Тиски смерти (ЛП)

Мне дали больше морфия и покормили куриным бульоном. Врачи хотели чем-нибудь подпитать меня, но бульон не зашел, и меня начало рвать. Морфий заморозил мое тело, но я понимал, что со мной что-то не так. Когда тело не принимает даже куриный бульон, ты в большой беде. Но все это волновало меня меньше того факта, что я не мог разобраться, что случилось, а врачи не могли сделать снимок моего желудка. Врач не мог поставить диагноз. Он ждал, когда привезут новую деталь аппарата. Время текло, и я уже начал бояться, что никогда не выберусь из проклятой больницы живым.

Я вложил всю веру во врачей той больницы. Зря. Это едва не стоило мне карьеры. А, быть может, и жизни.

Прошел еще день, и мне стало хуже. Я провел в больнице выходные, но аппарат так и не заработал. Меня заверяли, что деталь уже в пути и надо еще немного подождать.

Мое состояние давно перешло черту простого опасения. Сколько еще можно ждать? Нельзя ли сказать точнее, чем «мы ждем деталь» и «она скоро придет»? Что значит скоро? Сколько мне еще ждать, пока вы меня вскроете, чтобы не дать умереть?

Когда я сказал Рене, что умру там в ожидании аппарата, мы оба поняли, что нужно делать. Я сказал: «Давай убираться отсюда». Она обрадовалась этим словам, потому что думала также.

Я позвал одну из медсестер и попросил увеличить дозу болеутоляющих. Но я не объяснил, что наркоз мне нужен, потому что я собираюсь сбежать и проделать большой путь в машине. Рена и я собирались направиться в сторону американской границы, чтобы я попал в нормальную больницу.

Но мне нужен был план перед отъездом. Город Бисмарк, штат Северная Дакота, был ближайшим к нам американским городом, поэтому я позвонил Киму Сэботу. Его сын Джесси был моим соседом в колледже Bismarck State. Ким боролся с собственными проблемами со здоровьем долгое время, и он убедил меня, что в больнице города Бисмарка есть все необходимое.

Пункт назначения? Бисмарк!

Рена выкатила меня из больницы, усадила на пассажирское сиденье, и мы были таковы. Как и Чад, она ехала со скоростью только 140 км/ч, что сводило меня с ума. В машине стоял ограничитель скорости, который не позволял разгоняться дальше.

Дорога от канадской больницы до Бисмарка заняла 4 часа, в течение которых меня сопровождала невыносимая боль. Мой болевой порог превышает болевой порог большинства людей, но даже я не мог это терпеть. Казалось, что мне выстрелили в живот из дробовика, потом присыпали рану солью и табаком и принялись колоть вилкой.

Рена доставила меня в Бисмарк, и мы сразу поняли, что попали в руки профессионалов. Не прошло и 20 минут, а я уже проходил КТ и получил антитела. Спустя еще несколько минут врачи поставили мне диагноз — дивертикулит. Мне сказали, что у меня дыра в желудке. Выделения моего же организма отравили мое тело. Неудивительно, что я чувствовал, будто умираю.

Врачи в Бисмарке знали, кто я такой и чем зарабатываю на жизнь. Это значило, что они понимали, что не могут просто разрезать меня (это означало бы конец карьере), и старались избежать этого всеми силами. Тогда они приняли решения.

Мне дали 8 часов. Если препараты сработают, моему организму дадут дополнительное время. Если нет, врачам придется провести операцию и хирургически удалить большой кусок моего кишечника.

Следующие 7 часов я пролежал в больнице с температурой под 40 градусов. Врачи начали обсуждать операцию. Дело принимал скверный оборот, речь зашла о моей жизни.

За 15 минут до срока жар, наконец, начал спадать. Мне удалось избежать радикального вмешательства.

Если бы в тот день дежурили другие врачи, я бы мог проходить с калоприемником следующие несколько месяцев и пройти еще несколько операций. Доктор принял замечательное решение. Его 28-летний опыт спас мне жизнь… он подарил мне возможность жить счастливой жизнью с женой и детьми. Этого я не забуду. Спасибо, доктор Брудерер. Я буду всегда помнить то, что вы сделали для меня и моей семьи.

Хотя я избежал хирургического вмешательства, дыра в моем желудке никуда не делась и продолжала убивать меня. Я умирал.

Следующие 11 дней я провел в больнице без еды и воды. Меня кормили раствором и тонной обезболивающих препаратов. Я жил, словно в тумане.

Придя в себя и оглядевшись, я увидел трубки для вливания раствора и жену, сидящую возле кровати. Рена рассказала, что постоянно созванивалась с юристами, но я даже не замечал этого. Она заметила, что звонил сам Дана Уайт и предлагал перевезти меня на вертолете UFC в частную клинику. Марти ехал ко мне. Этого я тоже не знал. Да и как я мог знать что-либо? Из-за обилия препаратов я едва приходил в сознание, но в сознании я только и думал о том, что умираю.

Однажды я очнулся, взял сотовый и начал звонить всем контактам из списка: моим менеджерам, юристам, тренерам — всем, и уволил всех до единого. Если бы ваш номер был в моем списке, я бы либо ушел от вас, либо уволил.

Придя в себя, я восстановил все отношения. Оказавшись на больничной койке, я стал сам не свой и теперь вспоминаю то время со смехом. Мне это кажется забавным, но не все мои абоненты проявили чувство юмора тогда, да и сегодня. Ну ладно. Надеюсь, когда-нибудь и до них дойдет. Признаюсь, я был в весьма подавленном настроении и не контролировал себя, совершая те звонки.