Михаил Шолохов в воспоминаниях, дневниках, письмах и статьях современников. Книга 1. 1905–1941 гг.

Кирпичная церковная ограда была надежной крепостью. Закрыв изнутри кованые железные двери и запоры и ощетинившись винтовками через просветы ограды, дружинники держали круговую оборону. Дежурившие на колокольне вели прицельный огонь по бандитам, не давая им передвигаться по улицам.

По своей численности и вооружению Фомин значительно превосходил дружину, но брать штурмом кирпичную ограду, щетинившуюся винтовками, он не решался, не желая нести неоправданные потерн. Незащищенную Заготконтору и исполком Фомин громил при каждом налете.

Нередко среди дружинников безоружным бойцом являлся Михаил Шолохов (как мы уже говорили, винтовки давали только комсомольцам), дежурил с ними на колокольне, когда приходилось туго, хоронился в камышах, пережидал налет в терновниках слободки, жил теми же тревогами, как и его товарищи.

Бандиты не раз пытались разгромить дружину Бредюка, но той всегда удавалось укрыться за оградой. За неимением в достатке патронов бандиты в перестрелку не вступали, чаще орудовали шашками над безоружными.

Фомин знал Бредюка по его смелым и решительным действиям при разгроме банды Колесникова под Краснокутской и вообще как смелого и умного руководителя, поэтому нападать на Каргинскую без предварительной разведки опасался. Михаил Бредюк ночевал редко, за ним бандиты охотились, его выслеживали. Часто густой камыш, левады и темная ночь надежно укрывали его от бандитской пули.

Конечно, не все дружинники по сигналу тревоги могли разом собраться за церковной оградой. Услышав, что бандиты уже рыскают по станице, они убегали на другой берег Чира, сидели в камышах, пока банда не покидала станицу. В те дни и месяцы банды в слободку почти не заглядывали, им там делать было нечего.

Сосед Прасковьи Герасимовны Черниковой (племянница А. Д. Шолоховой. – В. П.) Василий Меркулов рассказывал мне: однажды Михаил Шолохов, увидав переправлявшихся на стойле через Чир вооруженных всадников, прибежал во двор к Меркуловым и попросил его спрятать. Мать Меркулова схоронила его в большой кадушке, где на зиму засаливали арбузы или капусту вилками, накрыла крышкой. Один из всадников, увидав убегавшего парня, отделился от группы и бросился за ним, но в зарослях терновника потерял его. Как потом выяснилось, это был отряд конной милиции: милицейской формы они еще не имели.

Еще один случай из тех дней.

На страницах «Тихого Дона» не раз упоминается хутор Топкая Балка. Чем она могла запомниться автору романа и донских рассказов? Ничего не было примечательного в этом заброшенном далеко в степи маленьком тавричанском селении. Куда ни глянь, кругом бескрайняя степь, покрытая густым волнистым ковылем. В низине, за невысокими холмами, несколько приземистых старых рубленых домиков с небольшими дворовыми постройками, в которых во время полевых работ на арендованной у казаков земле издавна жили тавричане со слободы Нижний Астахов, также не раз упоминаемой Шолоховым в романе.

В один из дней конца августа произошел случай, едва не ставший последним в жизни Михаила Шолохова. На исходе лета солнце палило нещадно. Недалеко от крайних дворов Топкой Балки на току шел последний обмолот хлеба. Бабы, молодые и старые, и среди них старшая сестра автора этих строк Акулина Сивоволова, повязав головы и лицо белыми платками, работали на току, провевая зерно.

Откуда-то появившаяся банда в несколько человек расположилась под навесом сарая в крайнем дворе на отдых и обед, нерасседланные кони стояли рядом. До слуха работавших женщин доносились громкие, пьяные голоса, бранные слова жирно перемешивали их разговор. На работавших женщин они не обращали внимания.

В это время около тока из-за бугра на двуколке неожиданно появился Михаил Шолохов. Увидав его, сестра обомлела, в испуге крикнула ему: «Миша, в хуторе банда!»

Михаил тут же круто развернул двуколку, стеганул коня кнутом, наметом пустил его в степь. К счастью, занятые попойкой, быстро захмелевшие на жаре бандиты не заметили скачущую прочь от хутора двуколку.

Вскоре за первым бугром она скрылась из вида. Возможно, запомнив этот случай, в своей автобиографии Шолохов напишет, что ему «приходилось бывать в разных переплетах».

За Шолохова трудно ответить, по какой надобности в такое тревожное время он оказался в отдаленном хуторе, за десятки верст от Каргинской, где в любой день можно было встретить банду. Поехать одному в Топкую Балку было определенным риском не только продработнику, комсомольцу или просто активисту. Где Михаил достал двуколку с конем, зачем ездил? Возможно, выполнял поручение отца. Хлеб из Топкой Балки возили на ссыпку в каргинскую Заготконтору…

В августе политическая и советская работа снова замерла: все советские работники находились под ружьем. Днем работали в канцеляриях с приставленной к столу винтовкой, дежурили на колокольнях, сидели за церковными оградами, ночью хоронились в садах и огородах, сидели там до рассвета или до тех пор, пока банда не покидала хутор, станицу.

Бывало и так: одна банда уходила, а с другого конца хутора прибывала новая. Снова начинались поиски самогона, продуктов и обыкновенный грабеж, а продработники продолжали выжидать.

Не было дня, чтобы в округе не подверглась разгрому канцелярия станичного или хуторского исполкома, не был убит председатель ревкома, продработник или милиционер. Половина сельских советов были разгромлены, более 100 советских работников было убито.

Кровавый террор повсюду наводил страх и панику. В окружной исполком продолжали поступать десятки заявлений об уходе с продовольственной работы и службы в исполкоме. Даже у руководителей округа появилась тяга к перемене места жительства, под любым предлогом они стремились уехать из округа. Их выезды в хутора и станицы стали невозможными, там бандиты чувствовали себя полными хозяевами положения.

Приведем один пример. 2 сентября окрисполком принял решение о выделении на продовольственную работу 95 человек: 75 для выполнения обязанностей продагентов и 20 для работы в окрпродкоме. К 17 сентября на регистрацию прибыло только 25 человек. Остальные неявившиеся были отданы под суд, а коммунисты исключены из РКП(б). Сформированный отряд в 100 человек при одном пулемете выступил на продработу только 8 октября⁶.

Мы уже говорили о налете банды Фомина на Каргинскую (несколькими днями позже Фомин зарубил заведующего земельным отделом Каргинского исполкома Потапа Болдырева), о разгроме Заготконторы и станичного исполкома в полдень 16 сентября. А несколькими днями спустя в Каргинскую выехала окружная комиссия во главе с членом окрисполкома Бычковым для проведения ревизии Заготконторы: проверялось фактическое наличие зерна и продуктов, их хранение, учет. Комиссия работала несколько дней.

21 сентября на заседании окрисполкома был заслушан доклад председателя комиссии Бычкова о результатах проверки и ревизии. В своем докладе Бычков назвал «ряд ответственных лиц, уличенных в преступлениях по должности и расхищении ссыпного пункта, как например: заведующий Заготконторой № 32 Шолохов Александр, его помощник Меньков Василий, заведующий ссыпным пунктом Лиховидов Федор, заведующий кладовой Асеев Андриян и бывший заведующий ссыпным пунктом Каргин Дмитрий Титович. Преступления их доказаны, но весь материал разграблен, для чего необходимо провести доследование, отстранение поименованных лиц от должности».

Окружной исполком постановил:

«Бывшего заведующего ссыпным пунктом т. Каргина Дмитрия Титовича как фактически уличенного в преступлении по должности и расхищении хлеба из ссыпного пункта арестовать и предать судебной ответственности, наложив арест на его имущество. Заведующего Заготконторой гражданина Шолохова Александра, политкома Менькова Василия, заведующего ссыпным пунктом Лиховидова Федора и заведующего кладовой Асеева Андрияна отстранить от занимаемой должности с преданием суду, предложить окрпродкому срочно заменить таковых. Вместе с тем ввиду того, что материал по обвинению указанных лиц разграблен бандами, поручить политбюро в срочном порядке провести доследование и дело направить по подсудности»⁷.