Две жизни в одной. Книга 3

Жизнь шла своим чередом. Дети играли в саду, садились верхом на мраморных львов, восседали на тиграх и собаках. Джонни даже как-то губной маминой помадой подкрасил губы одной из мраморных женских статуй. А на кудрявые волосы мраморного атлета водрузил свою импортную двуколку, за что неизвестно от кого получил шлепок по мягкой части тела.

- Это ты дерешься? - спросил Джонни у Катеринки. Но ее поблизости не было.

- Это я! - ответил ему мраморный мужчина - Надо уметь себя вести в гостях!

- Фу ты, шуты! - фыркнул Джонни, со смехом убегая к бассейну. - Сейчас спрошу у льва. Может быть, и он что-нибудь скажет.

- Скажу! - неожиданно прорычало белоснежное чудовище. - Я тебе не пони! И не трогай мою гриву!

- Не дом, а заколдованный замок! - вечером сказал Джонни сестре. - А с тобой какие-то непонятности здесь случаются?

- Случаются! - призналась Катеринка. - Я думала, что это мне кажется. Вдруг решат, что я фантазирую. А, может быть, я сплю?

- Рассказывай! - почти приказал Джонни. - Сверимся и решим, что делать.

Маме пока говорить не будем и папе - мистеру Парку, а то он такое устроит!

Договорились? Рассказывай!

- Меня удивляют слуги, - начала свое повествование Катеринка. - Я их не вижу, а они здесь. Вот смотри. Колыхнулась портьера - и мои тапочки уже стоят у кровати.

- Ну и что? Подумаешь, тапочки! Меня вчера в ванной комнате мочалкой так отполировали! А за что? Я стал вокруг себя из ручного душа все обливать, потом вылезла из слива узкая, гладкая, длинная и улыбающаяся глазастая голова и представилась:

- Гидра Верлоха.

- Верлоха! Ха-ха! А меня чуть не укусила каменная собака только за то, что я ей между ушей положила букетик цветов. А еще... - но договорить Катя не успела, так как вошла мама и сказала:

- Хватит рассказывать небылицы и пора прекращать болтовню! Ночь на дворе. Спать. Завтра поговорите. И без возражений! Спать, спать!

- Попробуй тут усни, если вокруг тебя мраморные твари, - проворчал Джонни, - а в ванной черти узкоголовые мочалками дерутся.

Но сон вдруг сморил ребят, и они, словно по чей-то команде, мгновенно уснули. Анна, чуть постояв у двери, вошла в свою спальню и от неожиданности замерла. На кровати, выпучив глаза, сидел ее могучий уверенный в себе шотландец. Он что-то громко выкрикивал на своем языке и так часто, что многих выражений она не понимала. Ведь у каждой народности есть свой, не то чтобы запрещенный, но нежелательный сленг, свой лексикон ругательных слов. Потом Парк стал грозить кому-то кулаком, потом, выставив широкую мускулистую грудь, бить в нее этими же кулачищами. И вдруг, окончательно рассвирепев, бросился на невидимого обидчика. Что было бы, не появись Анна? Она как бы своим присутствием остановила действие.

- Ой! - вскрикнул Парк и, как подкошенный, упал на подушку ногами.

- Что с тобой? - взволнованная и обеспокоенная непонятным поведением мужа, спросила Анна.

Но он уже спал, издавая мощный храп. Не смея его беспокоить, не имея при этом силы перевернуть супруга так, как положено лежать на кровати, Анна ушла в ванную комнату. Когда она минуты через три вернулась, Парк лежал, как и подобает, положив голову на подушку. Кровать была аккуратно заправлена: ни измятых простыней, ни скрученных одеял.

- Что было? - спросила Анна, укладываясь рядом с мужем. Парк блаженно улыбался, видимо, ему снился приятный сон.

Утром Анна стала расспрашивать мужа, что ему снилось. Сначала он отмахивался, а потом признался:

- Вначале какая-то белиберда. Кто-то требовал, чтобы я и моя семья по-хорошему убирались из дома. Затем стали уговаривать стать мраморным атлантом. Видите ли, я им приглянулся. Только кому, не знаю. Что, мол, по характеру я, якобы, уже полукаменный! Когда я влепил этому сукиному сыну оплеуху, он, собака, исчез. Затем заиграла музыка, и я стал танцевать с прекрасной девушкой. Но это, - спохватился Парк, - ты ничего не подумай! Это был только сон. На самом деле я люблю только тебя и детей.

Анна усмехнулась, заметив, что ей не снятся молодые принцы.

- Да ладно! Сон как сон.

За завтраком сестра спросила у брата:

- Кто тебе так вкусно готовит?

- На время вашего приезда я пригласил для этого по рекомендации магазинного продавца, молодую девушку, которую мне и прислали. Как видишь, она с этим прекрасно справляется.

- А сколько лет этой молодой особе? - поинтересовалась Анна.

- Не знаю. Разве женщин поймешь! Сегодня вся косметическая индустрия работает на вас.

На этом разговор был прекращен, ибо в столовую вошла приглашенная для работы.

- Какой будет заказ? - мягким голосом спросила изящная блондинка. - Что прикажете подать на обед?

Парк, увидев прислугу, неожиданно поперхнулся.

- Простите, - спросил Парк, - а вы из какого села?

- Я не из села! - не совсем тактично прервала Парка загадочно улыбающаяся девица. И, как показалось Анне, на какой-то миг изменила свое лицо до неузнаваемости.

- А как вы попали в дом? - не унимался Парк.

Все это Анне показалось необъяснимо странным. Служанка, улыбнувшись еще более загадочно и многозначительно, вышла из столовой комнаты. Парк, изо рта которого торчал кусок пирожка, сидел, словно его только что сделали из мрамора. Но это было лишь одно мгновение.

- А она, - сказала Катеринка, - похожа на одну из мраморных дам, что стоят у парадного подъезда.

- А ты, папа, сейчас очень смахиваешь на того, кто шлепнул меня по мягкому месту.

Но на слова детей взрослые не обратили внимания. Они составляли программу для похода в бабушкин дом.

Знакомство с замком

 Как-то за завтраком Анна сказала:

- Парк все рвется осмотреть второй этаж дома. Любопытство его замучило и относительно четырех башенок. Я не узнаю его. Такой всегда деловой до скучности, уравновешенный до тупизма, здесь, как молодой жеребчик, прости за грубое сравнение! - рассмеялась сестра. - Рвется к познанию!

- Очень даже хорошо, - отозвался Мифодий. - Я ведь и сам за дни после покупки не обошел всего дома. Почему-то до вашего приезда много спал, иногда целыми сутками. Видимо, очень устал. Тут еще расписание, инструкция ...

- Какое расписание? - спросила Анна.

- Да так, пустяки, - ответил Мифодий, не хотелось ему вовлекать в свои дела сестру.

Вслед за взрослыми осматривать дом попросились и дети. А иначе как! Без детей - никак!

- Одна из башен, та, что черная, - предупредил Мифодий, - заколочена. Сломан замок. Надо было вызвать плотника.

Мифодий имел в виду ту самую, которая вызвала столько вопросов и столько волнений. Осмотр второй башни показал, что в ней склад старинных вещей. В третьей, зеленовато-малахитового цвета, хранились продукты, в том числе и в законсервированном виде. В общем, ничего примечательного в ней не было, кроме, пожалуй, старинных сельскохозяйственных орудий для ухода за садом и парком. Такими увидели башни гости. Но были ли они на самом деле такими?

Все дружно еще захотели осмотреть не только башни, но в обязательном порядке и второй этаж, куда Мифодию было запрещено ранее заходить, ибо помещение планировалось, согласно купчей, на поздние сроки.

На ступенях по-прежнему стояли мраморные атлеты, вооруженные секирами и копьями. Но никаких движений, о которых предупреждал Мифодий, со стороны охранников входа не было. Поднимаясь по широкой мраморной лестнице, «экскурсанты» оказались в очень большом красивом зале. Это было нежилое помещение. По мнению Мифодия, больше напоминало залы Эрмитажа в Санкт-Петербурге или Третьяковской картинной галереи в Москве. На стенах представлены известные полотна многих знаменитых художников, даже картины из собора Петра и Павла, что в Ватикане. Каким образом они оказались здесь, Мифодий не имел ни малейшего представления. Таким увидел Мифодий второй этаж.

Все, что находилось на втором этаже, было в прекрасном состоянии, радовало Катеринку. Паркетный пол, оркестровая яма, открытая сцена великолепно сочетались с хрусталем люстр, с подвесками настенных бра, с мраморными колоннами, освещенными лунным задумчивым светом. Маленькая Катеринка в зале второго этажа чувствовала себя императрицей - Катериной Второй. На что брат Джонни, когда она ему об этом говорила, спрашивал: