Моя война. Чеченский дневник окопного генерала

Спустя время, когда мои методы проведения контртеррористической операции получили широкую огласку, нашлись некоторые политики и журналисты, которые стали противопоставлять меня и командующего западной группировкой генерала В. Шаманова. Мол, Трошев занимается уговорами, в то время как Шаманов все громит на своем пути. Кто из нас прав — сразу не поймешь, казалось бы. Однако разницу в подходах люди уловили.

Владимир Шаманов. ШТРИХИ К ПОРТРЕТУ

Западная группировка, которой командовал Владимир Анатольевич, в целом успешно выполняла поставленные задачи. Хотя, к сожалению, в ходе боев были и разрушения в населенных пунктах, и хлынули беженцы. Но это вовсе не означало, что Шаманов бездумно крушил все подряд. Рассуждать куда проще, чем самому делать. Поистине, «каждый мнит себя стратегом, видя бой издалека…»

Я хорошо знаю генерала Шаманова — на первой войне он был моим подчиненным. Может быть, сказывалась излишняя горячность и прямолинейность в отношениях с местным населением? Ведь в иных случаях — не до дипломатии, не до тонких продуманных решений. Нет, не стал бы я упрекать Шаманова в жестокости…

С ним мы познакомились в феврале 1995 года, уже после взятия Грозного. Он был тогда полковником, заместителем командира воздушно-десантной дивизии. И так получилось, что именно он стал моим подчиненным — командовал десантниками в возглавляемой мной южной группировке войск. Затем меня назначили руководить группировкой войск Минобороны, и опять он со своей «десантурой» замыкался на меня.

В конце мая — начале июня я увидел его в бою. Около Чири-Юрта мы штурмовали цементный завод, запиравший вход в Аргунское ущелье. Об этом эпизоде я рассказывал выше. Мало того что комплекс заводских зданий представлял собой мощное оборонительное сооружение, так еще и местность была сложной для наших атакующих подразделений. А бандиты хорошо окопались, укрепились и готовы были сражаться с намного превосходящими их силами.

Шаманов доложил мне свое решение на бой. Я одобрил его вариант. Однако во избежание кровопролития попросил (для очистки совести) послать парламентера к боевикам. «Поставь им ультиматум: сопротивление бесполезно — или сдача в плен, или полное уничтожение», — сказал я Владимиру Анатольевичу. Он все сделал, выполнил указание. В общем, мы поступили «по-джентльменски». Как говорится, наше дело — предложить.

Полевой командир оборонявшихся дудаевцев ответил на ультиматум вызывающе нагло: мы вас, дескать, тут всех похороним, в ущелье вы не войдете, — что-то в этом роде.

Шаманов аж зубами заскрежетал, выслушав бандита:

— Ну, сволочь, ты у меня дождешься! Я с тобой еще поговорю, если жив останешься! — И тут же скомандовал: — Вперед!

И тут началось. Один день, второй, третий… То артиллерийские удары, то разведка боем, то огневые стычки. И наконец — ночной штурм. Грамотно и стойко оборонялись боевики. Некоторые солдаты дрогнули. Шаманов потихоньку свирепел.

— Успокойся! — говорили ему мы ему с генералом В. Булгаковым. — Не торопись. Все равно сломаем.

Ночную атаку Владимир Анатольевич возглавил сам. В воздухе от железа и свинца аж тесно было. В эфире — мат. Боевики орут: «Аллах, акбар!» И Шаманов, как Чапай, — впереди…

Взяли завод. Целый отряд боевиков извели: десятки трупов нашли в окопах и развалинах зданий. Ходим с Шамановым после боя по позициям, живых ищем. Смотрю — а у Шаманова камуфляж в крови.

— Ты что, ранен?

— Да, немного, — отвечает и дышит, как конь после галопа.

— Немедленно в госпиталь!

— Подождите, товарищ генерал, — взмолился Шаманов. — Я пока боли не чувствую. Дайте главарю банды в глаза глянуть. Я обещал…

Пришлось согласиться. В конце концов нашли мы двух живых боевиков. У одного — гранатой разорвало задницу. Жуткое зрелище. Лежит на спине — доходит. На наших глазах и кончился. У второго оторвало руку. Кровь уже свое отсвистала и теперь лишь медленно стекала в бурую лужу. Всмотрелись — Ваха, полевой командир, который грозился нас тут всех похоронить. Бледный, как мел. Смотрит испуганно.

— Что ж ты, негодяй, натворил? — начал я. — Столько людей (своих прежде всего!) угробил, завод порушил!..

— Довоевался, гнида?! — вспылил Шаманов.

Хотел еще что-то добавить, а у того — слезы в глазах. Заплакал, как ребенок. Плюнули в сердцах на окровавленную землю и подались к своим.

После лечения в госпитале Шаманов вскоре вернулся в строй, воевал с азартом и фантазией, с упрямством и ожесточенностью. Без сомнения, операцию в Бамуте в мае 96-го можно смело вписывать в послужной командирский список Шаманова как образец военного искусства в условиях локальной войны. О ней уже шла речь, поэтому ограничусь лишь напоминанием: до этого Бамут «федералы» пытались взять дважды, но не смогли. Боевики даже окрестили свою базу в этом населенном пункте «чеченской Брестской крепостью». Но легенду о ее неприступности Шаманов (к тому времени уже генерал) похоронил.

После окончания Академии Генштаба Владимир Анатольевич получил назначение в Воронеж, а в августе 99-го стал командующим бывшей моей 58-й армией. С самого начала чечено-ваххабитской агрессии в Дагестане он находился в Ботлихе и руководил войсками.

Следующая строка его военной биографии: контртеррористическая операция в Чечне в качестве командующего западной группировкой войск. В первые же дни он блокировал пути передвижения боевиков на чечено-ингушской границе, из-за чего испортил отношения с президентом Ингушетии Р. Аушевым. Его войска решительно вломились на территорию Чечни.

«Дрожи, чечен, — идет Шаманов!» — шутили в окопах солдаты. Они, конечно, понимали разницу между чеченцем вообще и бандитом. Но сказанная однажды каким-то остряком фраза понравилась и прижилась именно в такой формулировке.

Солдаты любили своего командующего, о котором уже ходили легенды. Пресса писала о «новом генерале Ермолове». И если было в этом сравнении преувеличение, то не такое и громадное. Западная группировка «пошла ломить стеною», бить бандитов наотмашь…

А тем, кто пытается представить его этаким беспощадным усмирителем, скажу: Владимир Анатольевич не отказывался и от «военной дипломатии». При подходе войск к одному из населенных пунктов жители его взволновались, поверив провокационным слухам, что «русские» на этот раз никого не пощадят. На площади возник стихийный митинг. Боевики с оружием в руках бродили в толпе, призывая готовиться к сопротивлению против «федералов».

Узнав об этих «волнениях», Шаманов сел на БТР, взял человек десять охраны и рванул впереди своих войск прямо в центр селения — на митинг. Когда он появился на возвышении без оружия — толпа онемела от неожиданности. Даже боевики растерялись и не подняли стволов. А ведь могли почти в упор расстрелять «ненавистного Шамана».

Владимир Анатольевич изложил собравшимся цель операции, дал характеристику бандюкам и жестко обрисовал перспективу в случае сопротивления. Настроение толпы стало меняться, послышались одобрительные возгласы. Уловив доброжелательную реакцию большинства, он сел на бронетранспортер и уехал. Люди, успокоившись, разошлись по домам. Боевикам не оставалось ничего другого, как покинуть село. Оно было занято «федералами» без единого выстрела.

Но так было далеко не всегда. На уговоры и соглашения Шаманову не хватало терпения: он предпочитал идти к победам кратчайшим путем, а отсюда все чаще и чаще боестолкновения и, естественно, потери. К декабрю 99-го у «Запада» они составили больше двухсот человек, в то время как восточная группировка недосчиталась нескольких десятков солдат и офицеров.

Вот на этой почве и начались неприятные разговоры, сравнения Трошева и Шаманова — кто как действует, чьи методы лучше и т.п. Эти параллели проходили как разделительная черта, пусть поначалу и незаметная. Мы шутливо отмахивались от этих пересудов, старались не замечать выступлений СМИ, по поводу и без повода подчеркивавших различие наших «военных методик». Но со временем невольно возникло некоторое соперничество.