На грани отчаяния

Постепенно волнения улеглись. Овчарку вытащили в сени, керосиновые лампы погасили, публика изволила почивать…

На следующее утро при обследовании котла оказалось, что он вполне пригоден для использования по прямому назначению. Котел установили на железяках, изъятых из разобранной кухонной плиты. Под ним разожгли костер, благо обнаружился целый склад дров, заготовленных предыдущими обитателями этой зоны. Котел доверху наполнили снегом. Так как профессиональных поваров среди нашей «семьи» не нашлось, а предлагающие свои услуги другие «семьи» и одиночки явно завышали свои практические возможности в этом пикантном вопросе, решено было варить овчарку целиком. Вместе с шерстью, кожей и головой.

Тем временем Кащей насобирал по зоне различные железки, которые, по его мнению, после соответствующей обработки могли превратиться в превосходные, закаленные по всем правилам оружейного мастерства (уж в этом мы разбирались гораздо лучше, чем в кулинарии) предметы обороны и нападения. Он даже каким-то образом открутил одну из двух длинных металлических петель двери, резонно решив, что для эксплуатации данной конструкции вполне будет достаточно оставшейся петли. Закаливание изготовленных изделий предполагалось осуществлять на том же костре, на котором уже во всю кипел котел…

После завтрака состоялась сходка. Из-за того что на данной зоне обстановка явно ущемляла интересы воров, так как отсутствие денежных средств исключало возможность приобретения продуктов питания и делало невыносимой никотиновую зависимость, а неукоснительное, слепое соблюдение воровского закона привело бы к значительному ухудшению бытовых условий, было решено, в виде исключения, в связи с создавшимся положением, выполнять общие работы, предлагаемые администрацией зоны. Если предложений не последует, то требовать предоставления любой работы. Данную акцию не следует рассматривать как содействие властям в создании материальных ценностей, а только лишь как действие, связанное с самосохранением воровского мира. Короче - нужны деньги.

Одновременно было вынесено решение о благоустройстве своего жилья.

Странная заброшенность, отсутствие внимания со стороны лагерной администрации немного шокировали. Ни подъема, ни проверки, ни развода на работу. Полное отсутствие в зоне надзирателей и начальства создавало иллюзию жизни Робинзонов на необитаемом острове. Самое главное - не было никаких признаков того, что нас собираются кормить. Уж не хочет ли начальство уморить нас голодом?

Нет, оказалось, не хочет. К вечеру следующего дня возле ворот возникло какое-то шевеление. Солдаты ВОХРа (военизированная охрана) с автоматами построились полукругом возле ворот с наружной стороны. Установили также два пулемета, направленные в зону.

- Что, расстреливать будете, господа? - иронизировали любопытствующие.

- Прикажут - будем! - огрызались солдаты.

- Граждане заключенные! - провозгласил появившийся офицер в капитанских погонах. - Только что прибыли продукты питания для вас. Сейчас мы откроем ворота, и пятеро из вас разгрузят машину, - показал он рукой на подруливавший к воротам грузовик. - У нас пока нет возможности обеспечить вам надлежащие бытовые условия, - продолжал он. - Но со временем все стабилизируется.

- Работу давай, начальник! Курева нет! Жратвы тоже! А баня где? Стекла для барака давай! Кухню делай! - посыпались со всех сторон реплики подходивших к вахте урок.

- Какую работу? Вы же блатные! Вам не положено! - удивлялся капитан. - Да и работы здесь нет никакой. Этот участок дороги давно закончен.

- Что положено, в котел заложено! Ты что, первый день на Колыме? Отправляй тогда на пересылку! Там хоть в теплых камерах будем валяться! И хавать от пуза! - постепенно нарастала агрессия.

- Граждане заключенные, успокойтесь! Все ваши вопросы будем решать. Завтра я еду в район и все согласую с начальством. Для начала начнем с благоустройства территории. К вам подойдет прораб, с которым можно будет решить все вопросы. А пока попрошу не срывать с запретной зоны осветительные приборы и не трогать собак. Конвою дано указание применять оружие без предупреждения, а в особых случаях даже в пределах зоны, - слегка повысил голос капитан.

- А ты на понт не бери! Угрожать вздумал? Самого на шампур насадим! Все ваши запретки снесем! Нам терять нечего! - еще сильнее загудела толпа…

Жизнь на зоне постепенно налаживалась. Вместе с продуктами начальство раскошелилось на махорку. Постепенно была восстановлена кухня, отремонтирован барак, устроено некое подобие бани. А когда однажды утром начальник пригласил желающих на работу, радости урок не было границ. Несмотря на пятидесятиградусный мороз, нацепив на себя по двое ватных брюк (одни нормально, другие - задом наперед), мы, разделившись на бригады, шли по дороге, время от времени растирая носы и щеки, которые при малейшем дуновении ветра тут же белели. На объекте уже хлопотал вольнонаемный прораб. Оказалось, что участок недавно построенной дороги был размыт случившимся нынешней весной половодьем и его надлежало восстановить. Раздали пилы, топоры, лопаты, ломы, кувалды. В сторонке стояло несколько тачек. «Машина осо - две ручки, одно колесо». Работа была нехитрой, но довольно энергичной.

Для начала нужно было разжечь большой костер. Для этой цели необходимо было собрать сухой валежник и спилить несколько деревьев. Сначала разжигался валежник. На него колодцем складывались распиленные на баланы деревья. Валежник подкидывался в костер до тех пор, пока не начинал гореть крупняк. После этого подойти близко к пылающему костру было уже затруднительно. Можно было только быстро подбежать, закрыв варежкой лицо от жара, сунуть в огонь лом и стремглав, пока не вспыхнула одежда, отпрыгнуть в сторону. Ломы надо было засовывать в костер до половины.

Когда вставленная в костер часть лома раскалится докрасна, нужно было выхватить его с помощью толстых рукавиц из огня, засунув на его место другой лом, и бежать с первым, нагретым, в забой (место, откуда выбирался грунт для насыпной дороги). Раскаленный лом наставлялся в указанное прорабом место на стене забоя. Один из участников этой сложнейшей операции удерживал сей горячий инструмент в необходимом направлении, а второй мощными ударами тяжелой кувалды загонял его в мерзлый грунт. Охлажденные ломы периодически заменялись горячими до тех пор, пока бурка (отверстие) не достигала необходимой глубины (примерно две трети лома).

После того как определенное количество бурок было готово, приходил взрывник. Он закладывал в каждое отверстие заряд аммонита с торчащим наружу бикфордовым шнуром. Всю бригаду конвой отводил на безопасное расстояние. Взрывник поджигал шнур и пускался наутек. Раздавался оглушительный грохот, и тучи щебенки с песком взлетали вверх. Когда пыль от взрыва оседала, бригада возвращалась в забой. Далее работа приобретала иную форму. Одни подкатывали тачки к месту погрузки, другие, схватив совковые лопаты, дружно загружали этот уникальный транспорт грунтом. По накинутым на край забоя доскам тачки выкатывали на дорогу. Несколько десятков метров - и содержимое вываливалось на поврежденный участок. Там другая бригада разравнивала и утрамбовывала грунт. Эти процедуры повторяли периодически три-четыре раза в день…

Через полмесяца нашего самоотверженного труда приехал бухгалтер и выдал зарплату. Каждый получил от двенадцати до пятнадцати рублей. Хоть и крохотные, но все же своим трудом заработанные деньги. Почти у всех это была первая трудовая зарплата в жизни. Урки ходили, гордо поднимая носы, шелестели друг перед другом рублевками и позванивали мелочью.

- Начальник, вези ларек! - законно требовали реализации своих кровных новоявленные работяги.

- Подождите немного, поеду в район, договорюсь, - отвечал начальник.

Неистраченные деньги жгли руки. А карточных колод было изготовлено уже изрядное количество. Питая надежду на повышение нашего интеллектуального уровня, прессой нас кормили регулярно. И администрация не ошибалась в своих предположениях. Правда, непосредственное знакомство с политической жизнью страны не вызывало особого ажиотажа. Слишком маленький процент нашего контингента осмеливался ознакомиться с содержанием очередного печатного издания. Зато с помощью изготовленной из этого сгустка умнейших мыслей колоды карт и многочасовых азартных тренировок наш умственный потенциал, безусловно, как воздушный шар, неизменно плыл по восходящей.