Письма 1886-1917

Как только сыграю Штокмана и отдохну после него несколько дней, поспешу побывать у Вас, а пока прошу Вас передать мое почтение Вашей уважаемой супруге и дочерям.

Жена просит Вам кланяться.

Искренно уважающий и преданный

К. Алексеев

15 октября 1900

101. С. В. Флерову

Понедельник

Ноябрь 1900

Москва

Глубокоуважаемый Сергей Васильевич!

Не найдя Вашей статьи в сегодняшнем номере «Московских ведомостей», я заволновался, уж не больны ли Вы. Решил, во что бы то ни стало, после генеральной репетиции зайти на секунду к Вам.

Увы, репетиция, начавшаяся в половине второго дня, окончилась в 11 вечера. Мои ноги подкашивались, голова не работала… Я поехал домой. Отлежавшись, встал, чтоб написать Вам эту записку и при первой возможности отослать ее к Вам и справиться о Вашем здоровье.

Завтра и послезавтра едва ли попаду к Вам, так как по утрам репетиции, разные разговоры с Чеховым ввиду его отъезда, а по вечерам играю. Не браните меня, что ни я, ни жена не были у Вас все это время.

Даю Вам честное слово, что каждый день собирался зайти к Вам и отвести душу. Но судьба сговорилась против меня.

Я играл 4 раза в неделю Штокмана, постоянные замены и болезни актеров, в конторе справляли юбилей одного из директоров, на фабрике разъехались директора и, в довершение всего, в училище, где я состою попечителем, совершена кража и две учительницы подрались. Дома, начиная с жены и детей, кончая прислугой, — все больны и лежали в кроватях. Наконец, в театре — «Мертвые» воскресают и никак не могут окончательно воскреснуть для публики.

Не сердитесь, забегу при первой возможности. Жена шлет свой поклон и будет у Вас, когда сыграет два ближайших спектакля. Мой низкий поклон Вашей уважаемой супруге и дочерям.

Глубоко уважающий Вас

К. Алексеев

102*. Л. В. Средину

9 Дек. 1900

9 декабря 1900

Москва

Многоуважаемый Леонид Валентинович!

Получил письмо от Зины ¹, в котором она пишет об ужасном положении Калинникова ². Наш театр решился устроить, по заграничному примеру, частным образом, утренник, выпустив 100 билетов (только) по 10 р., итого — набрать 1000 р. Конечно, явится больше желающих, и тогда сумма возрастет. Если мы объявим большее количество билетов, то нас заставят брать разрешение и официально продавать билеты. Это вызовет, с одной стороны, разные расходы, с другой же, лишит Шаляпина, Собинова и других артистов казенной сцены [возможности] принять участие в концерте.

Однако теперь, до постановки новой пьесы (кстати сказать — чудной, самой удачной) Чехова, решительно нет возможности устроить названный концерт, и потому мы откладываем его на месяц, пока же, в счет будущих доходов, посылаем на Ваше имя 175 р. (полученные за билеты вперед). Когда продадим еще, вышлем.

Таким образом, на это время Калинников будет обеспечен.

Объясните ему, чтоб он не обиделся и не подумал, что деньги собраны по подписке или другим путем. Посыла[емые] деньги будут вычтены из сбора за концерт, это, так сказать, лишь аванс. Я думаю, это его не оскорбит.

Как Вы себя чувствуете?

У нас работа кипит. Все замучены, половина труппы хворает. Низкий поклон Вашей супруге и детям как от меня, так и от жены и детей.

Поклон всем ялтинским друзьям

от уважающего Вас и преданного

К. Алексеева

Перевод или денежный пакет в 175 [руб. ] будет выслан из конторы золотоканительной фабрики (вероятно, послезавтра, в понедельник).

103. А. П. Чехову

Декабрь (между 15-м и 23-м) 1900

Москва

Глубокоуважаемый Антон Павлович!

Княгиня Софья Андреевна Толстая ¹, поощряемая мужем, устраивает благотворительный концерт, в котором просит меня прочесть только что написанную Л. Н. Толстым повесть «Кто прав?» Не допуская в этом концерте чтения произведений современных авторов, кроме Ваших, княгиня, конечно, мечтает о сценах из «Трех сестер».

Покаюсь, я оробел в присутствии Льва Николаевича и не решился отказать ей в этой просьбе ². Я сказал только, что не имею права, без Вашего разрешения, допустить чтение отрывков еще не исполненной на сцене пьесы.

Теперь вся надежда на Вас: не разрешайте!.. Или дайте что-нибудь вместо «Трех сестер». Ваша пьеса, в которую я с каждой репетицией все больше и больше влюбляюсь, до того цельна, что я бы не мог выбрать отдельной сцены для чтения на концертных подмостках в Благородном собрании. Представьте себе простые, жизненные разговоры двух, трех чтецов, одетых во фраки, среди громадной залы и перед декольтированной, светской публикой. Первое впечатление от пьесы при такой обстановке будет невыгодно, и, конечно, такого чтения допускать нельзя, пока пьеса не оценена публикой и печатью. Итак, ради бога, не разрешайте и найдите какой-нибудь другой выход. Меня же простите за то, что я поступил так неловко… Оробел! Графиня ждет скорого ответа или даже телеграммы.

23-го декабря у нас состоится генеральная, очень черновая репетиция первых двух актов. Кажется, бог даст, пьеса пойдет недурно. Думаю, что будут хороши: Лужский, Вишневский, Артем, Грибунин, Москвин, жена, Мария Федоровна. Савицкая еще не отучилась от нытья. Ольга Леонардовна нашла прекрасный тон. Если займется им, будет играть прекрасно, если будет надеяться на вдохновение —? Мейерхольд еще не нашел настоящего тона и работает усиленно. Безусловно не подходят Громов и Судьбинин (даже как дублер). Шенберг юлит и понял, что он просмотрел клад, так как роль Соленого — это действительно клад для актера. Вероятно, он будет играть его. Дублером же, вместо Судьбинина, разрешите попробовать Качалова ³. Он будет приятен и благороден, Судьбинин же не годится даже в денщики к Вершинину.

Актеры пьесой увлеклись, так как только теперь, придя на сцену, поняли ее. Сегодня получили 3-й акт, и я приступаю к планировке. С нетерпением ждем 4-го акта. Не теряю надежды, что пьеса пойдет около 15 января, если не задержат инфлюэнцы, которые тормозят нам дело ужасно.

Декорация 1-го акта готова и, по-моему, удалась. На днях Симов кончает и 4-й акт; кажется, будет удачно. О Вас знаем только, что Вы в Ницце и, слава богу, здоровы. Скучаете Вы или нет — неизвестно. Мы часто вспоминаем о Вас и удивляемся Вашей чуткости и знанию сцены (той новой сцены, о которой мы мечтаем).

Когда Наташа заговорила по-французски, Калужский несколько минут валялся по полу от смеха (успокойтесь, жена не шаржирует этого места). При обходе дома, ночью, Наташа тушит огни и ищет жуликов под мебелью — ничего?

Уважающий, любящий и преданный Вам

К. Алексеев

Поздравляем с наступающим праздником и желаем провести его весело. Будьте здоровы.

104*. С. А. Толстой

22 декабря 1900

Москва

Ваше сиятельство!

Ваши поручения я исполнил, а именно:

1) Письмо г. Чехову написано и послано в Ниццу до востребования, так как его адрес еще неизвестен, он ищет себе квартиру на зиму. Как только будет известен его адрес, я пошлю ему телеграмму о том, что письмо ждет востребования на почте.

2) Мария Федоровна Желябужская, конечно, согласна читать на Вашем концерте и, возможно, написала Вам об этом. Она поняла все мои объяснения и не ждет визита с Вашей стороны, отлично понимая, как Вы заняты.

3) Я передал Владимиру Ивановичу Немировичу-Данченко, который заведует конторой театра, свою просьбу о том, чтобы было исходатайствовано разрешение на чтение отрывка «Кто прав?» Он собирался немедленно составить прошение и послать его Вам для подписи. На днях он получил известие о том, что его сестра за границей серьезно больна, и выехал вчера к больной. Сегодня наведу справки, в каком положении находится это дело.

4) Пересмотрел внимательно «Три сестры» и не нашел ни одной сцены, доступной для чтения в концерте. Пьеса написана разговорным языком, обрывчатыми фразами, очень характерными в целом, но не имеющими интереса взятыми в отдельности. Если бы прочесть целый акт — и тогда публика не получила бы понятия о пьесе. Быть может, у Антона Павловича есть неизданная повесть, которую он мог бы предложить для чтения. Я написал ему и об этом.