Из прошлого: Между двумя войнами. 1914-1936

2 августа Макдональд предложил германскому правительству прислать в Лондон своих представителей, «чтобы обсудить с конференцией наилучшие методы (Sic!) претворения в жизнь плана Дауэса от 9 апреля 1924 года», целиком принятого союзными правительствами. Макдональд проявлял оптимизм. «Отныне, – говорил он, – нас может разъединить только сам сатана».

Мы встретились впервые с немецкой делегацией 5 августа. Ее возглавляли три полномочных представителя – канцлер Маркс, министр иностранных дел Штреземан и министр финансов Лютер. Маркс, глава партии, в которой преобладали жители Рейнской области, мужчина меланхолического вида, слыл за человека тонкого, осторожного и своевольного, но готового на любые уступки ради освобождения оккупированных территорий и главным образом Кёльна, его родного города. Штреземан, с лицом более оживленным, обнаруживал более сильный характер; стремясь сплотить народную партию вокруг себя и укрепить ее единство с помощью своего личного престижа, сообразительный, искусный изобретатель формулировок, способный на сделки, впрочем, тщеславный и обидчивый, блестящий импровизатор, он слыл за человека, легко поддающегося внешнему влиянию и способного даже на неосторожные начинания и на искажение мысли своего собеседника. Такое впечатление он произвел на английского посла в мае 1921 года; ему говорили, что Германия потеряет всю Верхнюю Силезию, если не примет Лондонский ультиматум; впоследствии он ссылался на это заявление, требуя всю Верхнюю Силезию. Лютер принадлежал к правой партии, враждебной Франции, и был чиновником старого режима, упрямым и трудолюбивым; и все же его национализм казался менее экзальтированным, чем его коллеги Ярреса. «Генеральным комиссаром» делегации был фон Шуберт, директор англо-саксонского отдела на Вильгельмштрассе, честный и вежливый дипломат, приятный в обращении, расчетливо умеренный. В числе тринадцати лиц, представлявших германские власти, находились: статс-секретарь Брахт, доктор Шпикер, заведующий пресс-бюро, бывший главный редактор газеты «Германиа», полномочный министр Риттер и Гаус, заведующий юридической секцией, тонкий законник. Германская делегация получила инструкции от кабинета, собравшегося под председательством Эберта [94].

В день нашей встречи с немецкими делегатами Макдональд произнес длинную речь в палате общин. Он разъяснил соглашение, достигнутое между союзниками, и вкратце изложил его основные положения. Основой доклада экспертов было заключение займа, который позволит Германии выполнить свои обязательства и вновь включиться в европейскую экономическую систему. В репарационной комиссии будет заседать американский гражданин; он должен быть назначен путем единогласного голосования комиссии, а в том случае, если это единогласие не будет достигнуто, – председателем международного трибунала; он будет выступать в качестве полноправного члена при разборе случаев нарушения. Союзники обязались не применять санкций, пока не будет установлено нарушение. Комитет шести, куда войдут представители союзников и Германии, имеющий право в случае надобности ввести седьмого, нейтрального члена, разработает необходимые мероприятия для обеспечения товаропоставок.

Макдональд перечислил затем меры, принятые для обеспечения системы арбитража и гарантий. Для констатации нарушения необходимо единогласное решение репарационной комиссии; в противном случае она может обратиться к группе из трех лиц, назначенных ею единогласно или, в случае отсутствия единогласия, председателем международного трибунала. Ллойд Джордж задал вопрос: «Считает ли премьер-министр, что Франция была вправе применить на основании договора самостоятельные санкции, или же он считает, как и предыдущее правительство и его советники, что Франция не имела никакого права прибегать к сепаратным действиям без согласия остальных союзников?.. Я хотел бы знать, консультировались ли с банкирами по поводу принятого соглашения и считают ли они его достаточно удовлетворительным, чтобы рекомендовать его своим клиентам и посоветовать им авансировать для этого необходимые суммы». Макдональд выступил в защиту позиции британского правительства по вопросу сепаратных действий и заявил, что рассчитывает на соглашение с банкирами.

9 августа, в самый день моего возвращения в Париж для представления доклада совету министров, Макдональд вручил мне второе письмо, еще более настоятельное, чем первое. Французский кабинет решил ограничить срок оккупации максимально одним годом.

Когда 11 августа я снова встретился со своими коллегами на Даунинг-стрит, чтобы изложить им решение совета министров, Макдональд занял колеблющуюся позицию, Тёнис молчал. Годичный срок был одобрен послом Соединенных Штатов; по его мнению, это тот максимум, на который соглашается Штреземан.

13 августа встретились бельгийская, французская и германская делегации – все, кроме англичан, которые не хотят принимать участия в дискуссии по поводу военной эвакуации Рура. Я заявил, что французский совет министров согласен эвакуировать вновь оккупированные области максимум в течение одного года. Я настаивал на том, что мы пошли на предельно возможные уступки. Сам канцлер Маркс признал невозможность немедленной эвакуации. Меня поддержал посол Соединенных Штатов, а также делегат Японии.

Конференция пережила еще несколько кризисов. 14 августа, во второй половине дня, немцы заявили о своем намерении уехать. Это известие рассердило Макдональда, который оставил меня в своем кабинете наедине с переводчиком Камерлинком и спустился вниз, в большой зал, чтобы пожурить делегатов рейха. К нему присоединился американский посол, также крайне возмущенный. В маленьком саду министерства Лютер объявил мне, что улетает самолетом. Он рассчитывает в тот же вечер быть в Бремене. Я прекрасно понимаю, что все это комедия и что немцы ограничатся тем, что будут на месте ожидать решения своего правительства.

Утром 15-го у меня произошло столкновение с Макдональдом, которому я отказал в постепенной эвакуации Рура. День прошел в ожидании. Вечером с 20 до 22 часов у меня состоялось решительное свидание с Марксом; оно вселило в меня надежду на благоприятный исход.

16 августа, в субботу утром, у Макдональда произошел инцидент между мной и представителями Бельгии, необоснованно обвинявшими меня в том, что я не держал их в курсе событий. Дело было урегулировано в результате дружественного объяснения.

Наконец вечером, в 18 часов 30 минут, открылось заключительное заседание. Макдональд заставил принять последние доклады, объявив, что в 21 час все соберутся, чтобы парафировать протокол, затем он поблагодарил и поздравил делегатов. «Те, кто придирается к разным мелочам, хмурясь или качая головой, должны вспомнить, прежде чем высказать свое мнение, перед какой альтернативой мы находились. Подумайте, какие бедствия повлек бы за собой провал этой конференции?.. Ныне мы даем нашим народам первое соглашение после войны, которое было достигнуто действительно путем переговоров. Эвакуация Рура произойдет не позднее чем через 12 месяцев». Макдональд заявил о своем намерении обсудить вопрос межсоюзнических долгов в соответствии с парижской декларацией. Он сделал также намек на вопрос о безопасности. Каждый из делегатов выразил в свою очередь благодарность. Посол Келлог, отдавая должное генералу Дауэсу и его коллегам, подчеркнул, что план экспертов пользовался дружественной и искренней поддержкой президента Соединенных Штатов; он особо остановился на положительном значении включения в соглашение принципа арбитража. Маркс выразил пожелание, чтобы этот принцип все более и более применялся при урегулировании отношений между разными народами.

Может быть, впервые за все это время я оглядел зал конференции. Все так же загадочны маленькие японские эксперты с проницательными глазами, сидящие позади своих руководителей – барона Хаяши и виконта Исии – и рядом с американцами – Логаном и славным послом с пунцовым лицом и белыми волосами. Облокотившись, сидит всегда невозмутимый сэр Роберт Киндерслей. Вот португалец, генерал Нортон де Матос, выступавший в защиту прав малых держав; однако Англия, несмотря на свой либерализм, была озабочена главным образом достижением согласия между великими державами. За нами, позади Макдональда и Сноудена, мощная группа британских экспертов. Делегаты доминионов словно образуют жюри. Представитель Италии задумался и все так же спокоен, как и в начале конференции. Я впервые слышу чей-то смех. Наступают сумерки: за этот месяц тяжелых переговоров прошло лето.