Рыцари пятого океана

В частях состоялись партийные и комсомольские собрания с повесткой дня "Бдительность - наше оружие". Пропагандисты и агитаторы провели в подразделениях беседы о вражеских происках и мерах борьбы с ними.

Наши люди неоднократно убеждались в зверской жестокости гитлеровцев и делали все необходимое для того, чтобы не оказаться застигнутыми врасплох. Вот один из примеров.

Почти год спустя после описываемых событий экипаж капитана Ряплова не вернулся с боевого задания. Долго мы ничего не знали о его судьбе. А когда наши войска продвинулись далеко на запад, Ряплов неожиданно вернулся в часть и рассказал о трагической гибели своих друзей.

Истребители противника подожгли самолет над целью. Оба мотора вышли из строя. Командир экипажа принял решение покинуть машину. Штурман и стрелок-радист первыми выпрыгнули с парашютами. На них тотчас же бросились два "мессершмитта". Ряплов видел, как они расстреляли беззащитных товарищей. Чтобы избежать такой же участи, он произвел затяжной прыжок.

Капитан похоронил штурмана и радиста в лесу и направился на восток, к своим. Но пробраться оказалось нелегко. Отступавшие вражеские войска заполонили дороги, жгли деревни. Ряплов углубился в лес, устроился в землянке. Потом его приютил лесничий. Там он и дождался прихода наших войск.

Гнев и жажду мести вызвал рассказ Ряплова о гибели боевых друзей. Так сама война учила людей науке ненависти к фашистским оккупантам.

В январе 1943 года корпус перелетел на Брянский фронт в район Лебедяни. Летный состав разместился в примыкающих к аэродромам населенных пунктах, а техники, механики, оружейники и личный состав обслуживающих подразделений - в землянках. Люди быстро приспособились к новым условиям и наладили немудреный фронтовой быт. В землянках и домиках появились нары, печки, самодельные светильники из гильз. На неудобства никто не сетовал.

В этот период особую активность проявляли фашистские воздушные разведчики. Хотя наши наземные войска передвигались, как правило, ночью, полностью скрыть передислокацию частей было трудно. Мы предполагали, что готовится большое наступление, но до поры, до времени никаких конкретных планов командования не знали.

Наряду с вылетами на разведку и бомбардировку вражеских тылов наши авиаторы знакомились с районом предстоящего театра военных действий, изучали накопленный боевой опыт, а тыловые подразделения пополняли запасы горючего, вооружения и продовольствия.

Вскоре генерала Каравацкого и меня вызвали в штаб Брянского фронта и приказали подготовить корпус к активным боевым действиям. О сроках и масштабах наступательной операции нам по-прежнему ничего не было известно. Замысел Ставки Верховного Главнокомандования узнали гораздо позже.

12 февраля 13-я и 48-я армии Брянского фронта перешли в наступление против 2-й немецкой танковой армии и, ломая упорное сопротивление, устремились в обход Орла с юго-востока и юга. Боясь окружения, фашистское командование начало усиливать орловскую группировку частями и соединениями, снятыми с ржевско-вяземского плацдарма.

22 февраля 16-я армия Западного фронта прорвала первую оборонительную полосу противника и продвинулась на тринадцать километров. В это же время между Брянским и Воронежским фронтами начали развертываться войска Центрального фронта.

Условия для ведения боевых действий были тяжелыми. Февраль выдался снежный. Заметало пути, машины буксовали, образовывались пробки. Единственная железная дорога Касторная - Курск не справлялась с переброской войск. Нередко солдаты по пояс в снегу тащили на себе пулеметы, минометы и даже противотанковые пушки. Однако, несмотря на это, 25 февраля Центральный фронт перешел в наступление, и немецкое командование отдало своим войскам приказ оставить плацдарм.

Затем перешли в наступление войска Калининского, Западного и Северо-Западного фронтов. 3 марта советские части заняли Ржев, а 12 освободили Вязьму. Ржевско-вяземский плацдарм, на который фашистское руководство возлагало большие надежды, был ликвидирован.

Отступление гитлеровских войск было поспешным. Отрезая пути отхода врагу, наша бомбардировочная авиация в нескольких местах разрушила железнодорожные пути. Благодаря этому на станциях Ржев и Вязьма остались не вывезенными на запад сотни эшелонов с военными грузами и имуществом.

Таким образом, советские войска, взяв в ноябре 1942 года стратегическую инициативу, прочно удерживали ее за собой и начали наносить по врагу один удар за другим.

Перед началом операции мы получили боевой приказ.

Частям корпуса ставилась задача поддерживать 13-ю армию, прорывавшую фронт противника на участке Вышне-Альшаное, Алешки.

С 26 по 30 января наша авиация уничтожала живую силу и технику противника в районах Голово, Ожога. Особенно интенсивной бомбардировке подвергся железнодорожный узел Касторное, где скопилось большое количество вражеских эшелонов. Экипажи не раз вылетали для уничтожения резервов противника на участке Курск, Орел.

С 1 по 13 марта усилия корпуса были сосредоточены на районах Восход, Красное Поле, Суры, которые противник прикрывал большими силами истребителей. Каждый вылет бомбардировщиков сопровождался жаркими схватками летчиков 15-й воздушной армии, поддерживавшей нас, с "мессершмиттами". Помню, командующий этой армией прислал в штаб корпуса телеграмму. В ней говорилось: "Летчикам и техникам Каравацкого, принимавшим участие в боях 8 марта 1943 года, за хорошее выполнение задания объявляю благодарность. Пятых ин". В другой телеграмме сообщалось: "По наблюдениям и отзывам наземного командования, авиация работала на поле боя отлично. Противник понес большие потери в живой силе и технике".

За мужество и отвагу, проявленные в воздушных схватках, свыше ста летчиков, штурманов и стрелков-радистов были награждены орденами. В числе их ведущие групп капитаны Клейменов, Лобин, Анпилов, Андрюшин, Солопов, майор Хохолин и многие другие.

- Ну давно ли, Андрей Герасимович, получив приказ "Ни шагу назад", мы не могли без укора совести смотреть друг другу в глаза, - сказал однажды генерал Каравацкий. - А теперь об этом и не думаем. Бьем фашистских вояк наотмашь, как и положено русским воинам.

- Да, кризис миновал, - подтвердил я. - Неоценимую роль сыграла в этом Сталинградская битва. Народ, армия воочию убедились, что врага можно остановить и уничтожить.

В состав одной из дивизий нашего корпуса влился полк, которым командовал Александр Юрьевич Якобсон. Впервые я познакомился с ним на аэродроме Чернава под Ельцом, когда пикирующие бомбардировщики только что перелетели из-под Сталинграда. Летчики, штурманы, стрелки-радисты гордились тем, что им довелось вместе с наземными войсками отстаивать твердыню на Волге, громить окруженные войска, уничтожать танки и мотопехоту, которые противник бросил с юга на выручку группировке, оказавшейся в прочном огневом кольце. На груди каждого авиатора сияли ордена и медали. Несколько человек получили высокое звание Героя Советского Союза.

Самого командира я встретил на стартовом командном пункте. Был теплый солнечный день. По небу плыли редкие пушистые облака. Легкий ветерок играл полотнищем авиационного флага, укрепленного на будке СКП. Война войной, а порядки, установленные в авиации, соблюдались. Прежде чем подняться в воздух, экипажи запрашивали у руководителя полетов разрешение, а затем докладывали о выполнении бомбометания по учебным целям на полигоне. Чувствовалось, что командир твердо держит часть в руках.

Отложив микрофон, полковник поднялся во весь свой высокий рост. Кряжистый, с густой шевелюрой, похожей на спелую рожь, он походил на былинного богатыря.

- Время зря не теряем. Учимся, - коротко сказал он.

Испытание на прочность

Полковник Якобсон рассказывал о людях своего полка, об их боевых подвигах. Чувствовалось, что он до тонкости знает каждого человека.

- Да, кстати, - заметил он, - недавно к нам вернулся Воскресенский. О, этот человек многое пережил, но духом по-прежнему тверд. Вот послушайте, как он выдержал испытание на прочность.