«Север» выходит на связь

В декабре 1941 года лесгафтовцы ненадолго вернулись из лесов в Ленинград. Их командиру, мастеру спорта Дмитрию Косицыну, предложили в радисты щуплого с виду, выглядевшего моложе своих девятнадцати лет, бледнолицего и исхудалого паренька.

— Этот? — засомневался командир. — У нас не детский сад. Каждый достаточно нагружен. Нести за него рацию никто не сможет. Да и вообще отстанет в пути!

Косицыну показали радиостанцию — компактную, легкую, отрекомендовали и хозяина как снайпера эфира. Сам же он, студент военно-механического института Миша Васьковский, слов не тратил, только и сказал в отместку за «детский сад» командиру:

— На лыжах не хуже вас умею ходить. Не отстану!

Косицын махнул рукой, зачислил новичка в отряд.

Новые задания. Скоростные переходы по 40–45 километров, в мороз, по снежной целине, под вой неутихающей пурги. Миша пыхтит, из последних сил выбивается, а ни на шаг не отстает. «Музыкантом» прозвали его товарищи по отряду. Где-нибудь под разлапистой елью, в снежном окопчике включает он передатчик и отбивает дробь словно дятел.

Кажется, просто — знай только азбуку Морзе. Да нет, не так. Антенну сначала правильно сориентируй, настрой передатчик, добейся максимальной отдачи мощности — она ведь у крохотной переносной радиостанции невелика. К приемнику — своя забота: настрой в режим наибольшей чувствительности, среди множества работающих радиостанций найди единственную, необходимую тебе, отстройся от помех.

А еще сумей выбрать наилучшую по условиям передачи волну да быстро зашифруй сообщение, обычные слова преврати в мудреную вереницу цифр. И сеанс связи обязан провести коротко, лаконично — разведывательная радиослужба гитлеровцев не дремлет, каждый сигнал неизвестной ей рации стремится засечь, запеленговать.

Обязанностей немало. Но справлялся со всеми с ними Миша Васьковский мастерски. Стучит, стучит ключом, и каждый раз у радиограммы новое содержание: то взорван мост, то разобрана колея, то уничтожено столько-то врагов. Особенно ценны разведывательные сведения: «Сегодня по железной дороге… идет переброска танков, орудий, войск. Прошел один эшелон, через полчаса — второй, потом — третий. Охрана путей усилена».

«Вас поняли, вас поняли! — несется в ответ с мощного радиоузла, обслуживающего партизанские рации-малютки. — Продолжайте наблюдение!»

На рассвете наша авиация нанесла мощный удар по скоплению противника. И опять оттуда, из-за линии фронта, слышно: «Ти-та, та-та… та-та-та… Уничтожено… Прямые попадания…»

Без малого два года провел во вражеском тылу комсомолец-радист Михаил Васьковский. За боевой подвиг наградили его орденом Красного Знамени. Все горячо поздравляли. И начальник отдела связи Ленинградского штаба партизанского движения подполковник Шатунов тоже крепко пожал руку одному из лучших своих радистов. Но вот однажды — тоже во время краткой побывки в Ленинграде — сделал Шатунов Васьковскому крепкое внушение.

За что? Радистам запрещалось участвовать в боях, ведь потеря радиста означала потерю связи с отрядом. Но Васьковский нарушил правило, принял участие в смелой вылазке, снял фашистского часового. Хорошо, что кончилось все благополучно, а если бы…

Александр Михайлович Шатунов был строг. Может, оттого, что сам хорошо изведал тяготы боев. Сражался в героическом гарнизоне Ханко, проявил большое искусство, поддерживая связь с Большой землей в очень сложных условиях. Теперь с неменьшим искусством руководил партизанской связью.

По-уставному «смирно» стоял перед ним радист. Нелегко ему выслушивать выговор. Но самое худшее еще последует. Вот сейчас:

— В следующий рейд пойдет другой радист. Вы останетесь на узле.

Подполковник видит, как побледнел Миша. Мысленно был для него радист просто Мишей — любил его подполковник, словно сына. И как не понять: тяжело парню расставаться с товарищами, выключиться из боя, ставшего его жизнью. Но пусть пока «отдохнет». Дисциплина есть дисциплина. Об этом решении узнают другие радисты. В науку.

Васьковского определили на узел связи. Теперь он принимал радиограммы, посылаемые другими: «Та-та, ти-та…»

«Отдых», конечно, относительный. Ленинград — город не тыловой, город воюющий, фронтовой. Тут каждый чувствует себя бойцом. А для радистов узла связи партизанского штаба боевая работа — это долгие вахты, напряженное ожидание, когда выйдет на связь корреспондент, волнение за него — выйдет ли? И еще — кропотливая борьба с помехами, выуживание из тесного эфира нужных сигналов. Он, Васьковский, знал, какой ценой доставалось за линией фронта иное сообщение, и старался вовсю.

Вот только зависть к тем, кто посылал ему дробь морзянки на обозначенных в расписании волнах, не проходила. И не оставляла нового радиста узла надежда, что он еще вернется к товарищам из отряда, пустит, как в прошлом, свою «музыку» откуда-нибудь из лесу, под самым носом у фашистов.

Но было и другое чувство. Здесь, на узле, Михаил узнал, как много радистов-разведчиков действует во вражеском тылу вокруг Ленинграда. Это радовало молодого бойца. Ведь каждый работает на победу.

Курьер принес полосы. Сразу две. Так бывает: в типографии, видно, шли на пределе графика. «Свежей голове» следовало приниматься за дело, читать.

Это был номер за 8 мая, в канун Праздника Победы.

В конце номера скорбные слова некролога. Мы прочли их волнуясь. Оказалось, скупые петитные строчки имели прямое отношение и к очерку, который мы писали, и к той работе — мы тогда еще не знали этого, — которая завладеет нами надолго. Именно это заставляет нас привести некролог полностью, таким, каким мы увидели его впервые:

«После тяжелой и продолжительной болезни скончался член КПСС с 1929 года, ведущий конструктор и изобретатель в области радио инженер-подполковник Михалин Борис Андреевич.

Б. А. Михалин родился в 1907 г. в семье крестьянина. С 13 лет начал свою трудовую деятельность. Почти 30 лет жизни он отдал делу укрепления обороноспособности нашей Родины. Под руководством и при непосредственном участии Б. А. Михалина были разработаны образцы и организован серийный выпуск широко известной переносной радиостанции «Север», успешно применявшейся в партизанских соединениях и частях Советской Армии в годы Великой Отечественной войны.

За выполнение ответственных заданий командования и большой вклад в развитие военной техники Б. А. Михалин награжден 11 орденами и медалями.

Память о Б. А. Михалине, талантливом военном инженере, скромном и принципиальном коммунисте, хорошем друге и товарище, навсегда сохранится в наших сердцах.

Группа товарищей».

Мы хотели рассказать об одном из сотен партизанских радистов, упомянули его чудесную рацию, которая позволяла в самых трудных, самых неподходящих условиях быстро устанавливать связь с Центром, передавать ценнейшие данные разведки. Мы знали, что еще не пришло время рассказать историю радиостанции — историю, которую прежде знали лишь посвященные. И вот это время настало. Назван и человек, который создал ее, а значит, и незримо участвовал в боевых рейдах, находился рядом с каждым радистом, зажавшим в пальцах рукоятку телеграфного ключа.

То, что было нами написано, теперь стало лишь черновиком, заготовкой. Ибо в нашем рассказе отсутствовал Михалин, по существу, ничего не сказано о «Севере». Работу следовало продолжить.

Это было почти интуитивное решение — сделать написанное максимально содержательным, овладеть новым материалом. Мы еще не понимали важности задачи, которая стояла перед нами.

Михалин — изобретатель, и первым, к кому мы обратились, был сотрудник Министерства обороны СССР подполковник технической службы А. М. Киселев. Большой знаток истории и практики советского изобретательства, он щедро поделился с нами данными о Михалине, которые были в его распоряжении. К сожалению, они были скромны, эти сведения.

— Они пополнятся, — утешал Киселев, — самое главное, не упустить из виду мысль, высказанную автором «Севера» в письме, которое он написал перед смертью. Письмо адресовано ЦК КПСС, к нам в отдел его передали для реализации предложений Михалина. Борис Андреевич обращал внимание на то, что во множестве книг, написанных о советских разведчиках, ни слова не говорится о том, откуда взялась, как была создана рация, служившая их важнейшим оружием. Он считал это несправедливым и был абсолютно прав. И учтите, Михалин ни одним словом не обмолвился о себе. Он только рассказал все, что видел сам, что знал о рабочих и инженерах, давших армии «Северы». Он хотел, чтобы об этом, как и о подвигах разведчиков, тоже знали люди.