Имени Бахрушина

— Вот, — сказал я торговцу, — вот кому предложите. У него музей редкостей и масса миниатюр…

— Это Бахрушин–то? — с явным пренебрежением спросил, поглядев, торговец. — Я ему и показывать ничего не стану.

— Почему же?

— Дело известное. Ему надо на грош пятаков купить. Он у меня этого Филарета года два торгует. С полтинника начал и теперь до десяти рублей дошел».

Особый шик для коллекционера — не просто заполучить нужную для его собрания вещь, но заполучить за бесценок, распознать в продающемся по дешевке и на вид неприглядном предмете старинную, дорогую, редкостную вещь. Этому умению Алексей Петрович учил своего родственника.

30 октября 1894 года Бахрушин организовал в родительском доме в Кожевниках выставку своей коллекции для всех желающих. Этот день он считал официальной датой основания музея.

Ему посчастливилось найти жену, которая относилась к коллекции с таким же рвением и увлечением, как и он сам. Встретились они в январе 1895 года на святочном костюмированном балу. Вере Васильевне, дочери миллионера–суконщика В, Д. Носова, было тогда 19 лет, Бахрушину — на 10 лет больше.

В семейной летописи Носовых и Бахрушиных многое перекликается. Дед Веры Васильевны работал простым ткачом; в 1829 году они вместе с братом открыли маленькую фабричку, выделывавшую драдедамовые платки (именно такой платок был в семье Мармеладовых в романе Достоевского «Преступление и наказание»; он запоминается читателю как горький символ бедности и унижения). Братья сами ткали, сами промывали и красили платки, их мать и жены «обсучали» бахрому. В 50‑х годах фабрику переоборудовали, в 1857‑м — перестроили и увеличили вдвое. С 1863 года Носовы стали поставщиками сукна для армии и флота. Второе поколение семьи — братья Василий и Дмитрий — организовали «Промышленно–торговое товарищество мануфактур бр. Носовых», владели амбаром в Черкасском переулке и магазином в Лубянском пассаже.

Отец Веры Васильевны В. Д. Носов рано овдовел; на руках у него осталось шесть дочерей и сын. Семья жила в старинном особняке с конюшнями и пс£фней, окруженном обширным садом. Рядом с домом текла река Синичка, в «ей удили рыбу.

Две старшие дочери вскоре вышли замуж, одна из них за князя Енгалычева. Эта свадьба сладилась с большим трудом. Вера Васильевна написала своей гимназической подруге; «Сестра полтора месяца проплакала, прежде чем ей позволили выйти за ее князя. А отчего? Именно оттого, что он — князь. Папа — купец, всякий гордится своим, и он не желал, чтобы его дочь выходила замуж за князя».

С замужеством сестер Вера осталась в доме за старшую. Учась в гимназии. она увлекалась техникой, фотографией, кулинарным искусством.

17 апреля 1895 года отпраздновали свадьбу, и сразу же молодые уехали в Петербург, а оттуда за границу. Во время путешествия Вера Васильевна еще раз после стремительного ухаживания убедилась в нетерпеливом характере мужа: за медовый месяц они побывали в двадцати пяти городах!

У молодой Бахрушиной запас терпения, выдержки и преданности оказался неистощимым. Его с лихвой хватило на почти тридцатипятилетнюю дружную, но вовсе не легкую для нее совместную жизнь.

3

В качестве свадебного подарка Бахрушин–отец преподнес сыну с невесткой участок земли на углу Лужниковской улицы (теперь улица Бахрушина) и Зацепского вала. На этом участке начали строить по проекту архитектора Гиппиуса двухэтажный особняк из красного кирпича. Пока шло строительство, жили в соседнем доме, который принадлежал раньше купцу Михаилу Леонтьевичу Королеву — московскому городскому голове в 60‑х годах.

Королев был знаменит по Москве своими развлечениями. Вместе с приятелями–купцами он отправлялся в винный погребок близ Биржи на КарунинскоЙ (теперь Куйбышевской) площади. Там ставил на стол свою шляпу–цилиндр, и друзья распивали шампанское, пока она не наполнялась доверху пробками от выпитых бутылок.

Особняк Королева на Лужниковской был в своем роде историческим. О нем ходил такой рассказ. В 1862 году Александр II прибыл с высочайшим двором в Москву. В Кремле городской голова Королев от купечества поднес царю хлеб- соль на роскошном серебряном блюде. Царь, поблагодарив, осведомился:

— Как твоя фамилия?

— Благодарение богу, благополучно, ваше величество, — степенно ответил Королев. — » Только хозяйка малость занедужила.

Возникло некоторое замешательство — купец воспринял слово «фамилия» в значении «семья», царь же хотел знать фамилию городского головы. Однако Александр не растерялся:

— Ну, кланяйся ей, да скажи, что я со своей хозяйкой приду ее навестить.

Присутствовавшие при этом московские Кит Китычи пришли в восторг.

Еще бы — никогда прежде нога царя не ступала на порог купеческого дома. И вот 4 декабря 1862 года весь цвет городского купечества собрался в особняке Королева, чтобы встретить государя–императора. Вместе с императрицей он посетил только что отделанный храм Святой Троицы в Лужниках, где Королев был церковным старостой. Потом пожаловал к столу в доме городского головы и долго беседовал с купцами, «Нас маленьких нянька водила вечером смотреть на съезд, и мы видели страшно загроможденную улицу и ярко освещенные окна дома М. Л. Королева, — вспоминал Алексей Петрович Бахрушин. — Народу было массы… То была честь Москве, честь московскому купечеству, честь русскому человеку!».

Здесь нужно сделать небольшое отступление. Через пятьдесят лет, в 1913‑м, во время празднования в Москве 300-летия дома Романовых в Большом Кремлевском дворце состоялась торжественная встреча Николая И с «сословными представителями страны». Как в старину, представители дворянства и купечества должны были приветствовать царя в разных залах. Когда на заседании Московского биржевого комитета его председатель Г. А. Крестовников сообщил о полученном от министра двора распорядке проведения церемониала, поднялась буря возмущения. Члены комитета (П. П. Рябушинский, А. И. Коновалов, С. М. Третьяков и другие) пришли в негодование:

— Негоже нам, хозяевам Москвы, встречать государя во втором зале дворца!

Они поручили председателю немедленно ехать в Кремль и уведомить министра двора, что предложенный им церемониал неприемлем. Крестовникова уполномочили также в ультимативной форме заявить, что если представителям промышленности и торговли не дадут места в первом зале, они на царском выходе присутствовать не будут.

Министр двора граф Фредерике не осмелился принять самостоятельное решение по этому поводу и после долгих препирательств с Крестовниковым отправился со срочным докладом к царю. В итоге члены двора и дворянские делегаты встречали самодержца, стоя по одну сторону первого зала Кремлевского дворца, а представители торговли и промышленности — по другую.

Но вернемся к особняку на Лужниковской. Перед смертью Королев разорился, дом его был продан и в конце века стал собственностью Александра Алексеевича Бахрушина. Здесь в 1897 году родился его внук Юрий, а вскоре молодая семья перебралась в построенный по соседству особняк. Вокруг него шумел огромный зеленый сад, в саду били фонтаны.

Молодые Бахрушины решили отвести под коллекцию три комнаты в полуподвальном этаже нового здания. Но куда там! Собрание театральных реликвий разрасталось неудержимо. Алексей Александрович разыскивал их сам, и не только приобретал, но и получал в подарок от многочисленных друзей–актеров.

В 1899 году в Ярославле торжественно праздновалось 150-летие основания русского театра. С помощью Бахрушина была подготовлена обширная выставка. Добрая треть экспонатов была снабжена этикетками; «Из собрания А. А. Бахрушина». Выставку встретили с интересом, о коллекции заговорили, и это вызвало поток пожертвований.

Алексей Александрович ни от чего не отказывался, приговаривал; «Доброму вору все впору. Там разберемся!». Старинные музыкальные инструменты и ноты, автографы и рукописи актеров, писателей, драматургов, портреты, картины и театральные эскизы работы Кипренского, Тропинина, Головина, братьев Васнецовых, Репина, Врубеля, Добужинского, Коровина, Кустодиева, собрания театральных биноклей, дамских вееров, личные вещи актеров, предметы театрального быта — чего только не вобрала в себя за долгие годы бахрушинская коллекция! С каждым днем пополняясь, она требовала все новых помещений.