История и фантастика

— В таком случае киношников вы прямо-таки должны расстреливать, потому что экранизация «Ведьмака» — сплошное недоразумение.

— Не надо связывать, уважаемый пан, не надо. Я о журналистах и контактах с ними, вы — о фильме. Но коли уж вы начали… Действительно, вначале нам с киношниками трудно было понять друг друга, но совместными усилиями мы все же к этому пришли. Взаимопонимание имело место лет пятнадцать назад. Гораздо позже, когда фильм вырисовывался, я уже не «взаимопонимал», киношники «взаимопонимались» сами с собой. Автор сценария и режиссер впустую пытались уразуметь написанные мною книги. Эффект — нулевой. Ничего не вышло. А ведь находятся такие — подумать только! — кто утверждает, будто то, что я пишу, — легкая литература.

— Вы продали права на весь Ведьмачий цикл или только на его часть?

— Только на две книги: «Меч Предназначения» и «Последнее желание». Только на них.

— Я заметил, что после показа «Ведьмака» вы не стали высказывать своего мнения. Режиссер же был очень собою доволен. «Я хотел, — сказал он в одном из интервью, — чтобы в фильме было как можно больше Сапковского», А вот что получилось «в натуре» — видит каждый. Только не Марек Бродский. Его явно подвело художественное чутье. Почему?

— No comments. [150] Я помолчу. Разве что только пара слов: я считаю, что, прежде чем начать съемки — а главное, еще до того, как сесть за сценарий, — очень полезно прочитать взятую в работу книгу автора. Это, как показывают действия Голливуда, не является необходимым условием, однако оно наверняка не повредит.

— Какие же условия вы поставите очередному режиссеру, который явится к вам и скажет, например: «Я хочу экранизировать «Башню Шутов», гарантирую крупные сборы. Мой фильм наконец покажет истинное лицо вашей прозы…»

— Если то, на что вы, кажется, намекаете, произойдет, и слово станет плотью, то есть явится очередной охотник-киношник, я буду его горячо уговаривать, прежде чем приступить к съемкам, обязательно прочесть книгу, по которой он намерен делать фильм. И попытаться ее понять.

— По вашему тону ясно чувствуется, что вы не верите в удачную экранизацию своей прозы. Почему? Потому что в Польше это не пройдет?

— Не пройдет. В Польше невозможно снимать ни НФ, ни фэнтези, мы просто не умеем этого делать. Нет средств, нет традиции, нет навыков. Наши киношники должны придерживаться близких им тем, милых, радующих глаз и ухо, соответствующих ментальности: мусор, мусорщики, свалки отходов, грязь, сифилис, бетонные дома-коробки, девки, альфонсы, бандиты, киллеры, полиция. Ну — и юмор. Шутка. Наши родные и такие близкие. «Поджарь себе сиськи!» — и зал помирает от хохота. Впрочем, с фильмами фэнтези в мире тоже было не все ладно. Если НФ дождалась своей «Космической Одиссеи», своего «Бегущего по лезвию» — фильмов, которых ей нечего стыдиться, то у фэнтези таких фильмов очень мало. «Конан-варвар», «Уиллоу», «Экскалибур»… Долго, очень долго пришлось этому жанру ожидать Джексона и «Властелина Колец». Но когда уж дождался, то хо-хо! На колени, мейнстрим, на колени!!!

— «Конан-варвар» Джана Милиуса я видел. Не думаю, чтобы кто-нибудь заставил меня смотреть его второй раз. К сожалению, не знаю «Экскалибура», «Уиллоу» и «Заколдованную в сокола»», которую вы так часто называете классикой жанра. Неужто так сильно разошлись наши вкусы? Вы считаете эти фильмы художественно ценными или только репрезентативными для жанра?

— Репрезентативными. Судил я в зависимости от того, насколько данный образ воспроизводил дух фэнтези, а делал это sine ira et studio: не было ни «восхищения», ни «одобрения». Впрочем, в том же фельетоне, написанном, кажется в 1993 году, я заметил, что фэнтези все еще ждет своего «Бегущего по лезвию бритвы». И мои надежды сбылись.

А что касается Конана в режиссуре Милиуса, то договоримся: «художественная ценность» — понятие относительное, а de gustibus non est disputandum [151]. Я этот фильм смотрю с приятностью. Всякий раз. А сколько себя помню, у меня нет никаких претензий к собственному вкусу, и стыдиться его мне не приходилось ни разу.

— Чем вы объясняете свой успех на рынке польской фэнтези? После публикации «Рукописи…» вы уже превратились прямо-таки в теоретика жанра. Так что трудно не спросить о форме и параметрах той ниши, которую вы так успешно освоили. По мнению журнала «Res Publika», это следует из удачного распознавания направления «притягательности» в сфере популярной литературы, то есть, во-первых, потребности в приличной развлекательной литературе, опирающейся на серьезные культурные коды, подмененные славянскими мифологическими реквизитами, а во-вторых, удачным вписанием в общемировую моду на постмодернистский пастиш [152] и игру с многими шаблонами (даваемыми так плотно, чтобы в затылке у читателя постоянно звучало какое-то эхо, как в двадцать пятом кадре). Как это соотносится с вашими убеждениями?

— Я не могу принять серьезной, ведущейся объективно и sine ira et studio дискуссии и рассуждений о моем «успехе», его корнях и подтекстах. Я не мог бы быть объективным. Кроме того, это выглядело бы глупо.

— Ноне станете же вы отрицать, что успех фэнтези в Польше — в основном ваша заслуга (не считая, разумеется, Толкина). Насколько вы чувствуете ответственность за этот взрыв?

— Без ложной скромности могу сказать: в какой-то степени и я к нему причастен. Однако, чтобы с некоторых вопросов снять налет иллюзии, следует отметить, что говорить можно не о взрыве, а об эволюции, о развитии. У фэнтези в Польше были многочисленные приверженцы. Еще до того, как появился я, существовала группа толкинистов, которые знали Толкина чуть ли не наизусть. Канон жанра был известен большой группе любителей, отсутствие польских переводов им нисколько не мешало, эти люди разбирались в фэнтези не хуже меня, разъезжающего по свету Globetrottera [153], охотящегося на иноязычные новинки. В момент моего дебюта рынок начали прямо-таки заваливать книги и сериалы фэнтези, но, к сожалению, это были вещи не самого высокого полета. И тут помогла, должен сказать, отбросив скромность, моя публицистическая борьба за первоклассные позиции, канонические для жанра. Давало результат и противодействие мнению, будто фэнтези — тут я воспользуюсь цитатой из публикаций двух признанных в их кругу критиков — «это жанр, поклонники которого жаждут несложных, но кровавых фабул». Принесло результат указание на то, что из канона ста самых лучших произведений фэнтези на польский были переведены девять, а рынок по-прежнему заполонен искажающим мнение о жанре хламом. А поскольку Ведьмачьи рассказы «держали» уровень и пользовались успехом, с их автором начали считаться. Наконец в Польше наступил для фэнтези момент совершенно переломный: «СуперНова» издала мой «Меч Предназначения». Это было настоящее событие, ибо до той поры среди польских издателей не было почти никого, кто рискнул бы сделать нечто подобное. Польские фэнтези издавали какие-то любители, теряя деньги на каждом издании. А «СуперНова», опубликовав «Меч Предназначения», не только не потеряла, но и, я бы сказал, совсем наоборот. И вот теперь, спустя пятнадцать лет, из канона ценной мировой фэнтези на польский переведено почти все, хлам с рынка практически изгнан, по меньшей мере десяток польских писателей и писательниц пишут фэнтези, а несколько издательств неплохо зарабатывают на этих книгах. И все это — немножечко — с легкой руки нижеподписавшегося.