Политическая и военная жизнь Наполеона

Все силы, какие я имел под рукой на правом берегу Рейна, считая и баварцев, простирались до 180 000 человек. Я решился воспользоваться этим превосходством для уничтожения неприятельской армии, зайдя ей в тыл и прервав таким образом сообщения ее с русскими, шедшими из Моравии. Корпуса Нея, Сульта, Ланна, кавалерия Мюрата и моя гвардия двинулись на Донауверт и Диллинген, корпуса Даву и Мармона в Нёйбург, а Бернадотт с баварцами на Ингольштадт. Мармон и Бернадотт прошли во время своего марша княжество Аншпахское, владение пруссаков, надеявшихся на свой нейтралитет. Это обстоятельство, которое я почитал ничтожным, судя по происшествиям в 1796 и 1800 годах, поссорило нас с Пруссией [в 1796 году Журдан и эрц-герцог Карл в нескольких местах проходили нейтральные владения пруссаков; в 1800 году Старрай и Ожеро дали сражение около Нюремберга, так же на земле, им принадлежавшей].

Ожеро, шедший с 7 корпусом из Бреста и долженствовавший поэтому сделать более переходов, был назначен прикрывать наш правый фланг со стороны Граубиндена и охранять пространство между Рейном и верхним Дунаем.

Австрийцы сделали ошибку, начав слишком рано неприязненные действия; но их можно было извинить тем, что они питали надежду привлечь, волей или неволей, Баварию на свою сторону; но когда двор и армия оставили Мюнхен и перешли в Вюрцбург, то непонятно, зачем Макк продолжал наступать до Ульма и там остановился. Если он имел хотя малейшее известие о быстроте, с которой моя армия подвигалась из Булони к Рейну, то непростительно рисковал успехом всей кампании, ведя силы в бой отдельно, когда только успешное соединение их с русскими могло доставить победу коалиции; если же он ничего не знал, то это еще страннее, потому что всей Германии это было известно.

Я не терял ни минуты, чтобы наказать Макка за его грубую ошибку. Мы были расположены на Дунае, как в 1800 году на По. Действия самого Макка нам удивительно помогали. Этот знаменитый ученик Ласси не мог ни на что решиться. Он надеялся прикрыть линию Дуная, направив свой правый фланг под командой генерала Кинмайера (14) к Раину, центр на Гунтцбург, а левый фланг под Ульмские укрепления. Он выстраивал таким образом боевый порядок, фронтом к Рейну, в то самое время, когда мы выходили уже на оконечности его линии, чтоб напасть на него с тылу.

Кинмайер был слишком слаб, чтобы воспрепятствовать нам перейти Дунай. 6 октября Вандам, подкрепленный другими дивизиями Сульта, овладел Донаувертским мостом; на другой день Мюрат переправился со своей кавалерией на правый берег и, перейдя Лех открытой силой, дошел до Раина. Кинмайер отступил на Айху. Даву и Мармон шли по тому же направлению, через Нёйбург. Сульт 8-го двинулся из Донауверта прямо к Аугсбургу. Ней поднялся вверх по левому берегу Дуная из Диллингена к Гунцбургу, а Мюрат и Ланн — вверх по правому берегу. Прийдя в Вертинген, они встретили там отряд из 12 батальонов под начальством генерала Ауффенберга (15), посланный Макком слишком поздно из Инсбрука на помощь Кинмайеру. Наша кавалерия, подкрепленная гренадерами Удино, рассеяла этот корпус и взяла 3 000 пленных. С другой стороны, Кинмайер не осмелился принять бой и отступил к Изеру. 9-го Сульт прибыл в Аугсбург, куда также явился и Мармон. Даву направился через Айху, Мюрат остановился со своей кавалерией в Цумарсгаузене. Таким образом, более 120 000 человек разлились подобно грозному потоку на всех сообщениях неприятеля с Веною.

Макк, совершенно не понимая наших действий, полагал избегнуть опасности, сделав перемену фронта назад; он растянул свой правый фланг до Меммингена, а центр между Иллером и Гунцбургом, оставя левый фланг под Ульмом, и не составив никакого решительного плана, чтобы противостоять ударам, ему угрожавшим [так как австрийцы ничего не печатали о несчастиях этого, то и нельзя было достоверно узнать планы и соображения Макка].

Я отдал приказание Бернадотту и Даву двинуться к Мюнхену как для преследования Кинмайера, так и для удержания русской армии, которая шла к нему на помощь и уже миновала Линц. Сульт был направлен через Ландсберг к Меммингену, чтоб отрезать Макку путь в Тироль. Я же сам пошел к Ульму по правому берегу Дуная с кавалерией Мюрата и корпусами Ланна и Мармона.

Но недостаточно было отразить Макка от основания его действий на Инне и от большой дороги, ведущей через Мюнхен в Вену; цель этого генерала была соединиться с русскими, и он легко мог достигнуть Богемии, следуя из Ульма по правому берегу Дуная на Нордлинген и Мангейм. Тем более следовало опасаться этого движения, что неприятель, зайдя нам в тыл, захватил бы наши парки, обозы и отставших, и, разрушив мосты на Дунае, обезопасил бы себя от наших ударов. Я предвидел все эти неудобства и усилил Нея дивизией Газана, драгунами Бараге д'Иллье и кавалерийской дивизией Бурсье. Ему было предписано подняться по левому берегу Дуная с 40 000 войска, во-первых, чтобы прикрыть наши сообщения, во-вторых, чтобы отрезать сообщения неприятеля и в-третьих, чтобы маскировать Ульм, единственный пункт для дебуширования австрийцев. Однако же, чтобы не лишиться столь значительной части сил, я приказал Нею овладеть мостами на Дунае, переправить через них авангарды, поручив им защищать эта мосты и уведомлять маршала о происходящем на моей стороне, чтоб он мог принять участие в решительном сражении, если бы оно произошло недалеко от него. Он имел славное дело в Гунцбурге, где овладел мостом; он захватил также мосты эльхингенский и лейнгеймский. Его правый фланг под начальством Дюпона занял позицию у Альбека. Мюрат своим прибытием в Бургау облегчил эти успехи, зайдя в тыл войскам, противопоставленным Нею.

Хотя мы были многочисленнее неприятеля, но мои сложные движения рассеяли армию; помня нашу неудачу при Маренго, я думал избегнуть подобного несчастья, вверив Мюрату войска Нея, Ланна и кавалерийские резервы, чтобы дать более единства моим отрядам. Эта предосторожность дозволяла мне самому устремиться на встречу русским, если б они вышли на Мюнхен ранее совершенного разбития Макка. Я после в этом раскаялся: Мюрат не постиг причины наставлений, данных мною Нею; он вообразил, что неприятель сосредоточивался на Иллере, для того чтоб принять за основание Тироль, и потому приказал Нею совершенно оставить левый берег Дуная и двинуться из Гунцбурга и Эльхингена на Роту, а оттуда к Ульму и Виблингену. Это значило совершенно открыть дорогу в Богемию и наши сообщения. К счастью, Ней только частично исполнил эти приказания: он двинул дивизию Луазона из Эльхингена к Роте, намеревался соединиться с ней через Лейнгейм в Киссендорфе; но, вопреки приказанию великого герцога Бергского, оставил на левом берегу реки дивизии Дюпона и Бараге д'Иллье.

Узнав об этом уже впоследствии, я получил высокое мнение о дарованиях Нея: но потом я узнал, что обязан был этим одному из его офицеров.

Макк совершенно потерялся, видя наши смелые и быстрые действия; наконец, опомнясь, он почувствовал, что время искать средства выпутаться из своего опасного положения. Собран был военный совет, и после долгих прений решили, как говорят, чтобы эрцгерцог Фердинанд с 20 000 отборного войска пробился по дороге на Гейденгейм и Нордлинген [австрийцы ничего не издали об этой несчастной для них кампании, и мы знаем об их действиях только понаслышке. Одни говорят, что военный совет был следствием Гунцбургского сражения 10 числа; по словам других, он был собран после Эльхингенского дела, происшедшего в ночь с 14 на 15 число. Эрц-герцог и Макк не были согласны в их мнениях].

Макк для прикрытия этого движения решился удерживать Ульм с остальною частью армии, надеясь, без сомнения, пробраться потом в Тироль. Если действительно австрийские генералы приняли план этого эксцентрического отступления по методе Бюлова (16), то они достойно увенчали все сделанные ими ошибки. Для их спасения им следовало оставить в Ульме 4 000 человек гарназона, а остальные силы собрать в массу, и стараться пробиться или в Богемию, или в Тироль, а не рассыпаться по всем дорогам, доставляя мне этим возможность истребить по частям всю армию.