Иван III

Умело избегая конфликтов с могущественными соседями, Василий Дмитриевич медленно, но верно возвышал Москву как центр всей политической системы великого княжения Владимирского. В 1392 году он присоединил к своим владениям обширное Нижегородское княжество. Отталкиваясь от Нижнего Новгорода, воеводы Василия I совершали походы в глубь «Татарской земли», на города Болгары, Жукотин, Кременчук. На севере московский князь дважды пытался отнять у Новгорода богатую пушниной Двинскую землю, но вынужден был отступить.

Василий I умел поддерживать мир и внутри московского княжества. Его родные братья — младшие сыновья Дмитрия Донского Юрий, Андрей, Петр и Константин — тихо сидели в своих уделах и в целом не выходили из-под руки старшего брата. Однако именно здесь, в области «домашних» отношений, таилась наибольшая опасность для московского дела.

Словно повинуясь злому року, все сыновья Василия Дмитриевича (Юрий, Иван, Даниил, Семен) умирали рано. Особенно тяжелым ударом стала для великого князя внезапная кончина его второго сына, Ивана. Родившийся 15 января 1396 года (19, 70) и нареченный в честь святого Иоанна Кущника, память которого праздновалась в этот день, княжич Иван Васильевич должен был со временем занять московский престол. (Первый сын Василия I Юрий прожил всего пять лет: с весны 1395 до 30 ноября 1400 года.) Отец связывал с ним все свои надежды на продолжение рода и возвышение Москвы. В воскресенье, 31 января 1417 года, «князь великый Василей Дмитриевич жени сына своего князя Ивана у князя Ивана у Пронскаго» (21, 487). Для подготовки к роли правителя Иван получил особый удел — Нижний Новгород. Ему велено было именоваться «великим князем» (31,243). Однако всего полгода спустя, 20 июля 1417 года, любимый сын, соправитель и наследник Василия I княжич Иван скончался на пути из Коломны в Москву (27, 231). Вероятно, он стал жертвой лютого «мора», гулявшего в том году по Руси. Тело его было предано земле в родовой усыпальнице Даниловичей — Архангельском соборе московского Кремля. Потомства княжич Иван оставить не успел…

Лишь пятый сын, Василий, родившийся 10 марта 1415 года, оказался «долгожителем» (31, 241). Но и ему в феврале 1425 года, когда Василий I лежал на смертном одре, не исполнилось еще и десяти лет. Такая ситуация всегда порождала смуты и усобицы. Главным соперником отрока Василия выступал его дядя, князь Юрий Дмитриевич Звенигородский и Галицкий. На его стороне было не только древнее право наследования «от брата к брату», но и прямое распоряжение Дмитрия Донского, в завещании которого говорилось: «А по грехом, отъимет Бог сына моего, князя Василья, а хто будет под тем сын мои, ино тому сыну моему княж Васильев удел…» (6, 35). Сторонники Василия I объясняли распоряжение Донского тем, что в момент его кончины старший сын еще не был женат и не имел наследников. С тех пор все изменилось и, стало быть, данный пункт завещания утратил свою силу. Однако Юрий Звенигородский не признавал таких разъяснений и требовал дословного исполнения воли отца, то есть передачи ему московского стола по кончине Василия I. Другой брат, Константин, также открыто выражал недовольство намерением Василия завещать престол своему малолетнему сыну. Однако до войны между братьями дело никогда не доходило, и все надеялись, что время рассудит их спор.

Кончина Василия I в ночь с 27 на 28 февраля 1425 года перевела вопрос о престолонаследии из области мнений в область действий. Московские бояре и митрополит Фотий попытались уговорить 50-летнего Юрия Звенигородского явиться в Москву и присягнуть на верность Василию П. Летописи довольно сбивчиво излагают события этих тревожных дней. Юрий поначалу, кажется, готов был согласится и даже выехал в Москву. Однако какое-то дурное предчувствие (а может быть, и чье-то тайное предостережение) заставило его остановиться. Приглашение в Кремль (хотя бы и заверенное самим митрополитом) вполне могло быть приглашением на тот свет. История ранней Москвы знала немало примеров того, как доверчивых соперников заманивали на переговоры, а затем бросали в темницу. Вдова Василия I Софья, оставшаяся в роли регентши при несовершеннолетнем сыне, отличалась властным и жестким характером. От нее можно было ожидать всего. На ее стороне был и глава Церкви митрополит Фотий. Но если на Боровицком холме действительно решили избавиться от Юрия, то и маленький подмосковный Звенигород не мог послужить ему надежным убежищем…

Поразмыслив обо всем этом, Юрий свернул с проторенной московской дороги. Проселками да околицами мятежный князь повел свой отряд во вторую удельную столицу — Галич Костромской, или, как его еще называли, «Галич Мерьский» (от названия угро-финского племени меря — древних обитателей окско-волжского междуречья).

«Ледовый поход» князя Юрия Звенигородского стал началом многолетней смуты в Русской земле. Разбуженное чудовище усобицы вырвалось на свет из своих темных лабиринтов. Между разными ветвями потомства Дмитрия Донского началась братоубийственная война. То затихая, то вновь разгораясь, она продолжалась до 1453 года.

(Московская война второй четверти XV века давно привлекала внимание историков. Тщательной проработкой всех ее обстоятельств отличается книга А. А. Зимина «Витязь на распутье. Феодальная война в России XV в.» (М., 1991). Однако и после нее остается немало противоречий как по фактической стороне дела, так и в объяснении причин, побуждавших героев Смуты к действиям.)

Юрий Звенигородский не поехал в Москву присягать племяннику. Однако и воевать с ним он был не готов. Собственный удел Юрия, состоявший из двух обособленных территорий — подмосковного Звенигорода и отдаленного Галича с округой, был слишком слабой базой для борьбы с Москвой. К тому же на стороне державного отрока Василия остались его младшие дядья — удельные князья Андрей, Петр и даже прежде опальный Константин Дмитриевичи. Мать Василия II, княгиня-вдова Софья, узнав о мятеже Юрия, послала за помощью к своему отцу — великому князю Литовскому Витовту. Имея перед собой таких противников, Юрий в случае войны был обречен на поражение. Да и легко ли ему было ввергнуть меч между братии, посягнуть на святая святых московского дома — единомыслие?..