Мои воспоминания о Восточной Африке

В то время, то есть во второй половине марта 1918 года, наше настроение приподняли вести, принятые нашей станцией беспроволочного телеграфа. В них говорилось о чрезвычайно мощном германском наступлении на западном фронте. Я держал пари с санитарным офицером при штабе, доктором Тауте, что Амьен будет скоро взят{53}. Период многонедельного затишья, которое наступило теперь в связи с приостановкой наших операций, я использовал, чтобы привести в порядок мою правую ногу, которая из-за песчаной блохи{54} в течение полугода причиняла мне большие неудобства. Песчаные блохи, которые встречаются в некоторых лагерях в несметном количестве, въедаются в тело, главным образом, у края ногтей на ногах и причиняют болезненное воспаление. Если не обращать внимания, то они проникают в мясо все глубже и, по мнению врачей, служат причиной уродства ног у многих туземцев и потери пальцев. Я тоже страдал от этих насекомых, и при ходьбе на ногах постоянно образовывались нарывы. К счастью, наш штабной врач Тауте сделал мне операцию, во время которой вырвал ноготь.

Я пострадал еще и в другом отношении. Во время одной из разведок я наткнулся правым глазом на стебель травы выше человеческого роста. Затем, ввиду лечения атропином, хрусталик потерял способность сокращаться, а потому я не мог хорошо видеть правым глазом, а также разбирать какой бы то ни было шрифт или карту. Такое состояние было очень тягостным, так как мой левый глаз был сильно поврежден вследствие огнестрельной раны, полученной еще в 1906 году при усмирении восстания готтентотов в юго-западной Африке, и я мог читать им только при помощи увеличительного стекла.

Но таких стекол достать было нельзя, и, таким образом, я был вынужден разрабатывать различные операции, будучи лишен возможности хорошо видеть.

Патрули отряда Келя продвинулись из района Медо-Намуну до морского побережья, захватили у нижнего течения реки Лурио и далее к югу от этой реки португальские укрепления и взяли несколько пушек, некоторое число ружей и патронов, преимущественно старой системы, а также значительное количество продовольствия. Туземцы относились к нашим патрулям дружелюбно и видели в них освободителей от португальского гнета. В свою очередь, патрули отряда Отто высылались от Махуа в район южнее реки Лурио, и обер-лейтенант Метнер, отлично изучивший нравы и обычаи туземцев, хорошо отзывался об уме и благоразумии португальских негров и о разумных и широких взглядах их вождей.

Лейтенант фон-Шербенинг, захвативший со своим патрулем бому Малему, доносил о большом богатстве этой страны. Чтобы нам тоже что-либо досталось из этого изобилия, он прислал в Нанунгу свинью, а так как она не могла идти, ее несли на протяжении 300 километров. К сожалению оказалось, что это была не европейская свинья, а животоное из породы водящихся в пори диких свиней с жестким мясом, которых мы часто убивали в лесу.

Опять наступил период, когда сведения о неприятеле добывались с большим трудом. Однако, многое можно было извлечь даже из тех несовершенных карт, которые находились в нашем распоряжении. Я не сомневался, что следующие свои операции неприятель начнет главными силами от морского побережья, из района Порт-Амелия{55}. В то же время было установлено появление более крупных сил противника у Мтенде, а также имелись, правда очень неопределенные, сведения о движении неприятельских войск на Махуа с юго-запада. Это давало мне основания предполагать, что одновременно с предстоящим наступлением главных сил противник намерен другими частями вести операции с запада. Казалось, создавалась обстановка, при которой я мог использовать действия по внутренним операционным линиям и атаковать одну из колонн неприятеля. Условия, в которых противник находился с точки зрения обеспечнности провиантом, говорили за то, что его колонны, наступавшие с запада, не могли быть особенно сильными. Таким образом, именно здесь мог представиться благоприятный случай, которого я искал. Поэтому я остался с главной частью своих войск в районе Нанунгу и, кроме того, перевел сюда от Лурио отряд капитана Отто. С этими силами я предполагал развить наступление в западном направлении. Капитану Келю ставилась задача сдерживать продвижение главных неприятельских сил от Порт-Амелия и постепенно, шаг за шагом, отходить на меня.

Капитан Мюллер, который после долголетней службы в штабе принял на себя командование отдельным отрядом из 2 рот, был выдвинут вперед из района Нанунгу на Махуа, чтобы нанести здесь возможный вред неприятелю. Он обошел Махуа и юго-западнее этого пункта неожиданно напал на укрепленную продовольственную факторию Канене. Защитники, англичане-европейцы, поняли, что потеря запасов неизбежна. Чтобы помешать этому хотя бы отчасти, они растащили запасы спирта и попали в наши руки сильно навеселе.

Сам я в середине апреля также двинулся на Махуа и уже издалека услышал, что близ этого пункта происходит оживленная перестрелка. Капитан Мюллер столкнулся у Коривы, северо-восточнее Махуа, с батальоном противника под командой полковника Бартона. Последний был послан в набег и атакован нашими на походе. Несмотря на то, что с нашей стороны в бою участвовало едва 70 ружей, нам все-таки удалось произвести охват правого фланга противника и так энергично взять его под действительный пулеметный огонь с термитного холма, что неприятель обратился в паническое бегство. При этом он потерял свыше 40 человек. К сожалению обер-лейтенант Вундерлих получил тяжелую рану в нижнюю часть живота, был отправлен в лазарет в Нанунгу на расстоянии двух переходов от места боя и скоро умер.

Удар, для которого я предназначал главные силы, был уже успешно проведен слабым отрядом Мюллера. Поэтому я опять вернулся со своими частями в район, лежащий непосредственно к западу от Нанунгу. Там обнаружилось наступление более серьезного противника, сильные патрули которого переправились через реку Мсалу. Мой план - захватить врасплох более крупную часть противника непосредственно после ее переправы через реку - не удался; полученные мною сведения оказались неверными. Но все-таки наши боевые патрули в целом ряде мелких столкновений у Мсалу и западнее нанесли противнику значительные потери, и его боевые отряды скоро очистили восточный берег этой реки. Наши продовольственные патрули, задача которых состояла в доставке провианта по направлению на Махуа, неожиданно натолкнулись 3 мая в районе Сайди на более сильные неприятельские отряды, которые представляли. большую угрозу для нашего полевого лазарета и наших запасов продовольствия близ Макоти.

Для обеспечения наших будущих операций, которые предполагалось вести преимущественно в западном направлении, часть нашего продовольствия была перенесена в Макоти. Мы немедленно выдвинули боевые патрули, которые имели у горы Кирека, несколько столкновений с неприятелем. Сначала я решил принять меры против неприятельских дозоров, а потому выслал туда капитана Шульца с сильным патрулем для поддержки наших передовых частей и сам двинулся 4 мая с главными силами по дороге Нанунгу - Махуа. Я рассчитывал получить возможность быстро атаковать неприятельские части, если бы они где-либо неожиданно появились.

Днем наши патрули наткнулись на нового противника у горы Кирека. Один из отрядов противника был отброшен, и можно было предполагать, что сзади, в укрепленных лагерях, находятся более крупные силы. 5 мая, утром, я выступил из своего лагеря на Макоти. Во время передвижения я страстно желал, чтобы неприятель избавил нас от атаки на его укрепленную позицию, и надеялся, что он выйдет из своих окопов и тогда бой развернется в открытом поле.

В 11 часов утра я прибыл к горе Кирека и отправился вперед к капитану Шульцу, занявшему своими патрулями несколько скалистых пещер в строевом лесу. Как раз когда я подходил, я получил донесение от одного соля (черного фельдфебеля), вернувшегося с патрульного обхода, что большие силы неприятеля двигаются развернутым порядком и должны сейчас появиться на близком расстоянии. Я дал знать об этом обер-лейтенанту Белю, только что подошедшему со своей ротой к отряду Шульца, и поручил ему в случае неприятельской атаки немедленно вступить в бой. Затем я вернулся назад и отдал приказ о движении наших следовавших сзади рот.