Война на Тихом океане

Во время гражданской войны в Америке Север, установив блокаду портов Юга, создал новую доктрину, которая была выгодна ему в то время и которая определялась формулой: "беспрепятственное плавание"; согласно этой формуле вопрос о том, подлежит ли контрабандный груз захвату или нет, разрешался в зависимости не от первоначального, а от конечного назначения этого груза. Европейские страны, получавшие огромные барыши от торговли с Югом, горячо протестовали против этого. Во время мировой войны, пока мы оставались нейтральными, наблюдалось обратное явление. Мы желали вести возможно широкую торговлю со всеми воюющими странами и поэтому горячо протестовали против некоторых мер, установленных Великобританией, с целью воспрепятствовать потоку нейтральных грузов в Германию. Но стоило только нам вступить в войну, как наше отношение к законности этих мер изменилось, и мы стали в этом вопросе на точку зрения Англии. Этот случай является превосходным примером условности международного права, которое истолковывается каждой страной соответственно ее желаниям в данный момент; при этом отношение одной и той же страны к любому вопросу может претерпевать изменение в зависимости от того, является ли она нейтральной или воюющей, блокирующей или блокируемой страной. Многие обязательные постановления, торжественно выносимые празднословными учеными законоведами, являются не более логичными, чем суд, который чинила над Алисой "Колода карт", когда судейское постановление: "Все лица, ростом свыше 3 м, должны покинуть зал суда", было вынесено как раз в тот момент, когда Алиса достигла этого роста{146}.

В войне с Японией США, несомненно, будут блокирующей страной, а Япония - блокируемой. Вы можете быть поэтому совершенно уверены, что мы присвоили себе все освященные историей права блокирующей страны и будем применять именно те "законы", которые помогут нам добиться от нейтральных государств признания блокады и объявить контрабандой почти все предметы торговли (это было проделано во время мировой войны). В случае необходимости мы сможем возвестить одну или две новые доктрины (которые будут выгодны нам), и уже совершенно очевидно, что мы будем как можно строже применять доктрину "беспрепятственного плавания".

Япония, стараясь обеспечить приток импортных товаров, займет (по крайней мере, в начале войны) освященную историей позицию блокируемых стран и будет настаивать как на предоставлении нейтральным государствам максимальных прав, так и на сведении списка товаров, объявленных контрабандой, до минимума. В этом она будет поддержана (как это всегда бывает) нейтральными странами, которые стремятся использовать войны для оживления своей торговли и поэтому желают минимальных ограничений.

США, несомненно, примут участие в оргии обмена нот, которая ознаменовала первые годы мировой войны 1914 - 1918 г.; только на этот раз по иронии судьбы получать эти ноты придется именно нам Умники из министерства иностранных дел, не зная, как отвечать т неизбежные протесты нейтральных стран, могли бы, пожалуй, извлечь из архивов ответы, которые нам посылали Англия и Германия в те дни, когда мы забивали кабели нашими негодующими протестами по поводу вмешательства этих стран в нашу торговлю.

Нам, вероятно, будет нетрудно отбросить те исторические доктрины, которые создавались тогда, когда мы были юной страной, хорошо зарабатывавшей на торговле с воюющими державами Европы, доктрины, сущность которых излагалась лозунгами: "свобода морей", "свобода торговли". Приятная растяжимость международного права - в истолковании расторопных юристов, привыкших составлять жульнические договоры, - поможет нам в этом деле. Новая обстановка будет, может быть, несколько непривычной для Великобритании, которой (при условии, что она останется нейтральной) придется выступать в совершенно необычной для нее роли поборника прав нейтральных стран. Англия, владеющая превосходным флотом и являвшаяся участником почти всех больших морских войн, всегда косо смотрела на "права нейтральных".

Но США принуждены будут действовать осторожно, балансируя между желанием максимально урезать торговлю Японии и опасностью толкнуть раздраженных нейтралов в объятия Японии. Если бы Германия сохранила это равновесие, она имела бы в мировой войне одним противником меньше.

Некоторые положения международного права, возможно, будут действовать в первый период войны{147}. Они подвергнутся, однако, опасности быть сильно урезанными различного рода "репрессиями", налагаемыми воюющими странами за нарушение противником этих положений. До мировой войны Германия (вполне правильно предвидя, что она может оказаться в положении блокированной державы) никогда не соглашалась с доктриной "беспрепятственного плавания". Англия же, с другой стороны (вполне правильно предвидя, что ей придется оказаться в положении блокирующей страны), охотно приняла эту доктрину и вскоре после начала военных действий начала жестоко ее применять. Германия, считая, что Англии этими своими действиями нарушает международное право в чистом (в толковании Берлина) его виде, ответила установлением запретной зоны вокруг Британских островов, заявив, что всякий неприятельский торговый корабль, обнаруженный в этой зоне, будет потоплен. Англия в виде репрессии за этот незаконный способ ведения войны объявила, что она постарается полностью прекратить торговлю Германии (как непосредственную, так и через нейтральные порты). Германия ответила на это объявлением неограниченной подводной войны против торговых кораблей (как неприятельских, так и нейтральных), обнаруженных в ранее установленной зоне вокруг Британских островов.

После войны по всему миру прокатилась в виде реакции на ужасы войны волна международного идеализма, и на Вашингтонской конференции 1921 г. державы подписали договор, которым обязывались отказаться как от использования подводных лодок для уничтожения торговых кораблей, так и от применения ОВ. Франция отказалась ратифицировать этот договор, который, таким образом, остался недействительным. В Лондонском договоре 1930 г. (к этому времени теплые чувства 1921 г. уступили место преждевременному охлаждению) ни слова не говорится о химической войне; соглашение же относительно подводных лодок предусматривает только, что они "должны согласовать свои действия в отношении торговых кораблей с теми положениями международного права, которые касаются надводных кораблей". В договоре, впрочем, оговорено, что эта статья, запрещающая неограниченную подводную войну, сохраняет свою силу "без ограничения времени", хотя действие самого договора истекает в 1936 г.

Было бы, однако, слишком поспешно утверждать, что эта статья выдержит испытание войной. Разве будут считаться с ней США или Япония в своем стремлении победить?

Сейчас трудно установить момент, когда та или другая страна решит, что положение настолько серьезно, что больше нельзя придерживаться соглашения о запрещении неограниченной подводной войны, но такой момент, по всей вероятности, когда-нибудь все же наступит. США могут заявить: "Разве эта статья более священна, чем договор, согласно которому Япония обязалась, уважать территориальную целостность Китая и который она так гнусно нарушила?"

Впрочем, все это может произойти и по-другому. Предположим, что обе страны начали войну с твердым намерением вести ее в полном согласии с существующими правилами войны. Но вот какой-нибудь командир подводной лодки (той или другой страны) по глупости или от чрезмерного усердия нарушил эти правила; другая Страна, несомненно, немедленно же воспользуется этим и проведет, если ей это будет выгодно, ответное мероприятие.

Вследствие такой запутанности и изменчивости международного права использование авиации в японо-американской войне поднимет целый ряд новых проблем. Совершенно очевидно, что авиация будет применяться в этой войне значительно шире, чем в войну 1914 - 1918 гг.; и если это оружие будет применяться бессердечно и без всякого "разбора", то оно, при определенных обстоятельствах, может быть более смертельным, более ужасным, чем подводная лодка. Если все товары считаются контрабандой и если каждый гражданин подвергается опасности пасть жертвой неприятельских авиабомб, то "мирного населения" быть не может. Тем не менее невозможно указать того предела, после которого воздушные операции могут быть морально оправданы.