Красные маршалы. Буденный

Разыгрался китайский бой. Генерал Чан-Кай-Ши в нем понимал много больше генерала Га-Лина. Телами атакующие заваливали рвы учанских стен, подставляли лестницы, лезли. А сверху, как во времена седой древности, лилась смола, кипящая вода, сваливали бревна и груды камней. Когда же, не выдержав, войска генерала Га-Лина бросились в отступленье, их со стен Учана покосили пулеметным огнем.

Но «михрютки» должны взять Учан и разбить У-Пей-Фу! Блюхер приказал вести подкоп под древние стены. Учановцы произвели ночную вылазку и перебили саперов. Войска таяли, а столица провинции Хубэй, где три тысячелетия идет беспрерывная война, Учан, стоит несломимым.

Чан-Кай-Ши почти отчаивался. Всю операцию Га-Лин взял в свои руки. «Мы не вегетарианцы! Я возьму их в штыки!» — бормотал в штабе «генерал Форвертс». И на раннем рассвете Блюхер бросил на стены кулак отборных войск, десятую и одиннадцатую дивизии Чжан-Фа-Куя. Это был яростный бой. Рассказывают, что, посылая на верную смерть свои полки и батальоны, генерал Чжан-Фа-Куй плакал. Но Блюхер знал, что голодных в Китае сколько угодно и солдат хватит! Колыхавшийся в мареве красного восходящего солнца древний Учан взяли китайские «михрютки», за что обе дивизии получили название «железных».

С Учанского аэродрома, с генералом Бай-Сун-Чи, Блюхер поднялся на аэроплане в голубую вышину звенящей европейской птицей над морем черепичных крыш и зеленью горы «Хвост Дракона». Рассматривал местность преследования разбитых войск У-Пей-Фу.

Победа стала уже решительной. К кантонской армии переходили один за другим генералы-перелеты, бывшие соратники У-Пей-Фу, увеличив армию Чан-Кай-Ши в десять раз. Но все же У-Пей-Фу пробовал еще дать бой за Ухань, сопротивляясь из последних сил. Но и в последнем бою Чан-Кай-Ши и Га-Лин разбили его тяжким пораженьем. На единственном пути отступленья — на мосту — У-Пей-Фу приказал своим бодигарам, чтоб рубили головы бегущим офицерам. Но опрокинутая лавина войск У-Пей-Фу частью пала в сраженье, частью утонула в озерах. Завоеванная Чан-Кай-Ши и московским «советником» генералом Га-Лином — пала Ухань. Девять самых богатых провинций с населением в 150 миллионов были теперь под властью Кантона.

Приоткрылся уж легкий путь побед. К Тихому океану Чан-Кай-Ши двигался полным победителем. И когда его войска подошли к Шанхаю, где незадолго перед этим восставали, подняв «советское знамя», 800 тысяч индустриальных рабочих, — дело колчилось по-китайски просто. Подкупленный флот перешел к Чан-Кай-Ши, а генерал Ли-Бао, на улицах Чапея рубивший головы китайским рабочим, уже имел при вступлении Чан-Кай-Ши в кармане секретный приказ о назначении его командиром корпуса национально-революционной армии.

Военный корреспондент советских газет, путешествовавший по Китаю и в дни взятия Шанхая посетивший штаб кантонских войск, рассказывает интересный эпизод. Вдвоем с другим журналистом они прибыли в главную квартиру кантонцев. Как русских, их встретили дружелюбно, навстречу вышел предупрежденный начштаба генерал Бай-Сун-Чи. Только разговор не мог состояться. Бай-Сун-Чи говорил лишь по-китайски. Но Бай-Сун-Чи догадался, он отдал распоряжение и через минуту из боковой двери показался военный. Журналисты переглянулись. Это был он — «советник». Но совершенно обессиленный походом, непрерывными боями, недосыпаниями, напряженной работой, генерал Га-Лин не вымолвил ни слова. Только буркнул что-то по-русски, махнул рукой и, повернувшись, шагнул за перегородку.

— Сытё! — весело смеясь, сказал Бай-Сун-Чи.

Журналисты понимали, что «сытё» это значит «спать».

Душа и организатор похода на север, победитель У-Пей-Фу, знаменитый генерал Га-Лин переутомился и хочет спать. Но, увы, Блюхеру действительно не оставалось ничего, как — спать. Именно здесь, в Шанхае, ехавший с ним по дороге «мировой революции» генерал Чан-Кай-Ши неожиданно вылез на станции «Национальный Китай», когда руководящая китайской революцией Москва хотела взять курс на немедленный коммунизм в Китае. Теперь Чан-Кай-Ши сказал наконец ясно: «Коммунизм означал бы разрушение Китая. Коммунизм, примененный к Китаю, равносилен ошибочно прописанному врачом лекарству».

В Шанхае, в Сватоу генералы армии Чан-Кай-Ши производили один за другим перевороты. Московский Кремль тяжко просчитался в китайской игре. И вскоре уж покидали Китай «советник» Бородин, агенты, военные. Последним отбыл сумрачный генерал Га-Лин [58].

Говорят, в кругу своего штаба Блюхер часто иронически усмехался, рассказывая о китайских генералах и китайской революции:

— Затрудняюсь сказать, что такое китайская революция. Вот поймите, я объясняю одному китайскому генералу диспозицию, а он задумался и через переводчика говорит мне: знаете, я хотел бы наступать там, где нет противника. Д-да, сложно. А в Ухани, например, — крестьянские комитеты делят помещичью землю, а все китайские офицеры и генералы — помещики. Мы воюем за революцию, а они недовольны и тут же требуют нанести порядок. Откровенно говорю, не знаю, что такое китайская революция. Китайские генералы склонны к неожиданностям. Чан-Кай-Ши это — змея! А вот будь в Китае большевистская партия наподобие нашей, китайцы показали бы всему миру чудеса!

Но не довелось генералу Га-Лину показать всему миру эти «китайские чудеса». У «китайского Наполеона» его заменил быстро новый советник; к Чан-Кай-Ши перешел организатор мукденской армии, полковник немецкой службы Макс Бауер.

В 1929 году, через два года после советского проигрыша в Китае, из-за конфликта на КВЖД, вспыхнула советско-китайская война. Главнокомандующим Красной Армией против Китая был Блюхер. О генерале Чан-Кай-Ши красноармейцы Блюхера пели частушки:

Блюхер оказался стремительным победителем Китая. За 12 лет это была первая победа Советского Союза на внешнем фронте. И красная Москва в 1930 году прибывшего в столицу главнокомандующего Дальне-Восточной армией Блюхера чествовала торжественно. Коммунистические олигархи боятся чествовать красных маршалов, но для Блюхера было сделано исключение. Никогда и никого так не чествовала Москва.

Имя этого маршала революции не сходило с газетных столбцов. Неведомый солдат 143-го пехотного запасного полка в Самаре стал уже героем государства.

Но среди триумфа по старой любительнице слухов Москве пролетела вдруг молнией странная молва, а в кругах коммунистов вспыхнула паника: «В Кремле — заговор, границы закрыты, телеграфное сообщение прервано».

Несколько дней один другого сенсационней нарастали слухи: «Контрреволюция… Сталин свергнут…» Но телеграф заработал, наступило равновесие и стало известно, что Сталин не свергнут потому, что заговор председателя совнаркома РСФСР Сергея Сырцова раскрыт вовремя. Но Москва узнала и нечто большее. В заговоре замешаны сановники, верховники, вельможи, а самое сенсационное: в списке нового правительства стоял прибывший с Дальнего Востока победитель китайцев, популярный главнокомандующий и человек без биографии Блюхер.

Заразительный ряд дворцовых переворотов и заговоров с темными убийствами знает русская история. На гвардейские штыки оперлась женской рукой, всходя на трон, императрица Елизавета Петровна, когда новый временщик Миних поднял среди ночи из кровати отжившего временщика Бирона. В Ропшинском дворце великан граф Орлов ударом кулака закрепил престол за Екатериной II.

А трон императору Александру I очистили гвардейские офицеры ударом табакеркой и узлом офицерского шарфа. Заговоры ходили и вокруг последнего царя Николая II. И в 1930 году в кремлевском застенке Сталина русская история захотела попробовать: а не подойдет ли и тут излюбленный способ «шарфа» и «табакерки»? Нескладный, долговязый председатель совнаркома РСФСР Сергей Сырцов, никогда не расстававшийся с портфелем, молодой твердокаменный большевик, человек сильной воли и большого тщеславия, стал душой московского заговора 1930 года. Воспитанный духотой закулисной коммунистической борьбы, кость от кости партии, испачканный и сам в крови, Сырцов все же не выдержал всероссийского погрома крестьянства, предпринятого Сталиным.