Дочь Галилея

В марте Галилей обратился за помощью к великому герцогу, «дабы, пока я еще жив, я смог увидеть результаты своей долгой и тяжелой работы». Фердинандо, дружески расположенный к стареющему придворному философу, который с детства учил его, вступился за Галилея. И отец Риккарди, сам урожденный флорентиец, уловив ноту искренней заинтересованности в словах великого герцога, в конце мая дал согласие на публикацию вступления и заключения, хотя все еще и продолжал совершенствовать их.

«Хочу напомнить вам, - писал отец Риккарди инквизитору Флоренции 24 мая 1631 г., - что Его Святейшество думает, что название и предмет книги не должны быть сосредоточены на приливах и отливах морских, но исключительно на математическом исследовании взглядов Коперника на движение Земли… Должно быть также ясно, что сия работа написана только для того, чтобы показать наше знакомство с аргументами, которые может выдвинуть противная сторона, и что эдикт [от 1616 г.] был издан в Риме вовсе не по незнанию; к этому и должна сводиться суть вступления и заключения книги, которые я высылаю вам в совершенно переработанном виде».

Вся эта медленная работа наконец вступила в следующий этап, и в июне началось печатание тысячи экземпляров. На набор и печать первых сорока восьми из пятисот страниц «Диалогов» ушел целый месяц.

Отец Риккарди вынес окончательное суждение по данному вопросу 19 июля, когда отослал исправленные им вступление и заключение инквизитору во Флоренцию. «В соответствии с распоряжением Его Святейшества относительно книги синьора Галилея, - писал отец Риккарди в коротком сопроводительном письме от 19 июля 1631 г., - высылаю Вам это начало, или вступление, которое следует поместить на первой странице; автор имеет право изменить или украсить словесные обороты, но не должен менять содержание». Приложение отца Риккарди, изначально написанное Галилеем, было отредактировано совсем незначительно. И Галилей теперь изменил только одно слово; во всех остальных отношениях предложенное святым отцом вступление и его опубликованная версия полностью совпадали.

Вместо того чтобы диктовать точные формулы для заключения после всех предупреждений и обещаний, отец Риккарди ограничился следующим указанием’ «В конце же долженствует внести уточнения, соответствующие тем, что сделаны во вступлении. Синьор Галилей должен добавить причины приверженности всемогуществу Божию, которые указал ему Его Святейшество: сие должно успокоить разум, если уж нет возможности опровергнуть пифагорейские аргументы».

Чумной барьер через реку Тибр, поставленный в том месте, где суда задерживались для досмотра.

Апостольская библиотека, Ватикан

Отец Риккарди знал, насколько убедительно Галилей представил «пифагорейские аргументы», как были названы в книге взгляды Коперника. В самом деле, к тому моменту, когда читатель переворачивал последнюю страницу «Диалогов», он мог поверить, что Пифагор и Коперник побили в споре Аристотеля и Птолемея. Но, конечно же, Галилею не позволено было оставить все в таком виде, то есть признать абсолютную правоту точки зрения Коперника. При недостатке божественного откровения Церковь устраивала только форма гипотетического утверждения.

«После бесчисленных тревог и хлопот наконец вступление к Вашей выдающейся работе исправлено, - писал тосканский посол Франческо Никколини Галилею, вместе с ним радуясь, что отец Риккарди, кузен его жены, в конце концов остался доволен. - Отец-попечитель

Святейшего Дворца в самом деле заслуживает того чтобы его пожалели, особенно в эти дни, когда я дергал и подталкивал его непрерывно, а он страдал раздражительностью и крайним неудовольствием, ибо ему также приходилось просматривать и ряд других недавно опубликованных работ. У него едва хватало времени на наш запрос, и нашел он его только из уважения, которое питает к Светлейшему имени Его Святейшества, нашего господина, и его Светлейшего Дома».

Безусловно, Галилей был обязан успехом вмешательству молодого Фердинандо де Медичи. И он решил отблагодарить его, открывая «Диалоги» посвящением великому герцогу - оно непосредственно предшествовало вступлению («Обращению к вдумчивому читателю»), которое было согласовано с отцом Риккарди.

Галилей писал в обращении к Фердинадо:

«Эти мои диалоги вращаются по большей части вокруг работ Птолемея и Коперника. Мне кажется, что я не должен посвящать их никому, кроме Вас, Ваше Высочество. Поскольку они развивают учения этих двух мужей, которых я почитаю величайшими умами, когда-либо оставлявшими нам свои размышления в письменных трудах, и для того чтобы избежать потери величия, я должен обратиться за покровительством и величайшей поддержкой, которая мне известна и которая может даровать им славу и защиту. И если эти два ученых мужа пролили свет, недоступный моему пониманию, то сия моя работа может в значительной степени считаться принадлежащей им, и в равной мере можно сказать также, что она принадлежит Вашему Высочеству, чья добросердечная и благородная щедрость не только дает мне покой и время для сочинительства, но и оказывает мне бесценную помощь, никогда не уставая осыпать меня благодеяниями, посредством чего и осуществлено наконец настоящее издание».

Тем временем мучительный процесс печатания «Диалогов» продолжался. К середине августа, когда выросла стопка готовых листов, составлявших уже треть книги, Галилей сообщил друзьям в Италии и Франции, что надеется увидеть оставшиеся части к ноябрю. Но на окончание печатных работ ушло больше времени - они продолжились до феврале 1632 г. Многословное заглавие заняло целую страницу:

«Диалоги Галилео Галилея, линчейца, почетного математика Университета Пизы, а также придворного философа и главного математика Светлейшего великого герцога Тосканы, в которых, во время четырехдневных встреч, ведется дискуссия, касающаяся двух главных систем мироздания, птолемеевской и коперникианской, предлагаемая для обсуждения, но не делающая окончательных выводов о философских и физических причинах как одной, так и другой стороны»

До нас не дошло никаких ободряющих слов сестры Марии Челесте на этом последнем, самом тягостном этапе работы над публикацией «Диалогов» - просто потому что отец и дочь жили теперь по соседству и у них отпала необходимость писать письма. Короткая прогулка - и Галилей оказывался у двери монастыря, а через несколько минут - перед деревянной решеткой гостиной, а если он был слишком занят или мучился от болей, то мог послать Ла Пьеру с новостями и корзинкой каких-нибудь гостинцев. Последнее письмо сестры Марии Челесте в Беллосгвардо датировано 30 августа 1631 г. После этого дочери могло показаться, что ей уже никогда не придется вновь писать отцу. Но его переезд не положил конец их переписке. Это была лишь пауза, продлившаяся полтора года - до начала 1633 г., когда потрясения, вызванные изданием «Диалогов», вернулись бумерангом в Арчетри и нарушили мирную жизнь Галилея.

Сначала судьба книги складывалась удачно, она обрела немедленный и огромный успех. Галилей подарил первый переплетенный экземпляр великому герцогу в палаццо Питти 22 февраля 1632 г. Во Флоренции «Диалоги» распродали невероятно быстро, практически сразу после поступления книги на прилавки. Галилей также отослал несколько экземпляров друзьям в другие города, такие, например, как Болонья, где его знакомый математик выразил свой восторг книгой следующим образом: «С какого бы места я ни начинал ее читать, я не мог оторваться».

Однако экземпляры, предназначенные для Рима, задержались до мая, по совету посла Никколини, который с извинениями указывал: не завершившийся карантин требует снятия обложки и дезинфекции любых прибывающих книг - а никто не хотел, чтобы «Диалоги» подвергались такой процедуре. Галилею удалось обойти это препятствие, отправив несколько подарочных экземпляров в Рим с багажом путешествующего друга, который раздал их нескольким светилам, включая кардинала Франческо Барберини. Давний товарищ Галилея Бенедетто Кастелли (теперь «отец-математик Его Святейшества») тоже прочитал один из этих томов.