Гений войны Суворов. «Наука побеждать»

Раздел Польши монархи Пруссии, России и Австрии подписали в октябре 1795 г. Это случилось, когда ситуация в Европе для России не была безоблачной. Бывшие союзники соблюдали собственный интерес, противоречащий магистральной политике Российской империи. Суворов никогда не верил в слаженность русско-прусско-австрийского оркестра… Король прусский Фридрих-Вильгельм заключает сепаратный мир с французами, что расценивалось Веной и Петербургом как вероломство. Антироссийская линия «Париж – Варшава» снова просматривалась. Суворов, вопреки репутации бесхитростного рубаки, не интересующегося тонкостями международной политики, в хитросплетениях постреволюционной Европы разбирался гроссмейстерски. И охранительскую, спасительную, оптимальную для России линию видел, как опытный лоцман в самых бурных водах. В оценке политической ситуации он столь же резко опережал современников, как на бранном поле. И вот, освоившись на новых западных рубежах Российской империи, он пишет императрице:

«Карманиольцы по знатным их успехам могут простирать свой шаг и на Вислу. Союзный Король Прусский, помирившийся с ними против трактата 1792-го года, для своих выгод им туда, особливо чрез Саксонию, может быть, препятствовать не будет. Всемилостивейшая Государыня! Я готов с победоносными войсками Вашего Императорского Величества их предварить…»

Эти слова Суворов начертал императрице в конце 1796 года, когда смысл кампании 1796-го уже был ясен полководцу. Армия победительного генерала Бонапарта с победами шествовала по Северной Италии. Армии Ж.В. Моро и Ж.Б. Журдана хозяйничали на Рейне. Англо-австрийская коалиция теряла Европу и надеялась на военную поддержку России.

В письме Хвостову Суворов продолжает свои прозорливые рассуждения: «Принятца за корень, бить французов… От них она родитца; когда они будут в Польше, тогда они будут тысяч 200–300. Варшавою дали хлыст в руки Прусскому Королю, у него тысяч 100. Сочтите турков (благодать Божия со Швециею): России выходит иметь до полумиллиона; ныне же когда французов искать в немецкой земле надобно, на все сии войны только половину сего». С этой идеей Суворов будет честно носиться до последних дней. То, чего опасался Суворов, случится в 1812-м.

Незадолго до смерти Екатерина упоминает о перспективах европейского похода под командованием Суворова. Императрица к таким грандиозным предприятиям всегда относилась опасливо, не желая рисковать интересами империи. Столкновения с Францией было не избежать, и Екатерина основательно и осторожно готовилась к войне, которая должна была стать триумфом фельдмаршала Суворова. Но восшествие на престол Павла лишило Суворова возможности ещё в 1796 г. проучить Бонапарта, предвосхитив агрессию с Запада. Позже дипломаты антинаполеоновских коалиций не раз вздыхали по потерянному времени, осознавая, что в первые годы правления Павла была упущена возможность додавить французскую республику и, по крайней мере, значительно ослабить армию Бонапарта. Потерянное время аукнулось в Аустерлице, под Смоленском и при Бородине – и Суворов не ошибся, анализируя возможный ход событий.

В октябре 1795-го Суворова вызвали в столицу. Ему предстояло проехать по Польше, по местам недавних сражений. Приближенный к Суворову офицер-квартирмейстер П.Н. Ивашев оставил воспоминания о той поездке: «Переехав Вислу и проезжая по Прагскому Предместью, приметно было, с каким удовольствием замечал он, что прошлогодние наши следы заростали лучшими и правильными зданиями; улыбаясь сказал: «Слава Богу! кажется, уже забыто все прошедшее.»—Выезжая из укрепления, часто обращался на то место, где на валу, по окончании штурма, поставлена была для него калмыцкая кибитка и где он принимал варшавских депутатов с предложением о сдаче столицы; перекрестясь, сказал мне: «вон где ты ко мне подводил их; а волчьи ямы еще не заросли и колья в них живут еще до времени; милостив Бог к России, разрушатся крамолы и плевелы исчезнут».

После этих замечательных слов он долго, с закрытыми глазами, погружен был в задумчивость. Из разговоров открывалось, что мысли его сильно были заняты раздумьем о новых предначертаниях, готовящихся ему Высочайшею волею. Носились уже слухи о предполагаемой войне с Персиею; он обсуживал выгоды и невыгоды этого предприятия, потом говорил мне: «Как ты думаешь о этой войне? тебе, может-быть, очаровательными кажутся тамерлановы походы? Бараньи шапки не кавказские удальцы; оне никому не страшны; оне ниже Стамбульцев, а эти слабее Анатольцев; не на оружие их должно обращать внимание, а страшат важнейшие нашим неприятели: фрукты воды и самый воздух, убийственны для детей севера. Великий Петр попробовал и завещал убегать их».Вторую станцию проехали вечернею темнотою, от безпокойной замерзшей грязи выбитой дороги и заровненной снегом. Граф от непривычки при каждом наклонении в старом дормезе, боясь, что экипаж изломался и падает, часто от страха вскрикивал и после над своею трусостию смеялся. По приезде на станцию, фельдмаршал был очень-рад отдохнуть в приготовленной чистенькой хате, с разведенным на передпечье огнем и со взбитою постелью из мягкаго сена; он провел тут ночь до 6-ти часов утра. На другой день нашего путешествия фельдмаршал очень жаловался на безпокойный экипаж и на дурно проведенную ночь; но потом привык и на следующих переездах мог уже предаваться сну очень-покойно». В воспоминаниях Ивашева мы видим человека, который и в ореоле власти и величия не стал циничным завоевателем. Очень человечные воспоминания о Суворове оставил его соратник по Измаилу и Праге! Но, как видим, не забыл припомнить и суворовские оценки военно-политических тем.В Петербурге фельдмаршала встречали как триумфатора. Сперва он остановился в Стрельне, затем провёл день в Зимнем дворце, и, наконец, его резиденцией стал Таврический дворец. По приказу императрицы по Петербургу Суворов передвигался в дворцовой карете, а видные вельможи жаждали встречи с героем. Но придворная жизнь пришлась не по нраву солдату: экстравагантными чудачествами он дал это понять Екатерине. Несмотря на мороз, пожилой фельдмаршал не покрывал головы и брезговал шубой.

В Таврическом всё было загодя устроено по суворовскому вкусу. Зеркала занавешены, в гранитной ванне – ледяная вода, в спальне – постель из свежего сена. Это постарался гоф-курьер Евграф Кирьяков со своей командой, подготовившие дворец для триумфатора. За эксцентрическое поведение при дворе граф Воронцов окрестил Суворова «блажным».

В марте 1796 г. фельдмаршал Суворов был назначен командующим крупнейшей европейской армией, стоявшей в Новороссии. В цветущем Тульчине, в армейской штаб-квартире, Суворов проводил учения и работал над главным своим литературным трудом, в будущем названным «Наукой побеждать». К тому времени Антинг, служивший некоторое время при Суворове, уже опубликовал первый том жизнеописания фельдмаршала и готовил второй том. Суворов лично вносил правку в текст и советовал С.Ивашеву строже относиться к творчеству Антинга: «Во второй части Антинг скворца дроздом встречает, много немогузнайства и клокотни: тебе лучше известно, куда пуля, когда картечь, где штык, где сабля; исправь, пожалуй, солдатским языком…» Нет сомнений, что, несмотря на замечания, труд Антинга льстил Суворову. Это был своеобразный реванш за годы пребывания на второстепенных ролях.

«Наука побеждать» – это, конечно, жемчужина суворовского литературного наследия. План тактическо-строевого учения войск, представленный Суворовым, выражен энергичным, полным динамизма языком. Языком, который вполне выражает характер автора, его неповторимую индивидуальность. Сама история этого памятника военной дидактики поучительна. Широко известное название «Наука побеждать», столь точно отразившее суворовский стиль, направление всей суворовской системы, было вброшено «в народ» после смерти полководца, когда суворовское наследие обобщали издатели и исследователи. Через шесть лет после смерти А.В. Суворова, когда Европу разрывали Наполеоновские войны, подвижник сувороведения М.И. Антоновский опубликовал «Науку побеждать» как актуальнейшее наставление всей России. Знаменательно, что учёному удалось осуществить публикацию суворовского шедевра в 1806 г., когда российское общество училось произносить проклятые слова – Аустерлиц и Тильзит. Так уроки поражений заставляют вспомнить о победителе.