Моя жизнь с Гертрудой Стайн

Твой А. П. [Ассошиэйтед Пресс] послало кого-то из своего парижского бюро взять у меня интервью. Его не следовало бы впускать, если бы он не был послан другом друга. Непохоже на правду? Он был — мне потом разъяснили — типичным американским журналистом — но не в моем представлении. Он спросил меня, каково мнение парижского Музея Современного Искусства о картинах? Когда в последний раз я видела Пикассо? Что я думаю о последней книге Франсуазы Саган? Что я думаю о ней и балете Менотти? Избавлю тебя от моих ответов. Если я и угостила его коньяком, то только потому, что хотела побыстрее избавиться от него. Когда он уходил, он извинился, что за десять лет жизни в Париже ни разу не удосужился взбежать по этажам и повидать меня. Как он отнесся к моему ответу на это заявление, не собираюсь даже и предполагать.

Дом 5 на улице Кристин продан компании, которая распродает отдельные квартиры. Все нынешние обитатели, за исключением меня, их выкупили. Французский закон охраняет пожилых женщин, поэтому я могу оставаться здесь до конца своей жизни. Лестницы и коридоры перекрашены в темно-зеленый и светло-коричневый цвета — очень приятно.

На следующей неделе я отправляюсь на два дня в Швейцарию, если летят самолеты. Позднее — в Акуи, опять на лечение — опять разыгрался артрит — слишком холодно, сыро и много тяжелой работы в доме. Мадлен в самовольном отпуске — ее следовало бы уволить. Подменяющая ее не слышит, не видит и не понимает. Знаешь ли ты Аниту Лос? Завораживает. Вирджил ожидается здесь летом. Knodler открыла парижскую галерею выставкой в Soirée de Paris — видел ли ты ее каталог? Прекрасный. Почему Милдред не пошлет свои стихи в «Нью Йоркер»? Скажи ей de ma part они нуждаются в ней.

С любовью к вам обоим,

Макс [Уайт] выкинул фокус — просто растворился в воздухе. Гарольд пришел ко мне сразу же после посещения отеля, где останавливался Макс. Известно лишь, что он выписался. Он обедал у Напиков, оставался там до полуночи и ни слова не сказал о предстоящем отъезде. Мы с Гарольдом обсудили ситуацию довольно подробно и пришли к заключению, что я выбралась из неприятной заварушки. Когда мы пришли к такому выводу, то почувствовали облегчение. Издатели обрадовались, они нашли общение с ним трудным и сейчас ищут преемника. Рассказываю все подробно, ибо такова истинная история с Максом.

Нет, дорогой Сэм, прошлое никуда не исчезает, как и Гертруда (жизнь бесконечна — отец Тейлор — мой духовник — разъяснил мне это абсолютно ясно). Я была в крайнем смущении, когда внезапно мне стало ясно, где Гертруда. Она — там, ждет нас

Молюсь за тебя, мой дорогой.

Ты знаешь, что сказала Гертруда Хемингуэю в ранние годы — он не должен зарабатывать на жизнь работой в газете и одновременно писать — он должен как Шервуд [Андерсон] зарабатывать на жизнь работой в прачечной. Отделяй татуировку от писательства [185].

С любовью от преданной тебе,

Первые шаги во францисканском мистицизме предсказывают мне долгую и радостную дорогу впереди. Каждый вечер об этом читается и перечитывается. Вы и Бернар Фай — крестные отцы моей духовной жизни.

Касательно места Гертруды. Поначалу существовало неоспоримое мнение, что ей не предопределена будущая жизнь. Добрый Отец Тэйлор, принимавший мое первое причастие, и Бернар оба уверили меня, что она в царстве небесном и что я должна молиться за нее здесь. Конечно, это большое утешение. Бернар говорит, что знал об этом в течение долгого времени и ждал, когда я вернусь в лоно Святой Церкви.

Спасибо за слова Святой Терезы — Альфонс Мадридский был ее духовным наставником, не так ли. В мое последнее пребывание в Мадриде — пять-шесть лет тому назад я посетила мессу в ее церкви, это был ее день, это было прекрасно.

Масса добрых пожеланий,

Замечательная новость — Филармонический оркестр Нью-Йорка исполнит вашу симфонию. Недавно ко мне привели познакомиться Леонарда Бернстайна. Он — в высшей степени очаровательное создание, рассказал мне о Поле и Джейн [Боулз] — здоровье Джейн очень печалит меня — к ней очень привязываешься — ее неспособность постоянно работать приводила к тому, что я часто не сдерживалась в разговоре с ней, теперь вот стыжусь, сожалею, что так поступала. Вы спрашивали о Брайоне Гисине — он находится здесь и великолепно рисует — упорно работает. Знаете, в Париже все работают, за исключением рабочих. Не хочешь работать здесь, едешь в Италию.

Дайте мне знать, как приняли вашу симфонию.

Теплые пожелания вам и дорогой мисс Рорем,

Оба чека — на 10 и 20 долларов (за «Брюси и Уилли») пришли сегодня утром, как раз тогда, когда собралась отправиться к моим модисткам, где заказала новую шляпку. Я попросила ее: «Используйте больше перьев». Она так и поступила! Выглядит здорово! Подождите, вот увидите. Не удовлетворившись этой экстравагантностью, я пересекла Вандомскую площадь и купила себе бутылочку Jicki от Гертэна и рядом же красивую косынку.

Буду рада встретиться с вами и Оливией де Хэвиленд (такая романтическая фамилия) и пригласить на ленч.

С любовью к вам всем,

Гертруда Стайн познакомилась с работами Павлика Челищева благодаря Джейн Хип. Шесть молодых художников выставили свои работы в начале 20-х в галерее на улице Ройяль. Она начала с Павлика, купила порядочно его картин. Позднее она приобрела картины Кристианса Тонни, Жени Бермана и Кристиана Берара из той же группы неоромантиков. Ни один из них не оказался достаточно удовлетворительным. В конце концов, она сняла их всех со стены и позднее обменяла на картины других художников. Между ней и Павликом не было никакой размолвки — Павлик нашел других патронов. Ни она, ни я никогда не слышали, чтобы Павлик изменился в своих чувствах к нам — ни от него, ни от других.

Сердечно,