа. Этим движением противник был совершенно застигнут врасплох и с крайне тяжелыми для себя потерями был отброшен.

Таким образом, после многих километров стремительного преследования мы подошли к неприятельским позициям. На нашем левом фланге, где были введены в дело две подошедшие последними роты, сражение неоднократно передвигалось с места на место, и мне было трудно отличить в кустарнике своих от противника. По этой причине прошло некоторое время, прежде чем я смог составить себе точную картину положения дел на этом фланге. Только донесение майора Краута, посланного мною туда, показало, что наш левый фланг при своем продвижении вперед попал на одной из прогалин под очень сильный огонь неприятеля и остановился. Контратака противника, которая почти достигла места расположения командования, могла поставить нас в очень тяжелое положение. Но, к нашему большому счастью, как раз в этот момент прибыл со своей ротой обер-лейтенант Бюксель отразил атаку.

Между тем на нашем правом фланге капитан Геринг убедился, что фронтальная атака неприятельских укреплений не имела никаких шансов на успех. Поэтому он приказал лейтенанту Мейеру обойти с сильным патрулем позицию противника, чтобы взять под огонь с тыла неприятельский миномет и, если возможно, захватить его. Это предприятие не удалось, так как неприятель совершенно неожиданно выдвинул новые резервные части, которые оказались в состоянии сдержать патруль Мейера. Таким образом, бой затих. К наступлению полной темноты мы находились в тесном соприкосновении с неприятелем. С обеих сторон изредка раздавались отдельные выстрелы.

Во время боя канцелярская работа - в Африке тоже приходилось писать, хотя и меньше, чем это обычно практикуется - прекращалась. Однако, и тут нельзя было обойтись без некоторого количества входящих бумаг, вроде жалоб и других неприятностей. С командирами рот я мог время от времени переговорить лично, для чего я их вызывал к себе. Сам я менял свою стоянку по возможности реже, чтобы избежать затруднений и досадных проволочек в доставке донесений. Пища готовилась в тылу, где также был устроен перевязочный пункт. Наш штаб получал тоже уже готовое продовольствие, которое доставлялось в боевую линию черными слугами.

Чтобы восстановить управление частями для дальнейшего ведения боя, войска были отведены назад и сосредоточены. Я нашел более целесообразным провести ночь в сосредоточенном положении с тем, чтобы иметь возможность возобновить сражение на следующий день и попытаться отрезать неприятеля от источника воды, который должен был находиться где-либо вне его лагеря.

Около полуночи поступило донесение, что один из наших патрулей наткнулся на дороге Нанунгу - Махуа на превосходившие его силы неприятеля. Я опасался, что эта часть противника будет продолжать наступление дальше на Нанунгу и таким образом захватит расположенные на этой дороге ротные обозы (боевые припасы, перевязочный материал, продовольствие, больные и т.д.), а также магазины. Поэтому я еще ночью перешел с главными силами через Макоти на дорогу Нанунгу - Махуа. В соприкосновении с противником были оставлены только сильные патрули, которые, однако, не заметили, что противник, еще в течение ночи очистил позицию и отступил в направлении на Махуа. 6 мая выяснилось, что донесение о присутствии крупных сил противника на дороге Нанунгу - Махуа, вызвавшее мое отступление, было ложно; там вообще не оказалось никакого неприятеля. За противника окзался принят капитан Мюллер. Последний, услышав выстрелы английских минометов, проявил похвальную инициативу и двинулся форсированным маршем к месту боя из своего лагеря, находившегося северо-восточнее Махуа. По прибытии на поле сражения он установил, что неприятель уже отошел.

Противник состоял из 4 стрелковых и одной пулеметной роты, и его силы, судя по размерам его позиции, доходили до 1.000 человек. Несмотря на это он был совершенно разбит нашими 300 бойцами (мы имели 62 европейца и 342 аскари). У противника было убито 14 европейцев и 91 аскари, и попало в наши руки 3 европейца и 3 аскари. Кроме того, мы взяли госпиталь примерно со 100 ранеными, а остальные раненые; по показаниям туземцев, были захвачены противником с собой. Наши потери составляли: убитыми 6 европейцев, 24 аскари и 5 других цветных и ранеными 10 европейцев, 67 аскари и 28 других цветных.

В то время, когда мы одержали успех над неприятельскими колоннами, наступавшими с запада, отряд Келя должен был выдерживать длительные и иногда очень серьезные бои с дивизией противника, двигавшейся от Порт-Амелия на Нанунгу. У Медо неприятель, по своему собственному признанию, понес очень большие потери; в другом бою, западнее Медо, капитану Шпангенбергу со своими двумя ротами удалось обойти неприятеля, подойти с тыла к его полевой гаубичной батарее и атаковать ее. Почти вся прислуга и упряжка были перебиты. К сожалению, нельзя было увезти с собой орудия и боевые припасы, и они были приведены в негодность. Но, несмотря на отдельные успехи, отряду Келя пришлось отходить. Наступал момент, когда своевременные действия моих главных сил на участке Келя могли, по-видимому, привести к решительному успеху над генералом Эдвардсом{56}.

Я перешел с главными силами дальше на юго-запад в направлении на Махуа и расположился лагерем в районе городка Тим-бани у горы Корома. Это передвижение было вызвано наличием засеянных полей в этом районе, откуда я предполагал, в случае крайней необходимости, направиться еще южнее, чтобы использовать богатые продовольственные районы плодородной местности при слиянии рек Малема и Лурио. К западу от горы Тимбани местность была благоприятна для завязки решительного боя с генералом Эдвардсом, который двигался вслед за отрядом Келя от Нанунгу и дальше в юго-западном направлении. Необыкновенно скалистая и пересеченная местность у горы Тимбани и в 6 километрах северо-восточнее этой горы до позиций, на которые отходил отряд Келя, была неблагоприятна для задуманного мною решительного боя. 21 мая дымом своих костров обнаружили себя новые лагеря противника к западу от позиций Келя. Я предполагал, что 22 мая эти новые части двинутся в тыл отряда Келя. Тут, к сожалению, я не отдал последнему вполне определенный приказ о немедленном отходе с его главными силами из неблагоприятного района на юго-запад от горы Тимбани. Вместо точного и ясного распоряжения я дал указания, предоставлявшие большую свободу действий.

Таким образом, случилось, что отряд Келя только утром 22 мая отправил своих носильщиков с грузом боевых припасов и с остальным багажом. Но и это было бы недурно при правильном управлении колонной носильщиков и разумном исполнении приказа - отступить назад на расстояние в полтора часа хода. Однако, не отдавая себе ясного отчета в серьезности положения, носильщики и находившийся с ними губернатор остановились в закрытой и пересеченной местности, где они могли ежеминутно подвергнуться неожиданному нападению, не будучи в состоянии успешно обороняться. Сам я в тот день утром произвел еще раз разведку очень благоприятной для стоянки носильщиков местности юго-западнее горы Тимбани и между прочим встретил здесь раненого накануне в отряде Келя лейтенанта Кемпнера, которого несли в тыл. Со стороны отряда Келя, где утром было отбито несколько атак противника, был слышен шум боя. С капитаном Келем была установлена телефонная связь, и я, не имея никаких сведений о судьбе его багажа, решил около 11 часов вернуться обратно в лагерь Коромы.

Как раз, когда я в 12 часов прибыл в лагерь, внезапно на очень близком расстоянии раздался минометный огонь. Не могло быть никакого сомнения, что минометы появились между нами и отрядом Келя. Вслед за этим прервалось телефонное сообщение с последним. Не оставалось никакого иного решения, как немедленно двинуться из лагеря Коромы в полном составе против этого нового противника, причем у меня была некоторая надежда, что, несмотря на неблагоприятную местность, может быть, удастся его захватит врасплох и разбить.