Гений войны Суворов. «Наука побеждать»

Итоги пражского сражения впечатляли: 104 пушки, три пленных генерала (Мейн, Геслер, Крупинский), 500 пленных офицеров. Генералы Ясинский, Корсак, Квашневский и Грабовский погибли в бою. Добыча у солдат была не та, что в Измаиле: местные евреи оказались бедноваты. Захватили немало лошадей, которых потом пришлось сбывать за бесценок тем же пражским жителям.

Илья Осипович Попадичев, суворовский солдат, вспоминал о словах, с которыми обратился командующий к армии на победном смотре после пражского сражения: «Благодарю, ребята! С нами Бог! Прага взята! Это дорогого стоит. Ура! ребята, ура! Нам за ученых двух дают, мы не берем, трех дают – не берем, четырех дают – возьмем, пойдем да и тех побьем! Пуля дура – штык молодец. Береги пулю в дуле на два, на три дня, на целую кампанию. Стреляй редко, да метко! А штыком коли крепко! Ударил штыком, да и тащи его вон! Назад, назад его бери! Да и другого коли! Ушей не вешай, голову подбери, а глазами смотри: глядишь направо, а видишь и влево».

Да это же из «Науки побеждать», ещё не созданной, славный солдатский катехизис. Суворов уже практиковал его.

24 октября Суворов пишет Румянцеву одно из своих самых известных кратких и выразительных донесений: «Сиятельнейший граф, ура! Прага наша». Даже в письме императрице Румянцев одобрительно припомнил лаконический стиль будущего фельдмаршала. На следующий день Суворов составил «Условия капитуляции Варшавы» – ультиматум для потрясённых поляков, не все из которых были сломлены кровопролитной битвой. «1-е. Оружие сложить за городом, где сами за благо изобретут, о чём дружественно условиться. 2-е. Всю артиллерию с её снарядами вывести к тому же месту. 3-е. Наипоспешнейше исправя мост, войско российское вступит в город и примет оный и обывателей под своё защищение. 4-е. Её императорского величества всевысочайшим именем всем полевым войскам торжественное обещание по сложении ими оружия, где с общего согласия благорассуждено будет, увольнение тотчас в их домы с полною беспечностию, не касаясь ни до чего каждому принадлежащего. 5-е. Его величеству королю всеподобающая честь. 6-е. Её императорского величества всевысочайшим именем торжественное обещание: обыватели в их особах и имениях ничем повреждены и оскорблены не будут, останутся в полном обеспечении их домовства и всё забвению предано будет. 7-е. Её императорского величества войски вступят в город сего числа пополудни или по сделании моста рано завтре». На обед после боя, по традиции, Суворов пригласил пленных неприятельских офицеров, с которыми приветливо говорил по-польски.

Ночью 25-го на лодках из Варшавы к Суворову прибыли парламентёры – три депутата магистрата с посланием от короля Станислава-Августа. Король надеялся на Суворова, чью доблесть высоко ценил ещё по давней войне с конфедератами: «Господин генерал и главнокомандующий войсками императрицы Всероссийской! Магистрат города Варшавы просил моего посредничества между ним и Вами, дабы узнать намерения Ваши в рассуждении сей столицы. Я должен уведомить Вас, что все жители готовы защищаться до последней капли крови, если Вы не снабдите их в рассуждении их жизни и имущества. Я ожидаю Вашего ответа и молю Бога, чтобы Он принял Вас в Своё святое покровительство». Парламентёры выслушали суворовские условия сдачи Варшавы, которые зачитал им Исленьев: восстановить мост, по которому русские войска войдут в Варшаву, разоружить армию, которую русские готовы распустить по домам с гарантией безопасности, оружие и снаряды вывести за город, честь по чести вернуть русских пленных. Поляков не на шутку растрогали столь мягкими условиями. После взятия Праги любые условия казались мягкими… Условия были сообщены вождям революции и королю. Королю Суворов изложил их в почтительном личном письме, в котором, в ответ на сомнения короля, гарантировал «жизнь и имущество жителей» Варшавы. Станислав-Август сразу согласился на условия Суворова (в которых особо говорилось: «королю – всеподобающая честь»!), но к Вавржецкому вернулся боевой дух: он желал сохранить армию и даже говорил о возможностях сопротивления. Переговоры затягивались. Суворов раз и навсегда назвал срок окончания перемирия и переговоров – 28 октября. Вавржецкий пытался тайно вывезти оружие, не сдав его русским. Горожане, не желавшие штурма, весьма агрессивно ратовали за условия Суворова, и Вавржецкий был вынужден передать диктаторские полномочия королю. Магистрат, боясь беспорядков, ратовал за скорейшее вступление русских войск в Варшаву. Суворов, стараясь держать руку на пульсе варшавских процессов, послал к королю князя и полковника Апшеронского полка Дмитрия Ивановича Лобанова-Ростовского. Посылая к королю князя, представителя старой аристократии, Суворов тем самым ещё раз подчёркивал своё уважение к короне. Этот родовитый русский офицер передал королю новое письмо Суворова. 28 октября русские пленные были переданы Суворову, а польская армия начала разоружение. Горожане в порыве энтузиазма строили мост через Вислу.

В Варшаву, по приказу Суворова, армия входила с незаряженными ружьями – в восемь часов утра, 29 октября. Было приказано даже не отвечать на возможные провокационные выстрелы из домов. Русские колонны входили в польскую столицу под громкую музыку, с развёрнутыми знамёнами. В хвосте первой колонны ехал Суворов. Представители городского магистрата вручили ему ключи от города и хлеб-соль. Суворов поцеловал ключи, возблагодарил Бога, что в Варшаве не пришлось проливать кровь, и передал ключи Исленьеву, своему дежурному генералу. Он целовался с панами из магистрата, многим пожимал руки, был взволнован и радушен. Вот так и уничтожаются государства – после стремительных походов, кровопролитных сражений, после муторных переговоров и жарких рукопожатий с поцелуями.

Рассуждая о моральном состоянии суворовских войск (а эта проблема относительно Праги и Варшавы поднималась на щит оппонентами России аж с 1794 г.!), Денис Давыдов писал: «Во время штурма Праги остервенение наших войск, пылавших местью за изменническое побиение поляками товарищей, достигло крайних пределов. Суворов, вступая в Варшаву, взял с собою лишь те полки, которые не занимали этой столицы с Игельстрёмом в эпоху вероломного побоища русских. Полки, наиболее тогда потерпевшие, были оставлены в Праге, дабы не дать им случая удовлетворить своё мщение. Этот поступок, о котором многие не знают, достаточно говорит в пользу человеколюбия Суворова». Это правда, пражское кровопролитие произвело на Суворова такое впечатление, что солдат не желал повторения кровавого избиения поляков. По многим свидетельствам, Суворов не раз высказывал удовлетворение бескровным занятием Варшавы и даже со слезами на глазах указывал на руины Праги, не желая повторения подобного.

Комендантом Варшавы был назначен отличившийся в бою быстротой напора генерал Фёдор Фёдорович Буксгевден – впрочем, с этой миссией Буксгевден справится не лучшим образом.

Пражское кровопролитие предотвратило бойни в Варшаве, в том числе и погромы тех самых обывателей, которые были очень даже возможны, давайте уж учитывать патриотический экстаз поляков и мстительные чувства многих русских, помнивших судьбу корпуса Игельстрёма. Суворов опасался перерастания войны в бойню – об этом свидетельствуют специальные пункты многих его приказов того времени. Да, после победного штурма Праги в силу вступило понятие «святая добыча». В той или иной степени, по военным традициям того времени, взятый город всегда отдавался «на разграбление». Первая ночь после штурма принадлежала солдатам победившей армии. Можно осуждать этот обычай, но армия привыкла к нему за время Русско-турецких войн, и в революционных войнах Европы наблюдается то же самое. Но этот процесс имел свои временны€е и моральные рамки, и Суворов как предусмотрительный полководец, держащий свою армию на высоком уровне боеспособности, железной рукой на следующий день восстанавливал дисциплину.

Отношение Суворова к пленным после пражского штурма резко контрастирует с аналогичными прецедентами того времени. Известно, что после кровопролитного штурма Яффы в 1799 г. генерал Бонапарт приказал расстрелять сдавшихся в плен янычар – их было около трёх тысяч. В те же годы англичане в Индии действовали ещё мстительнее. Герцог Веллингтон, покоряя Майсурское княжество, после победы уничтожал всех, кто с оружием в руках противодействовал англичанам, – таких оказалось не менее тридцати тысяч. Суворов, уничтожив армию противника, не поднимал руку на пленных. Пленных поляков освобождали, с ними намеревались сотрудничать.