Исполнение долга

В пять часов утра 16 апреля, за два часа до восхода солнца, предрассветная тишина взорвалась грохотом десятков тысяч орудий и минометов. Огонь был настолько плотным и мощным, что командование фронтом сократило время артиллерийской подготовки. Она продолжалась менее получаса и завершилась залпами реактивной артиллерии. Тут же вспыхнули 140 зенитных прожекторов и сотни фар танков непосредственной поддержки пехоты. В небо взвились тысячи разноцветных ракет.

Зрелище было величественным. Со своего наблюдательного пункта я хорошо видел, как войска первого эшелона 8-й гвардейской армии устремились в атаку. Противник молчал. Главная полоса обороны в полдень была прорвана. Однако при подходе к Зееловским высотам (вторая полоса обороны) на советские войска обрушился шквал пулеметного и артиллерийского огня. Некоторые части отхлынули назад, в открытую приодерскую долину.

Командование фронта попыталось поправить дело вводом в бой 1-й и 2-й гвардейских танковых армий. Но Зееловские высоты оказались для них слишком трудным препятствием. Потребовались новые усилия, чтобы основательно подавить оборону гитлеровцев артиллерийским огнем и бомбовыми ударами авиации.

На следующий день в расположение 244-го гвардейского стрелкового полка нашей дивизии летчики сбросили на парашюте большой металлический ключ с таким сопроводительным посланием:

На одной стороне этого ключа было выбито «1760 г.», на другой — «1945 г.».

В 1760 году Берлин капитулировал перед русскими войсками, и тогда в Россию был увезен символический ключ от берлинских ворот, а по всей Европе пронеслась крылатая фраза генерал-фельдмаршала П. Шувалова: «Из Берлина до Петербурга не дотянуться, но из Петербурга до Берлина достать всегда можно».

Весть о том, что ключ от Берлина находится в нашей дивизии, вызвала у гвардейцев новый прилив боевого энтузиазма. По этому поводу политработники провели летучие митинги, рассказали о том, как наши далекие предки штурмовали германскую столицу 185 лет назад.

17 апреля вечером командующий армией принял решение ввести в сражение находившуюся в его резерве 82-ю гвардейскую стрелковую дивизию. Нам ставилась задача форсировать реку Флисс на участке Герльсдорф, Нейдер, обойти главные опорные пункты противника и овладеть четырьмя господствовавшими здесь безымянными высотами.

Дивизия построила боевой порядок в два эшелона. В первом — два стрелковых полка: 242-й (полковника И. Ф. Сухорукова) и 244-й (подполковника К. Ф. Павленко). Во втором — 246-й гвардейский стрелковый полк под началом Героя Советского Союза подполковника А. В. Плякина.

Артиллерийская подготовка атаки продолжительностью 45 минут назначалась на шесть часов утра 18 апреля.

За ночь мы произвели соответствующую перегруппировку и в точно назначенное время всей огневой мощью обрушились на траншеи противника по высотам. С этого момента на моем НП неотлучно находился член Военного совета 8-й гвардейской армии генерал-майор А. М. Пронин, который лично информировал командарма о ходе и результатах боя.

Первым форсировал реку Флисс и стремительно атаковал безымянные высоты западнее Герльсдорфа 242-й гвардейский стрелковый полк. Я тотчас представил его командира полковника И. Ф. Сухорукова к званию Героя Советского Союза. Спустя некоторое время переправились через Флисс и подразделения 244-го гвардейского стрелкового полка. К 14 часам противник был выбит с высот и из рощи юго-восточнее Ворина.

Закрепившись на этом рубеже, мы во второй половине дня атаковали Ворин и к 20 часам овладели им. А ночью обходным маневром с востока и севера захватили еще один важный опорный пункт гитлеровцев — Янсфельде. Тут в числе прочих боевых трофеев нам достались 10 исправных бронетранспортеров. На них мы посадили наших бойцов, вооруженных фаустпатронами, и направили эту подвижную группу к Берлинскому шоссе.

Берлинское шоссе входило в полосу соседней 5-й ударной армии, но меня это не смущало. Я помнил приказ Верховного Главнокомандующего, в котором говорилось, что разграничительные линии между соединениями и армиями не должны сковывать инициативу командиров, мешать им в использовании благоприятных оперативных возможностей для нанесения противнику неожиданных ударов.

Посоветовавшись с генералом А. М. Прониным, отдал приказ командирам полков развивать наступление вдоль Берлинского шоссе в направлении Мюнхенберга, где, по показаниям пленных, сосредоточились значительные силы немецкой пехоты с танками и артиллерией.

Следовало поторапливаться. С утра 19 апреля, когда к шоссе вышли главные силы дивизии, появилась вражеская авиация. Группами до 12 самолетов она бомбила наши части и обстреливала их из бортового оружия. Затем мы подверглись и сильному артиллерийскому огню из района Мюнхенберга.

К 16 часам 246-й и 244-й гвардейские стрелковые полки подошли к Мюнхенбергу с северо-востока. 242-й гвардейский стрелковый полк я направил лесами в обход города с запада. Основная масса нашей артиллерии начала методический обстрел восточных подступов к нему. Здесь у неприятеля были развернуты артиллерийские и минометные батареи, отрыты траншеи и подготовлены пулеметные площадки. С моего НП, оборудованного на высотке, поросшей лесом, хорошо просматривалось все это.

С Сухоруковым поддерживалась непрерывная радиосвязь. И когда он донес, что его полк, преодолев лесной массив, обошел Мюнхенберг и развернулся фронтом на восток, я подал команду Павленко и Плякину:

— Начали!

Два полка тут же завязали огневой бой и приковали к себе внимание гитлеровцев. А тем временем полк Сухорукова на своих и трофейных бронетранспортерах и автомашинах почти беспрепятственно ворвался в город со стороны Берлина.

Враг, попавший в ловушку, отчаянно сопротивлялся, но наши отлично натренированные штурмовые группы брали квартал за кварталом. К 20 часам дивизия полностью овладела этим важнейшим опорным пунктом гитлеровцев на подступах к Берлину. В ходе боя гвардейцы уничтожили более 1000 и взяли в плен 150 вражеских солдат и офицеров, освободили из фашистской неволи 1500 граждан разных национальностей, подбили 15 танков, 7 самоходных орудий, захватили артиллерийский дивизион в полном составе, 3 танка, 50 пулеметов, свыше 500 автоматов и винтовок, ремонтные мастерские, склады с вооружением, боеприпасами и различным военным имуществом.

Это был большой успех. Захватив Мюнхенберг, мы, по существу, вышли на тылы группировки противника, все еще оказывавшей упорное сопротивление главным силам 8-й гвардейской армии у Зееловских высот.

Когда в городе были подавлены последние очаги сопротивления противника и я доложил об этом В. И. Чуйкову, он в первую минуту засомневался:

— Неужто успели покончить вчистую?

— К вам поехал генерал Пронин, он все видел и подтвердит мой доклад, — ответил я.

— Передайте личному составу дивизии благодарность Военного совета армии и представьте к наградам особо отличившихся, — приказал В. И. Чуйков.

— Спасибо!

— Не спешите, выслушайте до конца! — продолжал командарм. — Сдайте дивизию своему заместителю генералу Дуке и сегодня же вступайте в командование двадцать девятым гвардейским корпусом.

— А что случилось с генералом Шеменковым? — забеспокоился я.

— Абсолютно ничего. Он идет в другое хозяйство… Больше вопросов, надеюсь, нет? Или опять собираетесь отказываться от нового назначения?

— Никак нет, товарищ командарм. Благодарю за доверие!

— То-то же… Не время сейчас для разговоров. Дорог каждый час. Жмите на Берлин, комкор!

По всему чувствовалось, что у Василия Ивановича было прекрасное настроение. Вероятно, и на направлении главного удара армии тоже обозначился серьезный успех.

То, что меня назначили командиром 29-го гвардейского Лодзинского стрелкового корпуса, я и впрямь воспринял с благодарностью. Корпус этот считался лучшим в 8-й гвардейской армии. Недаром на него возлагались такие сложные задачи, как прорыв позиционной вражеской обороны с магнушевского плацдарма, овладение промышленной Лодзью, штурм мощных крепостей Познань и Кюстрин. Можно было не сомневаться, что и в решающем сражении за Берлин ему суждено играть далеко не последнюю роль. Начало-то уже положено: 82-я гвардейская стрелковая дивизия своим выходом на тыловой оборонительный рубеж немцев западнее Зееловских высот значительно облегчила прорыв второй полосы их обороны главными силами 8-й гвардейской армии. В какой-то мере мы помогли и 5-й ударной, наступление которой вдоль шоссе Кюстрин — Берлин развивалось теперь особенно успешно.