Фредерик Жолио-Кюри

Эти успехи — заслуга всего народа. Они свидетельствует о глубоком единении советского народа и его руководителей.

Эти успехи стали возможными потому, что советские ученые работают на благо всему народу, а наука является предметом всеобщей заботы и внимания.

При условии, что мир будет сохранен, — а это зависит от усилий всех народов, — в ближайшем будущем: наука и техника принесут человечеству обильные плоды.

Молодежь, всегда стремящаяся ко всему новому; любознательная и смелая, естественно, интересуется наукой и техникой.

…Через ваш журнал я хочу передать мой сердечный, братский привет исследователям, техникам и инженерам завтрашнего дня.

Ф. Жолио-Кюри».

Когда 15 декабря 1948 года в 12 часов 12 минут начал действовать «ЗОЭ», газеты провозглашали: «Салют Жолио-Кюри, герою науки!»

Новым победам газеты уделяли гораздо меньше внимания, лишь изредка помещая заметку в несколько строчек. А эти победы были отнюдь на меньше.

7 июня 1958. года вступил в строй, гигантский синхроциклотрон Орсэ.

Научные работники вселялись в помещения Орсэ сразу за строителями, лишь только те успевали отделать одну из комнат, переходя к следующей. Монтаж установок начинался в еще не достроенных зданиях. К весне 1957 года заканчивалась первая очередь строительства, четыре здания. Высоко поднялись деревья, посаженные Ирен. Начался постепенный перевод лабораторий из Парижа в Орсэ. Постепенный — на этом особенно настаивал Фредерик: ничего не бросая, ничего не разрушая, заботясь о сохранении лаборатории в целом. «Лаборатории Орсэ ведут свое начало от Института радия, и надо сохранить все благородные традиции этого учреждения». В 1956 году пришли первые ученики, а к 1958 году Орсэ мог уже предъявить двенадцать защищенных диссертаций.

Жолио так торопился, что даже сократил в том году свой отпуск и вернулся в Орсэ, когда еще не высохли стены в его новом кабинете. Ученикам казалось, что Орсэ вернет ему здоровье.

7 июля 1958 года Фредерик Жолио-Кюри открыл в Париже Международный конгресс по ядерной физике. Этот конгресс был выдающимся событием для Франции. Последний ядерный конгресс там состоялся в 1937 году. С тех пор было много интернациональных конгрессов, но в других странах. Жолио-Кюри и их ученики вернули Франции ее былую славу.

Профессор Жолио-Кюри еще не совсем оправился от недавнего тяжелого приступа болезни, и те, кому доводилось встречать его раньше, на этот раз были потрясены его видом. Печать ужасного изнурения лежала на нем. Он по-прежнему улыбался своей открытой, прекрасной улыбкой, но даже эта улыбка не могла скрасить его исхудавшее лицо.

Но вот он заговорил. И сразу все переменилось. Его взгляд оживился, в него, казалось, снова вселилось здоровье. Кто мог сомневаться, что этот вдохновенный искатель и творец будет еще творить, что он подарит миру еще многие открытия? И сам он верил в это, говоря о науке, о ее достижениях, о ее будущем.

Фредерик Жолио-Кюри был счастлив, приветствуя ученых разных стран в Париже. «Такие конгрессы, как этот, позволяют ученым разных стран лучше узнать и оценить друг друга. Ученые приобретают также неизменно усиливающееся сознание интернационального характера Науки, назначением которой являются открытие Истины и служение Человечности. Дружеские интернациональные связи, которые устанавливаются между учеными, препятствуют иссушающей изоляции и шовинизму. Быстрый прогресс Науки, не зависит ли он от кооперации ученых всех стран, больших и малых, с их собственными традициями и особенностями?!»

Он говорил о том, как делаются открытия, о роли науки. «За те три десятка лет, что я работаю в лаборатории, мне пришлось наблюдать изменение условий работы для экспериментальных исследований в области ядерной физики — изменение сначала медленное, а потом неимоверно быстрое.

Всего лишь двадцать лет тому назад ядерная «артиллерия» могла помещаться в пробирке объемом в несколько кубических сантиметров. Тот или иной важный опыт требовал небольшой площади, нескольких квадратных метров, и несложной аппаратуры. Ученый, склад ума которого, по-моему, должен быть близок к складу ума художника, чувствовал свою близость к изучаемому явлению. Наблюдение было непосредственным. Искатель мог дать волю своему творческому гению. Он мог, без больших расходов и не мешая своим товарищам по лаборатории, что-то пропустить, чтобы скорее достичь цели. Иногда взмах крыльев, как у поэта, приводил его к цели.

До некоторой степени основные исследования носили характер ремесленный, столь благоприятный для раскрытия особенностей человеческой личности.

Необходимость все глубже изучать строение материи привела к изобретению все более и более мощной аппаратуры, громоздкой и сложной. Лабораторная «артиллерия» быстро получила новые средства: установки высокого напряжения, циклотроны, бетатроны, синхротроны, синхроциклотроны; приборы, огромные и тяжелые, заполонили лаборатории. Чтобы обеспечить их нормальную работу, требуется многочисленный технический персонал.

Современный центр научных исследований покажется неискушенному наблюдателю большим заводом. Но не будет ли исследователь чувствовать себя раздавленным этим парадом огромных, сложных, но необходимых установок, стоимость нескольких часов работы которых достигает сотен тысяч, а порой и миллионов франков? Исследователь уже не может поставить опыт просто, чтобы «посмотреть», — а ведь как часто открытие бывало делом случая!

При этом переходе от ремесленных к промышленным масштабам, мне кажется, необходимо осознавать такую опасность и найти такие условия использования оборудования, которые не душили бы исследователя. Оригинальное открытие нельзя сделать в цепях».

Никто из участников конгресса не мог подумать, что он видит Фредерика Жолио-Кюри в последний раз.

И снова Стокгольм. Здесь прозвучало вещее предостережение Пьера Кюри. Здесь впервые Фредерик Жолио-Кюри высказал мысль о цепной реакции и о применении ядерной энергии. Здесь он выступил с Воззванием, получившим название Стокгольмского.

В июле 1958 года Стокгольм снова принимал сторонников мира. 16 июля открылся Всемирный конгресс за разоружение и международное сотрудничество.

Люди разных рас, национальностей, цвета кожи, верований, политических убеждений, профессий прибыли сюда из 78 стран.

Фредерик Жолио-Кюри не присутствовал на конгрессе лично. Но был он здесь. Он был со сторонниками мира, и они были с ним. Они слушали его пламенную и убежденную речь — только на этот раз они не видели его вдохновенного лица. Профессор Пьер Бикар прочел конгрессу послание Фредерика Жолио-Кюри:

«Общественное мнение встревожено. Во всем мире с небывалой силой развертывается движение за разоружение и международное сотрудничество, однако «холодная война» продолжается, и напряженность отношений между двумя военными блоками все обостряется», — так начиналась речь Жолио-Кюри. Он констатировал, что переговоры о разоружении до сих пор не привели ни к какому соглашению, что продолжаются испытания атомного оружия, накопление радиоактивных веществ в атмосфере и над человечеством даже в мирное время нависает ужасная угроза: «Испытательные взрывы ядерного оружия принесут как нынешнему, так и будущим поколениям жестокие страдания».

«Еще раз, и потому, что я считаю это для себя высшим долгом, я хочу настоятельно заявить о необходимости прекратить атомные испытания…»

Он настаивал на необходимости «требовать и всеми силами добиваться заключения соглашения о запрещении атомного и термоядерного оружия и о прекращении испытательных взрывов», говорил о колоссальных расходах всех стран на вооружение.

«Школы, жилища, мосты, дороги, плотины — вот что нужно вместо тех заводов, которые сейчас работают на войну и расточают столько человеческих сил; нужно также высвободить огромные участки, занятые военными базами, — ведь одни только американские военные базы, находящиеся за пределами Соединенных Штатов, в два раза превышают площадь обрабатываемой земли в Японии».