Горький

Очевидно, результатом этих бесед было появление в «Петроградской правде» и в «Красной газете» серии статей Горького «Беседы о труде», о бессмысленности неразумного истребления вещей, которое является действием «и политически и социально преступным»⁷.

Когда IX съезд РКП (б) решил превратить праздник 1 Мая во всероссийский субботник, Горький поместил в «Правде» статью «Путь к счастью». В ней он писал:

«Где-то, в темных уголках, пауки пытаются починить паутину, прорванную вихрем революции. А мы должны знать и уметь чувствовать, что наша трудная, будничная с виду работа имеет глубочайшее значение для всего мира, что каждое разумное и честное усилие, направленное на борьбу с разрухой, теперь имеет небывало огромный смысл, величайшее значение» (24, 213).

Алексей Максимович не уставал повторять, что «путь к счастью» лежит через упорный труд, что надо знать нам, чем мы богаты и бедны, какие у нас достоинства и недостатки, как он говорил в речи о борьбе с неграмотностью.

Самым значительным культурно-государственным предприятием Горького в эти годы было издательство «Всемирная литература». Горький задался целью дать советскому читателю всю классическую литературу Запада и Востока в новых, проверенных переводах, со статьями и комментариями. Он объединил вокруг издательства лучших писателей, ученых и переводчиков. Книги «Всемирной литературы» выходили непрерывно, пока Горькому не пришлось уехать за границу.

К. И. Чуковский рассказывает в своих воспоминаниях о том, как работала коллегия из академиков и профессоров, виднейших писателей и переводчиков.

«В течение нескольких лет мы вели эту работу под председательством Горького, и тут впервые для меня обнаружились такие его черты, о которых я и не подозревал до тех пор.

…Оказалось, что он первоклассный знаток иностранной словесности. В публике издевались: «Пролетарий, не знает ни одного языка, а председательствует в ученой коллегии!» Но этот пролетарий оказался ученее иного профессора. О ком бы ни заговорили при нем: о Готорне, Уордсворте, Шамиссо или Людвиге Тике, он говорил об их писаниях так, словно изучал их всю жизнь, хотя часто произносил их имена на нижегородский манер. Назовут, например, при нем какого-нибудь мелкого француза, о котором никто никогда не слыхал, мы молчим и конфузимся, а Горький говорит деловито:

— У этого автора есть такие-то и такие-то вещи. Эта слабовата, а вот эта (тут он расцветает улыбкой) — отличная, очень сильная вещь»⁸.

Эрудиция Горького отмечается множеством людей, с которыми он имел дело. Однажды К. Федин принес ему в подарок книжечку Нарсеса Клаэнского, патриарха всеармянского. Издана она была в Венеции. В ней был перевод одной и той же вещи на двадцати четырех языках.

«Горький оценил курьез, — пишет Федин, — и мне было приятно, но я тотчас забыл об удовольствии, потому что оно вытеснилось изумлением… Горький сказал:

— Да, был такой. Кажется, в двенадцатом веке. Он еще другое имя носил. Если не ошибаюсь, — Шноргали. Он был не только богослов, но и поэт… А что в Венеции издано — понятно. Вам известно о тамошней армянской колонии?..

И он стал говорить о венецианских армянах так, будто только что приготовился читать курс по истории Армении»⁹.

С кем бы ни беседовал Горький: с ученым-археологом, географом, путешественником — он проявлял огромные знания, удивлявшие его собеседника. Вспоминаются под его председательством заседания по «Библиотеке поэта», его эрудиция в области русской культуры прошлого.

Он принимает участие в работах Петроградского театрального отдела, организуя Большой драматический театр, с репертуаром высокой трагедии. «В наше время, — говорил Горький, — необходим театр героический». В то же время он пишет для Театра народной комедии пьесу «Работяга Словотеков» — первую сатиру в советской драматургии.

В резолюциях VIII партийного съезда (март 1919 года) содержится призыв к борьбе с бюрократизмом. «Против этого зла необходимо начать самую решительную борьбу немедленно же»¹⁰.

«Работяга Словотеков» был ответом Горького на этот призыв. Словотеков — герой болтовни, в которой тонут все нужды города и революционного порядка. В его речи слышатся слова: организация, коллегиальность, концентрация, утилизация, экономика и т. д., но никакой помощи население от Словотекова не видит. Праздное слово и никакого дела — вот тема пьесы.

Пропагандируя труд, Горький задумал создание цикла инсценировок из истории культур всех народов. В статье «Инсценировка истории культуры» он писал:

«…Чтобы воспитать в человеке массы иное, более сознательное отношение к самому себе, к своему труду, необходимо показать ему весь, по возможности, процесс постепенности, с которой человечество овладело своими способностями, показать, как возникли и раавивались его духовные запросы, как медленно, но неуклонно он побеждал сопротивление животных инстинктов в себе самом и овладевал стихийными энергиями природы…»¹¹.

Алексей Максимович вел непрерывно культурно-просветительную работу, не избегая никакого будничного дела: читал лекции в Ассоциации пролетарских писателей и даже в литературном кружке милиционеров.

«Как я живу — спрашиваете Вы, — пишет он Герберту Уэльсу. — Очень много работаю в области просвещения народа, но ничего не пишу» (29, 393).

Это было не совсем так. Горький в свободные от работы часы писал «Казанскую жизнь», впоследствии названную «Мои университеты» (продолжение повести «В людях»), и выпустил книгу «Воспоминания о Льве Толстом».

Книга о Толстом является одной из лучших книг Горького. С огромной художественной силой он вылепил образ гениального писателя, показав Толстого во всех его противоречиях.

Горький рассказывает об одном из свиданий с Лениным в Москве. Ленин жаловался:

«…Читать — совершенно нет времени. Только сегодня ночью прочитал вашу книжку о Толстом.

Улыбаясь, прижмурив глаза, он с наслаждением вытянулся в кресле и, понизив голос, быстро продолжал:

— Какая глыба, а? Какой матерый человечище! Вот это, батенька, художник… И — знаете, что еще изумительно? До этого графа подлинного мужика в литературе не было» (17, 38–39).

Горький вспоминает, что при свиданиях они не раз говорили о литературе: об Иване Вольном, о Маяковском, Демьяне Бедном, о пролетарской литературе.

В 1921 году Горький редактирует литературно-художественный отдел журнала «Красная новь», первого советского толстого журнала, пока поездка за границу не прерывает этой работы.

18 января В. И. Ленин пишет А. Луначарскому о словаре Даля:

«Великолепная вещь, но ведь это областнический словарь и устарел. Не пора ли создать словарь настоящего русского языка, скажем, словарь слов, употребляемых теперь и классиками, от Пушкина до Горького» [91].

Так Ленин впервые называет Горького классиком русской литературы.

Жизнь в Петрограде и напряженная работа усилили нездоровье Горького. Узнав об этом, Ленин, встревоженный, стал настаивать на выезде Горького за границу для лечения.

Он писал Менжинскому:

«Помочь Горькому надо и быстро, ибо он из-за этого не едет за границу, а у него кровохарканье» [92].

9 августа 1921 года Ленин писал Горькому:

«А у Вас кровохарканье, и Вы не едете!! Это ей-же-ей и бессовестно и не расчетливо. В Европе, в хорошей санатории будете и лечиться и втрое больше дело делать. Ей-ей… Уезжайте, вылечитесь. Не упрямьтесь, прошу Вас!» (17, 40).

У Горького сильно обострился туберкулезный процесс. Вскоре он выезжает за границу с намерением вернуться в конце марта 1922 года.

На самом же деле получилось так, что он два с половиной года лечился в санаториях Германии и Чехословакии, а весной по указанию врачей поселился в Италии.

Но это не было для него временем отдыха и покоя. Это было периодом возвращения его к интенсивнейшей художественной работе.