Наталья Гончарова

Однако между семейством Мусиных-Пушкиных и просто Пушкиных существовало и более близкое родство по линии Приклонских, кровь которых текла в жилах и графа Алексея Ивановича Мусина, издателя «Слова о полку Игореве», и Александра Сергеевича Пушкина. Мать графа, Наталья Михайловна, была дочерью Михаила Ивановича Приклонского. Ее кузина [4]Лукия Васильевна и ее муж полковник Василий Иванович Чичерин — родители Ольги Васильевны Чичериной, вышедшей замуж за Льва Александровича Пушкина. Таким образом, Ольга Васильевна Пушкина, бабушка поэта и одновременно его крестная, доводилась А. И. Мусину-Пушкину троюродной сестрой.

Впрочем, Пушкин оказывался в родстве с Мусиными-Пушкиными, а значит, и с Натальей Николаевной не только по отцовской, но и по материнской линии. Дело в том, что пострадавший в царствование Анны Иоанновны граф Платон Иванович Мусин-Пушкин, сын Ивана Алексеевича — петровского сподвижника и первого графа в роду, был женат первым браком на Марии Ржевской, дочери Матвея Алексеевича Ржевского. Его брат Юрий приходится Пушкину прапрадедом. Дочь Юрия Алексеевича Сарра вышла замуж за Алексея Федоровича Пушкина, отставного капитана и тамбовского помещика; от этого брака появилась на свет Мария Алексеевна Пушкина, на которой женился Осип Абрамович Ганнибал. Их единственная дочь Надежда Осиповна — мать поэта.

Судьба графа Платона Ивановича пересеклась и с биографией прадеда Пушкина Абрама Петровича Ганнибала. В то время, когда крестник Петра I постигал военные науки во Франции, прибывший в Париж с дипломатическим поручением П. И. Мусин-Пушкин оказал возможное содействие обучавшимся там и бедствовавшим вдали от родины юным российским подданным. Абрам Петров, как его тогда называли, писал кабинет-секретарю Петра А. В. Макарову 5 марта 1722 года: «И вот рассуди, государь мой, что мы здесь в долгу не от мотовства, а от бумажных денгах, о чем Вы, я чаю, известны через графа Мусина-Пушкина, какое здес житие было здешними денгами, и ежели бы здесь не был Платон Иванович, то бы я умер с голоду: он меня своей милостью не оставил, что обедал и уженал при нем по вся дни». Позднее Ганнибал служил в Ревеле в ту пору, когда там губернаторствовал граф Платон Иванович.

Участь самого Платона Ивановича, жестоко пострадавшего по делу Волынского, конечно же была известна Пушкину. Его хотя и не «казнили смертию», но подвергли «усечению языка» и ссылке на Соловки. Елизавета Петровна вернула его из ссылки, но политическая его карьера закончилась вместе с делом Волынского. В переписке Пушкина с Лажечниковым по поводу романа «Ледяной дом» всплывает и имя этого мученика. Лажечников пишет Пушкину 22 ноября 1833 года: «…историческое лицо Бирона останется навсегда в том виде, в каком сохранилось оно до нас. Может быть, искусная рука подмоет его немного, но никогда не счистит запекшейся на нем крови Волынского, Еропкина, Хрущева, графа Мусина-Пушкина и других…»

Пушкин не мог не знать и о том, что, обвенчавшись с Натальей Николаевной, он вновь породнился с Мусиными-Пушкиными. Ее бабушка Надежда Платоновна принадлежала к самой старшей ветви рода Мусиных-Пушкиных. Ее и Алексея Ивановича общим предком был Михаил Иванович Мусин-Пушкин, внук родоначальника Михаила Мусы. Отец Надежды Платоновны был полным тезкой своего упомянутого выше знаменитого родственника, пятиюродного брата из графской ветви рода, в честь которого он и был назван.

Пушкин писал в стихотворении «Моя родословная»: «Я просто Пушкин, не Мусин». Тем не менее у Пушкиных и Мусиных-Пушкиных, а значит, у поэта и его жены, был общий предок Ратша, от которого пошли все Пушкины и Мусины-Пушкины. В качестве «ратшичей» Пушкин и его жена приходились друг другу братом и сестрой в 13-й степени, принадлежа к одному и тому же колену потомков прародителя. С раннего детства «портреты дедов на стенах», предков и родных, украшавшие парадные покои господского дома в Полотняном Заводе, с их строгими лицами, в париках, высоких прическах, в старинных одеяниях были знакомы Наталье Гончаровой.

Семейная жизнь Надежды Платоновны и Афанасия Николаевича не сложилась. Не стерпев сумасбродств супруга и его любвеобильности, Надежда Платоновна в 1808 году покинула Полотняный Завод. Они не разводились, но остаток дней прожили врозь. Афанасий Николаевич, выделив жене содержание в 200 тысяч рублей в год, почел себя свободным от всяческих по отношению к ней обязательств. После разъезда с женой он отправился в длительное заграничное путешествие, из которого вернулся вскоре после рождения внучки Натальи.

Отец и мать

Наталья Гончарова была в семье Николая Афанасьевича Гончарова и Натальи Ивановны, урожденной Загряжской, пятым ребенком. В записи о ее рождении, сделанной дедом Николаем Афанасьевичем, значится, что крестным отцом был Загряжский, без указания имени и отчества. Совершенно очевидно, что в этой роли выступил, как его называет отец новорожденной, «шурин Загряжский» — ее дядя Александр Иванович Загряжский, старший брат ее матери, пригласивший семейство Гончаровых в Кариан. Крестной стала мать Афанасия Николаевича, Екатерина Андреевна Новосильцева, урожденная Сенявина, в первом браке Гончарова.

Родителей Натальи Гончаровой с полным правом можно назвать москвичами. В Москве и Подмосковье прошли детство, отрочество и началась юность Натальи Ивановны Загряжской, ее красота стала обращать на себя внимание окружающих. Своеобразной данью любви к ней москвича, переводчика Александра Васильевича Иванова станет посвящение ей перевода с французского романа английского писателя Р. М. Роша «Изгнанный сын, или Вертеп разбойников». Первая его часть вышла в 1808 году, когда Наталья Ивановна уже была замужем; но тем не менее посвящение было сделано Наталье Ивановне Загряжской. Одно из двух: или автор специально использовал для посвящения девичью фамилию, под которой он знал предмет своих чувств, — или же он не ведал ничего о том, как сложилась ее судьба после того, как она была увезена в Петербург.

В Петербурге Наталья Ивановна вместе с сестрами Софьей и Екатериной была принята ко двору фрейлинами к супруге Александра I императрице Елизавете Алексеевне, урожденной Луизе Марии Августе принцессе Баденской. Наталья Ивановна, как в будущем ее дочь, блистала при дворе, прославленная за красоту и окруженная вниманием многочисленных поклонников. Неожиданно в нее влюбился фаворит императрицы кавалергард Алексей Охотников. Так она оказалась втянута в историю, которая потрясла современников, переживалась потомками. Эта история окончилась смертью одного из ее участников и свадьбой Натальи Ивановны. Вся ее дальнейшая жизнь и особенности ее характера, сыгравшие свою роль и в ее отношениях с Пушкиным, во многом были определены тем, что произошло в конце 1806-го — начале 1807 года.

Главная участница разыгравшейся драмы — императрица Елизавета Алексеевна, которую отличали преданность новому отечеству, его обычаям, православной вере, любовь к русской литературе. Деятели «дней Александровых прекрасного начала», писатели, в их числе Николай Михайлович Карамзин, составляли ее окружение.

Ни для кого в придворном мире не являлся секретом роман Александра I и Марии Антоновны Нарышкиной, урожденной княжны Четвертинской, больно задевший императрицу Елизавету Алексеевну. Тема эта целое столетие была под запретом. Только в начале XX века ее коснулся Д. С. Мережковский в своем романе «Александр I». События, невольной участницей которых станет Наталья Ивановна Гончарова, представляются следующим образом:

«Вскоре после Аустерлица появилось в иностранных газетах известие из Петербурга: „Госпожа Нарышкина победила всех своих соперниц. Государь был у нее в первый же день по возвращении из армии. Доселе связь была тайной; теперь же Нарышкина выставляет ее напоказ, и все перед ней на коленях. Эта открытая связь мучит императрицу“.

Однажды на придворном балу государыня спросила Марию Антоновну об ее здоровье.