Джон Р. Р. Толкин. Биография

31 мая, среда: «С понедельника ничего серьезного не писал. Сегодня до полудня потел над материалами секции и отнес мои рукописи в издательство только в два часа дня — сегодня был крайний срок. Вчера собрался на лекцию — проколол камеру, после того как съездил за рыбой. Пришлось тащиться пешком в город и обратно. С ремонтными мастерскими дело иметь невозможно, пришлось весь день после обеда возюкаться в масле. Дело кончилось тем, что я заклеил прокол в камере, дыру в шине и поставил все на место. То! Zriumphum! [«Ура! Победа!» (лат.)]

Собрание «Инклингов» (имевшее место в четверг на прошлой неделе. — Прим. авт.) прошло очень славно. Был Хью — довольно усталый на вид, но умеренно шумный. Главным развлечением послужили глава из книги Уорни Льюиса о временах Людовика XIV (мне очень понравилось) и куски из «Кто возвращается домой» [Была опубликована под названием «Расторжение брака». (Прим. авт.)] К. С. Л. Домой вернулся только за полночь. Все остальное время, не считая хлопот по дому и в саду, отчаянно пытался довести «Кольцо» до логической паузы, того момента, когда Фродо попадает в плен к оркам на перевале в Мордоре, прежде чем придется прерваться на время экзаменов. Пришлось совсем не спать по ночам, но все же я это сделал — и утром в понедельник прочел последние две главы («Логово Шелоб» и «Сэм на распутье») К. С. Л. Он одобрил с непривычным рвением, а последняя глава тронула его прямо–таки до слез, так что, похоже, она мне и впрямь удалась».

Книга IV «Властелина Колец» была перепечатана и отправлена в Южную Африку Кристоферу. К тому времени Толкин был совершенно истощен психологически этим лихорадочным творческим порывом. «Вот пройдет усталость, — писал он Кристоферу, — и я снова засяду за мою книгу». Но пока что ничего не выходило. «Я абсолютно иссяк, — жаловался он в августе. — Никакого вдохновения на тему Кольца». И до конца года он так ничего и не сделал, если не считать краткого наброска конца книги. Он размышлял о том, не стоит ли переделать и дописать «Утраченный путь», неоконченную историю о путешествии во времени, начатую много лет тому назад. Он обсуждал с Льюисом идею совместной книги о природе, функциях и происхождении языка. Однако ни из того, ни из другого проекта ничего не вышло, и Льюис, говоря некоторое время спустя о ненаписанной книге о языке, назвал Толкина «этот великий, но медлительный и неметодичный человек». Эпитет «медлительный» был не вполне справедлив; однако что касается «неметодичности» — это, увы, зачастую оказывалось правдой.

В течение 1945 года Толкин над «Властелином Колец» почти не работал — если вообще работал. 9 мая завершилась война в Европе. А на следующий день слег Чарльз Уильямс. Его прооперировали в Оксфордской больнице, но 15 мая он скончался. Конечно, Толкин с Уильямсом были совершенно разными по духу людьми, но это не мешало им оставаться большими друзьями, и потеря Уильямса стала для Толкина тяжелым ударом, знаком того, что мир еще не означает конца всех бед, — впрочем, Толкин это и без того знал прекрасно. Во время войны он говорил Кристоферу: «Мы пытаемся одолеть Саурона с помощью Кольца», а теперь он написал: «Война не окончена (а та, что окончена, или та ее часть, что окончена, в немалой степени проиграна). Но, разумеется, впадать в подобное настроение неправильно: ведь войны всегда оказываются проиграны, а война продолжается вечно, и терять мужество не годится».

Осенью 1945 года Толкин стал мертоновским профессором английского языка и литературы и, следовательно, членом Мертон–Колледжа. Мертон–Колледж приятно удивил его своим «отсутствием официозности» по сравнению с Пембруком. Несколько месяцев спустя ушел на пенсию Дэвид Никол Смит и встал вопрос о замещении должности мертоновского профессора английской литературы. Толкин был одним из выборщиков и писал по этому поводу: «Наверное, следует назначить К. С. Льюиса или, быть может, лорда Дэвида Сесила, а там кто его знает…» В конце концов обоих обошли, а должность была предложена Ф. П. Уилсону, и он ее принял. Нет никаких причин предполагать, что Толкин не поддерживал Льюиса во время выборов; однако же после этого случая трещина между двумя друзьями немного расширилась, или, точнее, Толкин постепенно охладевал к своему другу. Почему именно — сказать невозможно. Сам Льюис, вероятно, поначалу просто ничего не замечал, а когда заметил, это его смутило и огорчило. Толкин по–прежнему посещал собрания «Инклингов», как и его сын Кристофер (тот после войны вернулся студентом в Тринити–Колледж). Впервые Кристофера пригласили на собрание «Инклингов» читать вслух «Властелина Колец» — Льюис утверждал, что Кристофер читает лучше, чем его отец; но вскоре молодой человек сделался полноправным членом клуба. Но хотя Толкин продолжал регулярно появляться в «Птичке с младенцем» по вторникам и в Моддин–Колледже по четвергам, прежней близости между ними с Льюисом уже не было.

Отчасти угасание дружбы могло быть ускорено льюисовскои критикой в адрес отдельных моментов «Властелина Колец», временами весьма педантичной, в особенности же высказываниями в адрес стихов, которые по большей части (за исключением, нельзя не отметить, аллитерационных) Льюису не нравились. Комментарии Льюиса нередко больно задевали Толкина, и по большей части он их игнорировал, так что позднее Льюис заметил: «На Толкина никто никогда никакого влияния не оказывал: это было все равно что пытаться повлиять на Брандашмыга». Растущая холодность со стороны Толкина, возможно, отчасти была вызвана также тем, что ему не нравились детские сказки Льюиса про Нарнию. В 1949 году Льюис начал читать вслух Толкину первую из них, «Лев, колдунья и платяной шкаф». История была встречена презрительным фырканьем. «На самом деле это никуда не годится! — говорил Толкин Роджеру Ланслину Грину. — Ну что это такое: «Жизнь и письма Силена», «Нимфы и их обычаи», «Личная жизнь фавна»!» Тем не менее книгу Льюис закончил, и, когда она, а следом за ней и другие книги из той же серии были опубликованы, их ждал столь же шумный успех, как и некогда «Хоббита». Однако же Толкин не мог заставить себя изменить первоначальное мнение. «Грустно, — писал он в 1964–м, — что «Нарния» и вообще вся эта часть деятельности К. С. Л. так и останется вне круга моих симпатий, точно так же, как большая часть моей деятельности — вне круга его симпатий». Несомненно, он полагал, что Льюис в своих сказках позаимствовал кое–что из его идей и сюжетов; и, подобно тому, как Толкин без особого восторга отнесся к превращению Льюиса из новообращенного в популярного богослова, его, вероятно, раздражал тот факт, что друг и критик, слушавший истории о Средиземье, словно бы внезапно встал с кресла, подошел к столу, взял ручку, попробовал — и у него «сразу пошло». К тому же само по себе количество книг, написанных Льюисом для детей, и почти неприличная скорость, с какой он их сочинял, наверняка несколько бесили Толкина. Семь сказок про Нарнию были написаны и опубликованы всего за каких–то семь лет — менее чем за половину того времени, в течение которого выкристаллизовывался «Властелин Колец». Это вбило еще один клин между двумя друзьями, и после 1954 года, когда Льюис был избран профессором только что созданной кафедры литературы Средневековья и Возрождения в Кембридже и волею обстоятельств в Оксфорде подолгу отсутствовал, они с Толкином встречались сравнительно редко.

После окончания войны вышло новое издание «Хоббита», и началась подготовка к изданию «Фермера Джайлза из Хэма». Летом 1946 года Толкин доложил «Аллен энд Анвин», что он предпринял грандиозные усилия закончить «Властелина Колец», но у него ничего не вышло. На самом же деле он почти не притрагивался к роману с весны 1944 года. Он заявил: «Я действительно надеюсь завершить его к осени» — и в следующие недели и впрямь сумел взяться за работу. К концу года он сообщил издателям, что пишет «последние главы». Но тут он переехал.

Дом на Нортмур–Роуд сделался чересчур велик для семьи — точнее, того, что от нее осталось, — и содержать его стало слишком дорого. А потому Толкин подал в Мертон–Колледж заявление о том, что ему необходимо новое жилье, и, когда освободился один из домов на Мэнор–Роуд близ центра Оксфорда, Толкин решил его снять. Они с Эдит, Кристофер и Присцилла переехали в марте 1947 года. Джон к этому времени стал священником в Мидленде, а Майкл, у которого была семья и недавно родился сын, работал учителем в школе.